В своем первом выходе на международную сцену новый секретарь Государственного казначейства Соединенных Штатов Америки Пол О’Нил споткнулся, сказав правду. Во время нахождения у власти администрации Клинтона, секретарь Государственного казначейства Роберт Рубин и затем Лоуренс Саммерс утверждали, что Америка придерживается «политики сильного доллара». В своем заявлении О’Нил отметил, что «Мы не преследуем …политику сильного доллара». Немедленно подвергшись нападениям за пересмотр политики, которой следовали долгое время, он быстро удалился. А ведь его заявление имело больше смысла, чем утверждения его предшественников.
Правда состоит в том, что Америка действительно не имеет политики обменного курса. Когда Алан Гринспэн (руководитель Федеральной резервной системы США. — Ред. ) обдумывает следующий поворот в американской ставке процента, обменному курсу доллара по отношению к евро, йене или другим валютам, уделяется незначительное внимание. Решения в сфере американской денежной политики зависят от силы или слабости внутренней экономики и инфляции в Соединенных Штатах. Если рост экономики замедляется, если существует избыточная производительность и уровень инфляции низкий, ставка процента сокращается, если экономика сильна, избыточная производительность ограничена, растет инфляционное давление, ставка процента повышается. И федеральное правительство также не вмешивается напрямую в зарубежные обменные рынки, за исключением экстраординарных обстоятельств.
Соединенные Штаты в действительности преследуют политику «сильного доллара» только в одном смысле: денежная политика Федерального резерва разработана для того, чтобы удерживать инфляцию на низком уровне. Доллар держится «сильным» в рамках своей покупательской способности американских товаров и услуг. Но это не то, что думали рынки по поводу смысла политики «сильного доллара». Они полагали, что политика «сильного доллара» имела отношение к обменным курсам. В этом смысле политика «сильного доллара» означала бы, что Америка имеет политику «слабого евро» или «слабой йены». Подобной политики в Америке нет.
Тогда почему успешные секретари Государственного казначейства говорили, что Соединенные Штаты придерживаются политики «сильного доллара»? Частично ответ состоит в том, что поддержка сильного доллара — легкий лозунг, он звучит патриотично. Более того, выглядело бы враждебно, если бы секретари Рубин и Саммерс настаивали на том, что они верят в «слабое евро», даже если косвенно они и говорили об этом. Более честным заявлением Рубина и Саммерса могло стать: Америка в действительности не имеет политики обменного курса, ответ, который пытался дать О’Нил.
Для их заявлений существует другая причина. Некоторые официальные лица Соединенных Штатов полагают, что заявления на тему «сильного доллара» помогали стабилизировать иностранные рынки обмена, даже если американская денежная политика не была направлена на силу доллара по отношению к евро или к йене. Некоторые полагают, что без подобных заявлений, доллар «нырнет» относительно евро и йены. В конечном итоге, если секретарь Государственного казначейства не поддерживает доллар, что будет подкреплять его ценность?
В соответствии с данной интерпретацией, участники рынка начали бы предсказывать упадок доллара. Они начали бы продавать доллары в ожидании упадка доллара. Эти продажи валюты привели бы на самом деле к разрушению данной валюты. Упадок ценности доллара стало бы самореализующим пророчеством.
Самореализующие колебания в валюте, кажется, действительно происходят. Заявления о политике «сильного доллара» могут поддерживать ценность доллара в течение короткого периода времени, или даже нескольких лет. Но со временем фундаментальная экономическая сила и слабость оказывают больший эффект на валютный курс, чем такие предсказания.
Если, как кажется происходит сейчас, американская экономика ослабевает, в то время как европейские экономики остаются сильными, доллар ослабеет по отношению к евро вне зависимости от того, продвигает доллар или нет секретарь Государственного казначейства США. Ослабевший по отношению к евро доллар поможет поддержать спрос в США по мере того, как экономика замедляется. Подобно этому есть тенденция ослабевания йены как по отношению к доллару, так и по отношению к евро, из-за скрытой внутренней слабости Японии.
Если заявления по поводу политики сильного доллара вообще имели какой-либо эффект, они, возможно, способствовали финансовым бурлящим «пузырям» Америки в период 1998—2000 годов. Инвесторы в США и во всем остальном мире полагали в течение этого короткого периода, что инвестиции в США гарантированно принесут богатство, это способствовало резким подъемам активности и банкротствам на фондах технологий в США.
Наивная вера в то, что доллар всегда будет сильным (и еще больше усилится) по отношению к евро, добавила топлива в приток капитала в Америку. В настоящий момент пузыри начали лопаться, рынки акций Соединенных Штатов в упадке и доллар постепенно ослабевает по отношению к евро. Крайности предыдущего периода могут стать причиной рецессии в Соединенных Штатах в этом году.
Итак, какой должна быть политика Америки в области обменного курса? Основывать американскую денежную политику на внутренних условиях бизнеса, скорее чем на курсе обмена, является правильным. Небольшие экономики, тесно интегрированные с экономиками своих торговых партнеров, могут ставить цели курсов обмена или привязать курс обмена к валютам своих торговых партнеров, но для крупных и относительно закрытых экономик, таких как Соединенные Штаты, ЕС и Япония, лучше сфокусироваться на собственных условиях для развития бизнеса, позволив рынкам определять курс обмена.
Нужно позволить доллару расти или падать по отношению к евро и йене, в зависимости от внутренних скрытых сильных и слабых сторон этих трех экономических областей. В сегодняшнем контексте рыночные силы, возможно, приведут к дальнейшему ослабеванию доллара по отношению к евро, а также дальнейшему ослаблению йены по отношению и к доллару, и к евро.
Секретарь О’Нил, следовательно, был прав, даже если его слова были неловкими. Америка не обязана иметь ни сильного доллара, ни политики слабого доллара и должна придерживаться только чувствительной внутренней денежной политики и веры в то, что курс обмена должен определяться иностранными валютными рынками.
