В Белграде объявлено о том, что Демократическая оппозиция Сербии, правящая в республике, и Социалистическая народная партия Черногории, основной член правящей коалиции в Подгорице, достигли принципиального согласия о поддержке закона о сотрудничестве с Гаагским трибуналом. Речь идет о принципиальной возможности того, что власти и Сербии, и Черногории дадут добро на пополнение скамьи подсудимых трибунала, в котором уже слушается дело Милошевича, за счет легендарных Радована Караджича, Ратко Младича, нынешнего президента Сербии Милутиновича и других печально известных фигур. И все в обмен на то, чтобы США, а вслед за ними — и Европейский Союз разморозили пакеты помощи Белграду и содействовали устранению последствий последних воен и международной изоляции Югославии, страны, которая уже де-факто не существует. Днями в Белграде должно состояться голосование по законопроекту, против принятия которого высказывается президент Югославии Коштуница. И, надо признаться, проблема далеко неоднозначна. Процесс над Милошевичем, считает автор статьи, до предела политизирован, проблема «двойных стандартов» не утратила своей актуальности, легитимность самого трибунала — по-прежнему небеспроблемна. И какой будет плата в коненом итоге — неизвестно. Выводы сербского исследователя направлены вовсе не на защиту Милошевича, как могло бы показаться поначалу. Он просто задает вопрос, на который Запад не может ответить: почему Запад в целом и Гаагский трибунал, в частности, делают все, чтобы его репутация не была положительной? При том, что автор не высказывается ни против самой идеи трибунала, ни против «процесса века» над Милошевичем.
Судебный процесс по делу Слободана Милошевича, как ожидается, продлится еще два года, а тень этого человека все еще нависает над Сербией. На это указывает и скандал с обвинением в шпионаже уже бывшего вице-премьера Сербии Момчило Перишича, и высылка крупного американского дипломата.
Предоставил ли Перишич американцам конфиденциальную военную информацию, нам еще предстоит узнать, однако тот факт, что премьер-министр Сербии Зоран Джинджич потребовал отставки Перишича, дает основания предполагать, что Перишич, по меньшей мере, переступил границы дозволенного в своих контактах с иностранными дипломатами. В любом случае, это говорит о том, что процесс по делу Милошевича остается открытой раной для Сербии.
В связи с этими арестами Джинджич обвиняет Югославскую Народную Армию, контролируемую президентом Воиславом Коштуницей, во вмешательстве в вопросы политики. Коштуница заявляет, что военные выполняли свои обязанности. Проблемы Джинджича усугубляются тем, что Перишич, похоже, человек ненадежный. Как генерал времен хорватской войны, Перишич был заочно осужден за военные преступления хорватским судом. Позже он был назначен главой аппарата Милошевича и перешел в оппозицию, когда власть Милошевича стала ослабевать.
Возможная связь между арестом Перишича и судебным процессом по делу Милошевича в Гааге заключается в следующем: Перишич мог предоставить информацию об участии армии в событиях, представляющих интерес для обвинителей в Гааге. Мотивов у Перишича много: желание отомстить своим бывшим коллегам или же дестабилизировать положение Коштуницы, и/или заручиться обещанием, что ему не будет предъявлено обвинение со стороны Гаагского трибунала. Если последнее предположение верно, это только подтвердит подозрения сербов, что от Гаагского процесса сильно отдает политикой.
Впрочем, большинство сербов и так убеждены в этом. Поэтому, когда сербские политики стараются заручиться общественной поддержкой для выдачи Гаагскому трибуналу обвиняемых в военных преступлениях сербов, они никогда не говорят, что этого требует справедливость или что таким образом нация получает необходимый моральный катарсис. Скорее наоборот, они используют язык «реальной политики» и напоминают нам, что мы слишком слабы, чтобы бросать вызов Западу, и что нашей экономике, разрушенной войной, санкциями и бомбежками НАТО, отчаянно необходимы ссуды и кредиты, которые предоставляются при условии выдачи Гаагскому трибуналу требуемых лиц.
Почему же сербы реагируют таким образом? Многие думают, что сербы так и остались такими, какими были в течение долгого времени, а именно — параноиками, охваченными жалостью к себе; националистами, отрицающими свою вину. Несомненно, в этом есть доля правды. Но не все в этом — правда.
