«КОПЕЕЧНЫЙ ТОРГ» КАК НОВАЯ ФИЛОСОФИЯ
Поэтому на смену проваленной Евроконституции пришел Лиссабонский договор. Сторонники евроинтеграции могут радоваться сколько угодно, однако, это никак не изменит одного неоспоримого факта — упомянутый договор приняли не благодаря единому желанию всех членов содружества, а вопреки ему.
И хотя ради благоприятного утверждения лиссабонских договоренностей серьезно подкорректировали соответствующие правила — достаточно было того, чтобы документ ратифицировали парламенты стран-участниц и подписали главы государств (без вынесения на референдум) — это не спасло. Для начала стоит вспомнить Ирландию, ставшую первым камнем преткновения.
Оказалось, что по местным законам договор все-таки необходимо выносить на всенародное утверждение, что и закончилось так называемым июньским провалом летом 2008 года. Тогда «за» проголосовало 46,6%, а «против» — 53,4% ирландцев. После этого началось то, что смело можно окрестить «копеечным торгом» — Ирландия решила выторговать себе некоторые достаточно весомые преференции в обмен на ратификацию. Среди них — снятие требования о легализации абортов, сохранение в стране льготного налогового режима, право хранить военный нейтралитет, а также сохранение за Дублином кресла в Еврокомиссии (которое должно было исчезнуть после 2014 года). И Брюссель клюнул на это — в результате чего ирландский барьер был взят спустя некоторое время.
Однако на этом торг не закончился — «заразительный» пример Ирландии наследовала «восточная двойка» в составе Польши и Чехии, а также островной оплот «глубокой» евроинтеграции — Великобритания. Каждая из этих стран захотела «выторговать» что-то и себе. Например, в случае с горделивыми бриттами Брюсселя пришлось согласиться с тем, что некоторые положения договора в части социальных прав на территории королевства действовать не будут.
«ТОРМОЗ ЕВРОПЫ»
Но эта уступка была из разряда «малой кровью» — согласие Польши, и особенно Чехии, обошлись значительно дороже. Возглавляемые главными евроскептиками в лице польского президента Леха Качиньского и президента Чехии Вацлава Клауса, эти страны затребовали приличные отступные.
Польский лидер даже получил от журналистов малоприятное прозвище «тормоз конституционной реформы Европы» за свои многочисленные претензии к Лиссабонскому договору. Например, в свое время его очень долго не устраивал принцип «двойного большинства», который должен был появиться после утверждения документа. В соответствии с ним, за принятие того или иного решения Европарламентом должны проголосовать минимум 55% депутатов, которые представляют не менее 65% население ЕС.
Лех Качиньский рьяно предлагал отказаться от него в пользу другого принципа — «квадратного корня». По этому методу, страны Европы должны были быть представлены в Европарламенте пропорционально квадратному корню из количества их населения. Польский президент предложил такое «уравнение» не просто так — если бы оно стало действующим, Польша получила бы дополнительные депутатские мандаты. В результате длительных торгов был найден компромисс — принято решение, в соответствии с которым страны, оставшиеся в меньшинстве, смогут отложить конкретное решение Европарламента на «разумный период времени».
Но этого польскому лидеру оказалось слишком мало — он отказался подписывать Лиссабонский договор, кивая на ... Ирландию. «После результата референдума в Ирландии это становится бессмысленным. На данный момент вопрос о подписании договора лишен смысла», — заявил Качиньский. Но после того, как ирландское «да» было получено, все претензии Варшавы свелись к духовому — как только страну освободили от необходимости легализировать гомосексуальные браки, она дала свое «добро».
«ТВЕРДЫНЯ КЛАУСА»
Осталось последнее препятствие в виде наибольшего евроскептика из тех, которые сейчас находятся при власти — чешского президента Вацлава Клауса. В отличие от ирландцев, британцев и поляков, которые руководствовались чисто внутренней выгодой в торгах за Лиссабонский договор, этот политик чуть ли не всю свою сознательную жизнь был неприятелем тесной евроинтеграции.
Он никогда не возражал, что не принимает любые навязанные извне правила и законы экономической политики, кроме чешских, и побаивается растворения культурной самобытности Чехии в составе Евросоюза. В свое время Клаус даже открыто заявил, что Евросоюз не менее вреден, нежели СССР. Эти слова сразу возвели его в ранг главного евроскептика, и что самое странное — ничуть не помешали второй раз подряд занять президентское кресло.
Однако на этот раз свое далеко не доброжелательное отношение к Лиссабонскому договору Клаус обосновал довольно серьезно, имея в кармане два аргумента. Первым предлогом для отказа поставить свою подпись под уже утвержденным парламентом документом, стали так называемые декреты Бенеша, которые имеют прямое отношение к Хартии ЕС об основных правах. Этот документ был принят еще в 1946 году, и в соответствии с ним, три миллиона немцев были выселены из Судетской области Чехословакии в Германию, потеряв свою частную собственность.
И хотя этот достаточно деликатный вопрос уже давно урегулирован на законодательном уровне в самой Чехии, существовала вполне реальная возможность его новой трактовки, но уже в другой стране ЕС. Президент Чехии потребовал гарантий того, что оно останется в историческом прошлом, и вопрос о возвращении или возмещении потерянного депортированным будет снят с повестки дня навсегда.
Что же касается второй причины «не подписывать» договор, то она была из разряда «формальных». Вацлав Клаус заявил, что он не может подписать договор до решения Конституционного суда Чехии, который должен решить вопрос соответствия Лиссабонского договора конституции Чехии. Хитрый евроскептик знал — негативное решение высшей судебной инстанции страны уже невозможно оспорить.
Большего добиться от несговорчивого Клауса не смогли ни министры иностранных дел ряда стран, ни сам председатель Еврокомиссии Жозе Мануель Баррозу. В Брюсселе не скрывали своей раздраженности, но вместе с тем четко понимали, что они играют с огнем — если Клаус не подпишет договор, на более тесной евроинтеграции можно смело ставить крест на ближайшие лет десять. Именно поэтому на очередном саммите в конце октября, Чехию освободили от долга выполнять отдельные положения Хартии фундаментальных прав ЕС — «декреты Бенеша» остались в прошлом. Как следствие, уже 3 ноября Конституционный суд решил, что Лиссабонский договор не противоречит основному закону Чехии. В этот же день Вацлав Клаус поставил свою подпись под документом.
«СВОЯ РУБАШКА БЛИЖЕ К ТЕЛУ»
Итак, что мы имеем? Формально, новый виток евроинтеграции запущен, Брюссель может праздновать и пить шампанское. Неуступчивый чешский президент все-таки не смог остановить того, против чего боролся всю жизнь. Однако в искристом шампанском, которое подчеркивает вкус этой значимой победы, есть выразительный привкус горечи, который невозможно ничем перекрыть. К сожалению, но евроединство, о котором так мечтали отцы-основатели Евросоюза, подписывая Римский договор в далеком 1957 году, пока что остается только красивой мечтой. И процесс утверждения Лиссабонского договора это четко показал...
