Холодная война продолжалась четыре десятилетия, во многих отношениях начавшись и закончившись в Берлине. Хорошие новости в том, что она оставалась холодной — в значительной степени потому, что ядерное оружие проявило дисциплину, которой не было в предыдущие периоды борьбы крупных сил, — и что США вместе с европейскими и азиатскими союзниками оказались победителями благодаря постоянным политическим, экономическим, военным усилиям, которым такой тяжеловес, как Советский Союз, в конечном итоге не смог противостоять.
Через четверть века после завершения первой холодной войны мы неожиданно оказались во второй. Она одновременно другая и хорошо знакомая. Россия больше не супердержава, а скорее страна с 145 млн населения, экономикой, зависимой от цен на нефть и газ и отсутствием политической идеологии, которую можно было бы предложить миру. В то же время она остается одним из двух крупных ядерных государств, занимает постоянное место в Совбезе ООН и стремится использовать свои военные, энергетические и киберспособности для поддержки друзей и ослабления соседей и врагов.
Такое положение дел было неминуемым. Ожидалось, что после завершения холодной войны наступит новая эра дружеских отношений России со США и Европой. Многие считали, что посткоммунистическая Россия сфокусируется на экономическом и политическом развитии. А отношения получили хороший старт, когда Россия, вместо того, чтобы поддерживать своего давнего клиента Ирак, пошла на сотрудничество со США для отвлечения вмешательства Саддама Хуссейна в Кувейт.
Эта добрая воля не продолжилась. Почему — будет поводом для дебатов среди историков в течение следующий десятилетий. Некоторые обозреватели будут осуждать президентов США, менявшихся друг за другом, указывая на недостаточную экономическую поддержку России, которая находилась в борьбе, более того, на расширение НАТО, которое относилось к России как к потенциальному врагу, что увеличило достоверность того, что РФ действительно может стать им.
Это правда, что США могли и должны были бы быть щедрее, когда Россия осуществила болезненный переход к рыночной экономике в 1990-х гг. Также неясно, было ли расширение НАТО лучше для других безопасностных урегулирований в Европе, которые могли включать Россию. Все говорит о том, что львиную долю ответственности за начало второй холодной войны несет Россия, и больше всего — Владимир Путин. Как и многие его предшественники, Путин видел в мировом порядке, где доминировали США, угрозу его правлению и тому, что он считал правильным местом его страны в мире.
В последние годы Россия использовала вооруженную силу для того, чтобы захватить, оккупировать и аннексировать Крым, в нарушение фундаментальных принципов международного закона, что границы не могут быть изменены с помощью вооруженной силы. Путин продолжает использовать войска или скрытые методы для того, чтобы дестабилизировать Восточную Украину, Грузию, части Балкан. И Россия использовала вооруженную силу особо жесткими методами в Сирии, чтобы поддержать страшный режим Башара Асада.
Путинская Россия также приложила много усилий, по словам спецпрокурора США Роберта Мюллера, чтобы совершать «мошенничество и обман с целью вмешательства в политические и избирательные процессы в США, включая президентские выборы 2016 года». Главы разведывательных агентств США разъяснили, что они ждут дальнейших таких усилий в период от настоящего времени и до середины выборов в Конгресс в ноябре этого года.
В то время как Россия стала ревизионистской страной с почти или совсем отсутствующими сомнениями относительно свержения статуса-кво любыми методами, которые считает нужными, укрепление европейской обороны и предоставление летального оружия Украине является разумным ответом. Впрочем, что еще должны сделать США, кроме уменьшения степени защищенности машин для голосования и выдвижения требования технологическим фирмам предпринять шаги для предупреждения попыток зарубежных правительств повлиять на политику США?
Во-первых, американцы должны осознать, что обороны недостаточно. Конгресс прав, когда он призывает к дополнительным санкциям, а Дональд Трамп ошибается, когда отказывается имплементировать санкции, уже принятые Конгрессом.
Правительство США также должно найти свой голос и критиковать российский режим, который задерживает оппонентов и, по сообщениям, убивает журналистов. Если Трамп, по какой-либо причине, продолжит нянчиться с Россией, тогда Конгресс, медиафонды и академики должны публично детально рассказать о коррупции, характеризующей правление Путина. Распространение такой информации может увеличить внутреннюю оппозицию к Путину, убедить его сдержаться от дальнейшего вмешательства в американскую и европейскую политику и впоследствии поддержать более ответственные силы внутри России.
В то же время не нужно убивать те небольшие остатки отношений США и России, которые уже находятся в худшей форме, чем во время первой Холодной войны. Дипломатическое сотрудничество нужно искать, когда это только возможно и в американских интересах. Россия, возможно, желает остановить вмешательство в Восточную Украину в обмен на некоторое ослабление санкций, если она получит уверения в том, что этнические россияне там не натолкнутся на ответный удар. Точно так же Кремль не заинтересован в военной эскалации в Сирии, которая может повысить относительно скромную цену вмешательства туда.
В то же время российская поддержка необходима для того, чтобы усилить санкции против Северной Кореи. Поддержка соглашений относительно контроля оружия и во избежание новой гонки ядерных вооружений была бы в интересах обеих стран.
Это повод для регулярных дипломатических встреч, культурных и академических обменов, визитов в Россию делегаций Конгресса — не в качестве услуги, а в качестве способа решения, что многие американцы открыты к более нормальным отношениям с Россией, если она будет обращаться с большей сдержанностью. США и их партнеры очень заинтересованы в большей сдержанности России, пока Путин остается у власти — и в России, которая будет характеризоваться иначе, чем «путинизм» после того, как он уйдет.
Проект «Синдикат» для «Дня»
Ричард ХААСС, президент Совета международных отношений, директор по планированию политики Госдепартамента США (2001—2003 гг.), специальный посланец президента Джорджа Буша в Северной Ирландии
