Умышленно или невольно люди делают вещи, которые причиняют вред другим людям. Чтобы общество функционировало, оно должно предоставить людям стимулы для того, чтобы не делать этого, с помощью наград и наказаний, правил и штрафов. Загрязняя воздух, один человек наносит вред всем, кто дышит. В этом важную роль играет правовая система. Если я причиню вам вред, у вас должна быть возможность предъявить мне иск.
Конечно, люди несут моральную ответственность за то, чтобы не причинять вред другим. В самом деле, это, возможно, основной моральный долг — относиться к другим так, как бы вы хотели, чтобы они относились к вам, и не относиться к ним так, как вы бы не хотели, чтобы они относились к вам. Иммануил Кант с его категорическим долгом предоставил философские основы для тех, кто хотел создать альтернативную основу этике, предоставленной религиозными афоризмами. Но современное общество не может и просто не рассчитывает на то, что люди будут поступать «правильно».
Побудить корпорации поступать правильно еще труднее. В конце концов, у корпораций нет совести; это только совесть тех, кто управляет корпорацией, и, как явно показали недавние американские корпоративные скандалы, совесть часто занимает место в заднем ряду по отношению к прибыли. Американская правовая система следит за тем, чтобы фирмы, которые производят неисправный и, в особенности, опасный товар, несли ответственность за последствия. Фирмы находятся в более выгодном положении, чем потребители, у них больше возможности оценить безопасность своего товара; нам всем пойдет на пользу осознание того, что наша правовая система предоставила корпорациям стимулы для того, чтобы они отвечали за безопасность товара, который они производят.
Точно так же законы окружающей среды возлагают ответственность на фирмы за их токсические выбросы, и многие страны, включая Соединенные Штаты, хранят как святыню принцип «загрязнители платят», то есть компании должны платить за ущерб, который они причиняют. Это дело и стимулов, и социального правосудия.
В других сферах, однако, мы только начинаем думать о том, что должна означать корпоративная ответственность для нашей правовой системы. Во Второй мировой войне все немецкие корпорации очень хотели получать прибыль от рабского труда тех, кто находился в концентрационных лагерях, а швейцарские банки были счастливы положить в карман золото еврейских жертв нацистского террора. Недавние иски, по крайней мере, заставили их выплатить часть того, что они взяли.
Не так давно нефтяные компании продемонстрировали недальновидность, предоставляя деньги, которые идут на поддержку партизанских движений, — до тех пор, пока не нарушены их собственные интересы. Когда в Анголе одна храбрая фирма BP хотела поступить правильно, пытаясь удостовериться в том, что плата за право добычи нефти действительно идет правительству, а не коррумпированным чиновникам, другие нефтяные компании отказались поддержать ее.
Прибыль добывающих компаний помогала последнему президенту Мобуту из Заира, теперь Конго, сохранять власть в течение десятилетий — позволяя ему грабить свою страну, чему якобы способствовали секретные банковские счета, на которых специализируются такие страны, как Швейцария, Каймановы Острова и Кипр. Деньги Всемирного банка и МВФ также помогали поддерживать Мобуту. Эти учреждения знали или должны были знать, что их ссуды и помощь не помогут отчаянно бедным людям страны. Они бы только еще глубже увязли в долгах.
В настоящее время мы считаем, что люди, корпорации и учреждения должны нести ответственность за свои действия. Но что это должно означать, если это больше, чем пустые речи? Для начала, это означает прощение долгов: международные кредиторы, возможно, не смогут полностью компенсировать ущерб, причиненный в то время, когда их деньги помогали гнусным диктаторам сохранять власть, но, по крайней мере, жертвы не должны быть обременены бедственным финансовым наследием.
Есть основания предполагать, что в Южной Африке экономическое давление, оказанное санкциями, в конечном счете сломало расистскую систему апартеида; но по той же причине экономическая поддержка извне — включая ссуды из многонациональных банков — так долго поддерживала систему. Многое из этого может быть правдой и в отношении Ирака в течение 90-х годов.
Те, кто внес вклад в поддержку апартеида, — и особенно те, кто не придерживался санкций после того, как их одобрила ООН, должны понести ответственность. Процесс Правды и Примирения может помочь, но может и не помочь излечить раны Южной Африки, но если корпорацию нужно обеспечить стимулами для того, чтобы они поступали правильно, они должны сейчас заплатить за прибыль, которую они пожинали от той отвратительной системы.
Если бы у корпораций была совесть, они бы действовали так без принуждения: они бы оценили свою прибыль от системы апартеида и выплатили бы ее стране с процентами, так как кончина апартеида не решила глубокие экономические проблемы страны, включая уровень безработицы, составляющий более 25 %. Пока, кажется, никто не торопится выплачивать компенсации Южной Африке, и, как и везде, доказательства существования корпоративной совести являются скудными. Но стоит надеяться на то, что правовые системы Запада обеспечат альтернативный ресурс, тот, который не только будет частично возмещать за несправедливость в прошлом, но и обеспечивать стимулы для корпораций, чтобы они подумали дважды, прежде чем получать прибыль от зверских режимов в будущем.
Джозеф СТИГЛИЦ — лауреат Нобелевской премии по экономике; профессор экономики Колумбийского университета.