Многие западные наблюдатели и журналисты очень вяло освещают процесс по делу Милошевича. Поскольку виновность Милошевича очевидна, и он умело защищает себя на открытом судебном заседании, они и не стараются искать промахи и слабые стороны его защиты. Радуйтесь тому, что вершится правосудие, — кажется, так можно описать общее отношение к процессу — злодей получает по заслугам.
Но возьмем, например, очную ставку Милошевича и Падди Эшдауна. Западные СМИ представили лорда Эшдауна как достойного доверия свидетеля злодеяний сербов в отношении мирных албанцев. В 1998 году он лично предупредил Милошевича, что если все будет продолжаться по-старому, вмешательство НАТО неизбежно.
Внимание сербов привлекли другие замечания Эшдауна. Например, то, что он назвал Армию Освобождения Косово (АОК) террористической организацией. Так что сейчас сербы задаются вопросом, почему к суду не привлечены албанские партизаны. Эшдаун также рассказал, как президент Хорватии Франьо Туджман заявил на званом обеде в 1995 году, что они с Милошевичем договорились о разделе Боснии. Опять-таки, спрашивают сербы, почему Туджману никогда не предъявляли обвинений и почему, когда он умер в 1999 году, на его похоронах присутствовали западные дипломаты.
Более того, ни один из свидетелей-албанцев не осмелился упомянуть о преступлениях АОК. С точки зрения сербов, находясь на свидетельском месте, эти албанцы выглядели глупо, а их показания звучали неискренне. Для большинства сербов любое неточное утверждение, любое уклонение от прямых и четких ответов служит доказательством ложности всего показания.
Хотя многие западные журналисты думают иначе, сербы не считают Милошевича своим героем. На них производит впечатление то, что он выходит победителем во многих, если не в большинстве, перекрестных допросов. Им нравится, что он стремится доказать, что он сам и его народ стали жертвами НАТО и террористов АОК, которых поддерживал Запад. Он умен, проницателен и настойчив. На то, с какой холодностью и бесстрастием он говорит о жертвах, — не только с албанской, но и с сербской стороны — сербы стараются не обращать внимания.
Однако ни одно из этих обстоятельств не помогает Милошевичу и его Социалистической партии во время опросов общественного мнения. Сербы считают, что он некомпетентен и несет ответственность за их поражения в 90-х годах, а также за то, что при его правлении Сербия оказалась страной с наибольшим числом беженцев в Европе — около 700000 человек. Маловероятно, что это мнение может измениться, сколько бы ни было бравады в защите Милошевича. Но если с Милошевичем и его последователями покончено навсегда, они все еще могут преуспеть в одном — полностью подорвать репутацию трибунала. У сербов на протяжении многих лет сохранится циничное отношение к западному правосудию, а также страх и враждебность по отношению к Западу.
К чему действительно привел процесс по делу Милошевича, так это к резкому ухудшению отношения сербов к коалиционному правительству Джинджича. Как гиперпрагматичный политик, Джинджич в первую очередь заботится об экономике и поэтому стремится к полному сотрудничеству с трибуналом. Однако, несмотря на все проведенные им со времени падения правления Милошевича реформы, в экономике наблюдаются лишь незначительные улучшения. За нравоучительными наставлениями Запада не последовало реальной щедрости, и помощи было получено очень мало. Сотрудничество с Гаагой, кажется, приносит только боль, унижение и позор.
Президент Коштуница также признает необходимость сотрудничать с Гаагой, но его больше волнует вопрос защиты суверенитета страны и сохранения видимости национальной гордости и достоинства. И если Джинджича критикуют за беспринципность, то Коштуница производит впечатление анахроничного и довольно консервативного националиста (хотя в экстремизме его никто не обвинял). Если бы выборы состоялись завтра, победил бы Коштуница, а не Джинджич, и одной из главных причин был бы трибунал в Гааге. Милошевич ушел, но пока процесс по его делу будет восприниматься как шоу, а не как правосудие, он будет и дальше пагубно влиять на становление демократии в нашей стране.
Алекса ДЖИЛАС — сын известного югославского диссидента Милована Джиласа, в прошлом сотрудник Гарвардского университета, автор книги «Оспариваемая Страна», с 1993 года живет в Белграде.
