Белорусский институт стратегических исследований был основан в 2006 году ведущими белорусскими экспертами, журналистами и общественными деятелями с целью создания платформы для диалога между экспертами, общественностью и международным сообществом. Зарегистрированный в Литве, независимый институт занимается политическими, экономическими и социальными исследованиями, целью которых является социальная трансформация Беларуси, повышение ее конкурентоспособности и улучшение жизни белорусских граждан. При каких условиях может произойти либерализация в Беларуси и необратимые перемены в политике белорусской власти? Насколько серьезным является поворот президента Александра Лукашенко в сторону ЕС? Может ли Брюссель влиять на политику белорусских властей в плане демократизации страны? Следует ли ожидать улучшения отношений между Беларусью и Украиной? Об этом «Дню» — в эксклюзивном интервью директора Белорусского института стратегических исследований Виталя СИЛИЦКИ.
«ПОЛНЫЙ РАЗВОРОТ ЛУКАШЕНКО ОСУЩЕСТВИТЬ НЕ В СОСТОЯНИИ»
— Господин Силицки, как следует расценивать поворот Лукашенко в сторону ЕС? Означает ли это, что Беларусь окончательно определилась, куда ей идти, или это такое проявление многовекторности?
— У нас было как? 15 лет пропагандировалась многовекторность, но фактически был один российский вектор и западный — на случай, если что-то не ладилось с Россией. Тогда нужно было проимитировать разворот на Запад, чтобы Россия тут же возобновила позицию, которую она хотела отменить: финансовую, политическую и так далее. Это был своеобразный тип шантажа. Сейчас эта многовекторность реально появилась. У Беларуси действительно завязываются независимые отношения с Евросоюзом вне зависимости от того, что хочет Россия. Но полный политический разворот Лукашенко осуществить не в состоянии. Сейчас его тактика состоит в балансировании между Востоком и Западом и в попытке игры на противоречиях.
— А как бы вы прокомментировали слова политолога, руководителя аналитического центра EcooM Сергея Мусиенко, который считает, что белорусский опыт многовекторности, в том числе и в отношениях со странами СНГ, Венесуэлой, КНР, Ираном и другими доказал свою эффективность и даже начинает браться на вооружение другими государствами, в частности, Россией?
— Не знаю, что есть особенного в белорусском опыте. Скажите, какая страна Евросоюза не имеет отношений с Венесуэлой? Можно сказать, что американский опыт отношений с Венесуэлой и Китаем доказал свою эффективность. Потому что американцы берут огромные кредиты у Китая и огромное количество нефти у Венесуэлы. И что здесь возразить?
— А в чем состоит эффективность отношений между Беларусью и Ираном?
— У нас кофе венесуэльский продается, такая дрянь... Отношения с Венесуэлой выгодны чиновникам. Это для них запасной аэродром в случае чего. Там у них есть какая-то недвижимость. Насколько я понимаю, наверное, на случай непредвиденных обстоятельств в Беларуси. С Ираном похожая ситуация. У нас «Саманты» иранские собирают. Тоже дерьмо редкостное.
«ЛУКАШЕНКО БУДЕТ ПРОЩУПЫВАТЬ ГРАНИЦУ ДОЗВОЛЕННОГО... »
— Следует признать, что Лукашенко проявил твердость, не признавая Южную Осетию и Абхазию. Будет ли он и далее таким же твердым и последовательным в отношениях с Россией?
— Почему он проявил твердость? Потому что в ситуации признания Южной Осетии и Абхазии встал вопрос о его личной власти. Тут существует два момента. С одной стороны, Россия показала ему, что она его не рассматривает как союзника. Ведь никто не посоветовался с Лукашенко, когда россияне вступали в войну с Грузией. А когда речь идет о союзе, то предусматривается, что это военный союз и все такое. С другой стороны, понятно, что Абхазия и Южная Осетия сразу попросятся в союз с Россией и Беларусью. И это будет механизмом поглощения Беларуси в состав Российской Федерации. Поэтому Лукашенко на это не идет, во многом — из соображений личной власти. А все остальное будет делаться по такой схеме. Он будет сближаться с Европой постепенно до той степени, пока не надо будет полностью рвать отношения с Москвой. Почему? Потому что, конечно, Москве не нравится, что он делает с «Восточным партнерством» и со всем остальным. А что тут думать? Все равно Беларусь единственный российский союзник в бывшем Советском Союзе. Как ни странно, Лукашенко может себе позволить в отношениях с Россией любую наглость. Он будет прощупывать границу дозволенного своими шагами в сторону ЕС. С другой стороны, Лукашенко и на сближение с Европой не пойдет настолько, насколько нужно, чтобы допускать какие-то серьезные изменения внутри Беларуси. Возможно, ему снова захочется быть каким-то «мачо мучито»: ни Востоком, ни Западом. Беларусь находится в очень сложной психологической ситуации. Нет холодной войны, нет и необходимости в ней. Возникла некая геополитическая конкуренция за этот кусок земли Восточной Европы. Лукашенко пока будет использовать это по максимуму.
ВЛИЯНИЕ И ПРЯНИК ЕС
— Сможет ли ЕС каким-то образом влиять на Минск, чтобы Беларусь становилась более демократической?
— Если Евросоюз сможет предложить Лукашенко подходящий пряник, то да. А пряник нужен, когда, например, в Беларуси ухудшается ситуация. Сейчас Минск просит денег у Евросоюза. Таким образом Брюссель может влиять. Когда были высокие цены на нефть и ЕС не рассматривался в качестве финансовой поддержки — она была не нужна, — он никак не мог влиять. Через пять лет ЕС снова не будет влиять. Действительно, ситуация с финансовым кризисом является ключевой. Потому что раньше Беларусь не шла на уступки Международному валютному фонду, когда тот предлагал несколько миллиардов долларов. И через пять лет ЕС не будет таким весомым донором. Поэтому такой период достаточно короток.
