Судя по всему, трагедия в сирийском Идлибе медленно, но верно движется к своей развязке. Турция постепенно наращивает свою военную мощь в этой провинции и, судя по всему, добилась от России отказа от полетов самолетов российской группировки, равно как и ВВС Сирии в Идлибской зоне деэскалации, пригрозив в противном случае сбивать их. Вероятно, сыграло свою роль и то, что Эрдоган закрыл транзит российских военных грузов для Сирии через турецкую территорию и Черноморские проливы. И еще до конца февраля, т. е. до того срока, когда Турция пригрозила начать воевать всерьез, если войска Асада и его союзников не будут выведены из Идлиба за линию турецких наблюдательных постов, сирийская оппозиция достигла определенных успехов. При мощной поддержке турецкой артиллерии, включая реактивные системы залпового огня, в ходе ожесточенных пятидневных боев повстанцы отбили у сирийской армии и иранских войск стратегически важный поселок Найраб, непосредственно прилегающий к городу Сараклиб — главной цели контрнаступления оппозиции.
Здесь сходятся международные трассы M4 (Латакия — Алеппо) и M5 (Дамаск — Алеппо). В случае, если оппозиция возвратит себе контроль над Сараклибом, условия снабжения сирийских правительственных войск в Идлибе значительно ухудшатся. Эрдоган сейчас требует от Путина, чтобы тот остановил наступление Асада в Идлибе. Владимир Владимирович в свойственной ему манере на голубом глазу уверяет своего турецкого коллегу, что не в состоянии остановить Асада, поскольку тот воюет исключительно с «террористами», а во всем виноваты сами турки, которые, хотя и обещали разоружить «террористов», но так это и не сделали. А потому Асаду при российской поддержке приходится решать за Анкару ее задачу. Президента Турции подобные аргументы не устраивают, и он все больше склоняется к тому, чтобы решить идлибский вопрос силой, не оглядываясь больше на Россию. Встреча в Стамбуле Турции, России, Германии и Франции остается под вопросом, как и возможная встреча Путина и Эрдогана. Хотя Эрдоган и заявил, что «наша встреча с президентом России Владимиром Путиным запланирована на 5 марта вне зависимости от окончательной даты проведения четырехстороннего саммита по Сирии», но, очевидно, развитие событий в Идлибе может сорвать встречу президентов России и Турции. Путин не привык проигрывать, а тем более капитулировать. И если к 5 марта силы Асада потерпят чувствительное поражение, российский президент может встречу отложить и побудить своего сирийского коллегу пойти на прекращение огня.
Также непонятно, может ли начаться турецкое наступление в Идлибе еще до 5 марта, или турецкий президент прежде предпримет последнюю попытку договориться на стамбульском саммите или при личной встрече с Пуиным. Взятие Найраба силами оппозиции скорее свидетельствует в пользу того, что какое-то наступление в Идлибе протурецких сил при сильной военной поддержке со стороны Анкары будет продолжаться и во время саммита, чтобы улучшить переговорные позиции Турции. Пока что турецкие военные в противостоянии с силами Асада ограничиваются только артиллерией и использованием отдельных танков, а также спецназа. Но не исключено, что в начале марта будет широко задействована турецкая пехота и авиация. Эрдоган не может долго ждать, так как новый поток беженцев из Сирии может вот-вот прорваться через сирийско-турецкую границу, чего турецкий лидер допустить никак не может. В идеале, конечно, для него было бы желательно, чтобы до возможного начала 5 марта переговоров об урегулировании ситуации в Идлибе протурецкие силы отбили Сараклиб. Тогда силы Асада окажутся в тяжелом положении, и угроза окружения обесценит все их успехи в южной части Идлиба.
В этом случае, вполне возможно, сирийская армия и ее союзники предпочтут уйти из Идлиба по предоставленному им коридору, после чего конфликт на время затихнет сам собой. Но все зависит от того, какую именно цель преследует Турция в Идлибе и в отношении режима Башара Асада вообще. Некоторые турецкие аналитики полагают, что, «если военное противостояние все же начнется, турки будут иметь преимущество в виде поддержки со стороны НАТО, не говоря уже о преимуществе географического характера, ведь они имеют общую границу с Сирией протяженностью 900 километров. В случае начала боевых действий между русскими и турками, первые будут искать возможности заключить перемирие или начать новые переговоры. Впервые для турок эти переговоры будут отличаться от того, что было в Астане и Сочи, поскольку реальный баланс сил в настоящее время склоняется отнюдь не в пользу России. В любом случае, если Турция вытеснит силы режима за пределы четвертой зоны деэскалации, вероятнее всего, российская сторона не вступит в войну, которая может начаться в Идлибе. В то же время невозможно предсказать, как и когда она закончится и какие страны будут в нее вовлечены.
Именно поэтому россияне до сих пор играют на краю пропасти. Можно предположить, что, учитывая военно-политические и географические реалии, Путин действительно не рискнет пойти на прямую конфронтацию с Турцией в Сирии. Но многое будет зависеть от того, как далеко пойдет сама Турция. Если она ограничится вытеснением сирийских и иранских войск из зоны деэскалации, не нанося им больших потерь, Россия, по всей видимости, проглотит горькую пилюлю, но на существенное ухудшение российско-турецких отношений не пойдет. Однако Эрдоган может также захотеть разгромить в Идлибе основные силы Асада и его иранских союзников, чтобы в дальнейшем достичь в Сирии такого политического урегулирования, которое привело бы к отстранению Асада от власти. Если силы Асада будут разбиты, Москва тоже вряд ли прямо будет воевать против турок, но наверняка введет против Анкары серьезные экономические санкции. А это Эрдогану, в условиях непростых отношений с США и Евросоюзом, совсем не нужно.
Поэтому наиболее вероятным вариантом развития событий остается тот, когда турки вытесняют армию Асада и его союзников из Идлиба с минимальными потерями не только для себя, но и для противника и, даже если занимают город Алеппо, то больше боевых действий не предпринимают. При этом может быть заключено какое-то новое соглашение между Россией и Турцией, но не между Асадом и сирийской оппозицией, которые к компромиссу не готовы.
