Похоже, что российской оппозиции, наконец, удалось опровергнуть мнение о неспособности преодолеть разобщенность. В минувшие выходные оппозиционеры продемонстрировали, что их рано списывать со счетов. С одной стороны, в субботу на съезде в подмосковных Химках было создано новое объединение под названием «Солидарность». В новую структуру вошли представители Объединенного гражданского фронта во главе с Гарри Каспаровым и некоторые члены распустившейся партии Союз правых сил, в том числе ее бывший лидер Борис Немцов. Кроме того, в числе создателей нового движения — представители «Яблока», среди которых активист Илья Яшин, и часть активистов Российского народно-демократического союза. Примечательно, что гимном движения «Солидарность» стала песня Виктора Цоя «Мы ждем перемен».
С другой стороны, в воскресенье оппозиционная коалиция «Другая Россия» провела «марш несогласных», организованный в знак протеста против продления срока президентских полномочий и с требованием смены правительства, которое не справляется с экономическим кризисом. Однако власти разогнали митинги и Москве, и Санкт-Петербурге.
В ГУВД Москвы говорят о 90 задержанных, однако при этом заявляют, что никакого «марша несогласных» не было. По версии милиции, все задержанные — хулиганы, которые «мешали прохожим и жителям близлежащих домов». Кстати, среди которых — председатель «Союза советских офицеров» генерал в отставке Алексей Фомин и адмирал в отставке Владимир Березин. В Петербурге задержан 61 человек.
Удастся ли оппозиционным силам объединиться и действительно предоставить альтернативу развития страны для граждан России? Могут ли синхронизировать действия созданное оппозиционное движение и другие оппозиционные силы?
КОММЕНТАРИЙ
Лилия ШЕВЦОВА, ведущий научный сотрудник Московского центра Карнеги:
— Когда возник комитет защиты рабочих в Польше — ядро, которое затем создало «Солидарность», — никто тоже в него не верил. Необходимо было углубление экономического кризиса и появление резкого недовольства поляков своей властью для того, чтобы этот комитет защиты рабочих превратился в реальную интеллектуальную силу, которая создала массовое движение. Поэтому если смотреть на российскую реальность, то пока лишь могут возникнуть сожаления относительно того, что демократы и либералы все никак не могут объединиться и никак не могут разрешить собственный конфликт, борьбу собственного эгоцентризма. Но, с другой стороны, обратите внимание, что на этом пятачке либерального теста постоянно происходит движение. Оно не мертво. Материя не мертва. Возникает новые лица, появляются представители более молодого поколения. Приезжают люди из провинций. Постоянно идет бурление. Постоянно идет процесс какой-то кристаллизации мысли, который, очевидно, не мог привести ни к никаким позитивным результатам в течение тучных, богатых путинских лет. Но сейчас наступает совершенно новый период, новая глава в российской истории. Россия вступает в кризис. А кризис всегда будоражит общество, особенно, когда власть не может найти рецепта. Поэтому если начнется определенная волна недовольства, то она сможет снабжать кровью эти омертвевшие политические сосуды, и сама ситуация может оживить либеральное движение. Естественно есть определенная надежда, что новое движение не ограничиться только борьбой личностей, но сможет, по крайней мере, ощутить ритм нации.
Что касается определения лидера движения. Судя по всему, есть выбор между Немцовым и Каспаровым. У Немцова, как оказалось на съезде, несколько больше сторонников. В конечном итоге, не столь важно, кто станет лидером, важно то, что есть узкая, пусть немногочисленная группировка людей, которые готовы посвятить этой активности — либеральному протесту — свою карьеру и жизнь. Мне представляется, что у Немцова больше шансов. Он более договороспособная фигура.
Что касается объединения усилий оппозиционных движений. Здесь очевидная для российского либерального движения проблема состоит в следующем. Они должны решить, в какой степени они будут консолидировать себя на либеральной основе, отсекая другие политические силы. И в какой степени они могут сотрудничать с другими силами в рамках, скажем, «Другой России» либо другого общего формата. То есть для либералов в России существует определенная проблема, которую они еще пока не решили: консолидироваться самостоятельно либо работать в рамках национального фронта. Так как работали демократы в Восточной Европе перед тем, как там произошли демократические революции. Пока эта проблема не решена. Но когда пойдет волна недовольства. А не исключено, что в следующем году это произойдет, то эти два процесса будут идти одновременно. Либералы будут вырабатывать собственную платформу и стратегию, искать новых людей, поддерживать новые лица. Одновременно либералы и демократы будут вынуждены сотрудничать с другими группами. Правда, не будем чрезмерно оптимистичными. Не исключено, что обществу после стольких лет спячки и деградации будет больше по нраву и духу совершенно иные идеи. Скажем, идеи национализма и популизма.
В действиях властей Москвы и Санкт-Петербурга по разгону демонстрантов я вижу особую нервозность власти, которая начинает беспокоиться и начинает ожесточать меры против этих двухсот-трехсот демонстрантов. И нервозность власти видится и в другом: в постоянном рыхлении политических лидеров, Путина и Медведева, и представителей правоохранительных органов, которая состоит в следующем. Не нужно злоупотреблять словом кризис, не нужно создавать поводы для паники. Нервозность также нашла свое проявление в законопроекте, который был недавно представлен в Государственную думу, с поправками к уголовному кодексу, согласно которому расширяется само понятие государственной измены. И теперь в государственной измене можно будет объявить кого угодно, любого критика власти. Это проявление нервозности говорит о том, что у власти нет убеждения в том, что она может удержать контроль над ситуацией в условиях разрастающегося кризиса.
Судя по всему, те вещи, которые мы видим: выступления Путина и Медведева, выступления кремлевских пропагандистов с постоянными призывами не сеять панику — свидетельствуют о том, что у власти нет понимания, что делать с этим кризисом и поэтому она борется со словом «кризис». Борется с паникой, а не проявлениями кризиса. Отсюда вывод, что наша правящая команда взяла курс на завинчивание гаек. За усиление контроля за всеми проявлениями политической и социальной активности. В целом такое поведение естественное. Любая власть в момент кризиса опасается непоправимого. Но все дело в том, что российская система не имеет механизма разрешения конфликтов. И поэтому она опасается любых конфликтов.