— А как тогда следует расшифровать установки министра иностранных дел Беларуси «работать с ЕС на успех»? Означает ли это то, что успехом должен быть безвизовый режим с ЕС или денежные преференции?
— В первую очередь Беларусь рассчитывает на кредит. Во вторую очередь — на снятие визовых санкций. Потому что они мешают чиновникам контактировать. А с ЕС надо расширять отношения. Когда они (отношения. — Авт.) были не нужны, то можно было терпеть любые санкции. А сейчас это уже невозможно. Безвизовый режим находится на третьем-четвертом месте. Потому что это белорусской номенклатуре не угрожает. А если простой народ меньше едет в Евросоюз, то это нормально. С одной стороны, власть говорит, что мы всячески за безвизовый режим и даже существует предложение упразднить визы для стран-членов ЕС, если поездки граждан осуществляются по организованным турам. Какие-то шаги в этом направлении делаются. Но в первую очередь — это кредиты.
— О чем тогда говорит участие Лукашенко в заседании ОДКБ?
— В прошлый раз он не присутствовал на заседании этой организации. Тогда была ситуация со скандалом. Сейчас нельзя делать прогноз и на сутки. Потому что формально Беларусь является председателем ОДКБ. Правда, она этим председательством не пользуется из-за молочного конфликта. И тогда не удалось заключить договор об использовании сил быстрого реагирования в рамках организации. Но пока никаких выводов из этого нельзя делать, ибо формально Беларусь из ОДКБ не выходила.
«ОЧЕНЬ МОЩНЫЙ КОЗЫРЬ» И ОТНОШЕНИЯ С УКРАИНОЙ
— А следует ли ожидать при Лукашенко улучшения отношений между Беларусью и Украиной? Удастся ли разрешить существующие проблемы по границе и долгу, который вроде бы Украина должна еще со времен бывшего СССР?
— Я думаю, удастся. Отношения с Украиной развиваются. За последние годы невероятными темпами вырос товарооборот. Думаю, прощупывается политическая воля, чтобы решить эти вопросы. Насколько я понимаю, ситуация с долгом развивалась не совсем по белорусской инициативе. Держать в подвешенном состоянии белорусско-украинские отношения было выгодно и России, чтобы у Украины не было абсолютно точно обозначенной государственной границы на севере. Без этого нельзя вступить, скажем, в НАТО. Для Лукашенко это может быть сейчас очень мощный козырь, чтобы показать свою «договороспособность» для Запада и, в то же время, выглядеть преданной отношениям с Россией, потому что Минск вполне легитимно имеет право демаркировать границу своего же государства.
— А насколько Беларусь заинтересована в энергетических коридорах, в частности, из Балтики через Беларусь, Украину и Черное море?
— Я думаю, что заинтересована. Но здесь возникает много вопросов. Скажем, относительно коридора поставки электроэнергии в страны Балтии очень многое зависит от Украины. Насколько я знаю, бывают моменты, когда в пиковые ситуации самой Украине нужна электроэнергия и ей нечего поставить. То есть до конца этот проект не просчитан. Что касается подключение Беларуси к нефтепроводу Одесса-Броды, то это рассматривается как хороший альтернативный вариант. Но сейчас такой необходимости нет, а главная заинтересованность состоит в том, чтобы обеспечить поставки с российского направления и загрузить свои нефтеперерабатывающие заводы. А в перспективе, когда возникнет БТС2, тогда все эти проекты понадобятся, потому что нужно будет качать нефть на переработку с Балтийского и Черного моря. Так что в очень даже близкой перспективе этот вопрос может стать актуальным.
«ЛИБЕРАЛИЗАЦИЯ СВЕРХУ МОЖЕТ ПРОИЗОЙТИ ВО ВРЕМЯ КРИЗИСА... »
— Я вас не спрашивал о белорусской оппозиции. Действительно ли Лукашенко настолько доминирует в стране, что роль оппозиции еще долго не будет ощущаться?
— Действительно, Лукашенко доминирует, поскольку оппозиции негде развернуться. Нет легитимного поля для ее деятельности. Поэтому оппозиция выродилась в какие-то диссидентские кружки. А диссидентские кружки власти не берут. Оппозиция может развернуться в стране, когда произойдет либерализация сверху. А ее Лукашенко как раз и не хочет допустить.
— И на это не могут влиять ни внешние, ни внутренние факторы?
— Знаете, внешние как раз могут. Либерализация сверху может произойти под внешним давлением во время кризиса. Что, в общем, в Беларуси частично и происходит.
— Можно ли прогнозировать, что существующая в Беларуси стабильность будет продолжаться, как минимум, до следующих президентских выборов?
— Я бы сказал, что она будет длиться до того момента, пока в Беларуси не произойдет кризис платежного баланса. А это может быть перспективой ближайшего полугодия. Ведь Беларусь погружается в долговой кризис. Внешний долг не такой большой, но его нечем обслуживать. И очень мало возможностей взять кредит.
— Но из-за этого вряд ли может произойти революция?
— Вы знаете, коллапс национальной валюты очень часто приводит к тому, что начинаются какие-то социальные волнения. Это не обязательно должна быть революция, но могут произойти очень сильные изменения внутри страны. Может, сразу революции не будет, но кто его знает?.. Посмотрите на опыт латиноамериканских стран. Там все, как правило, начиналось именно с коллапса национальной денежной единицы. Революции не обещаю, смены Лукашенко не обещаю, но в течение ближайших двух лет могут произойти какие-то серьезные необратимые изменения внутри политической системы страны, в том числе — в политике белорусской власти.
