Сколько надо — столько есть.
Военный фольклор
Украина считает неприемлемой идею нанесения превентивных ударов без соответствующих санкций Совета Безопасности ООН. «Эта концепция, независимо от того, кто ее выдвигает, вряд ли может восприниматься позитивно и не воспринимается в целом в мире, так как превентивный удар — это новация, которая является небезопасной», — заявил в субботу министр иностранных дел Украины Константин Грищенко. Впрочем, новое — это призабытое старое. А порой даже и не старое. Ведь реакция Киева на эту «новацию» прозвучала вскоре после того, как российский президент Владимир Путин заявил, что РФ оставляет за собой право превентивных ударов на случай, если в мире возобладает принцип применения силы без санкции международного сообщества. С начала октября о превентивности россияне говорят много. Остальные пытаются понять, почему Москва говорит об этом так часто и именно сейчас.
ПРАВО СИЛЫ И СИЛА ПРАВА
Россия не собирается первой применять ядерное оружие, но оставляет за собой право превентивных мер, в случае, если есть угроза интересам страны и ее союзникам, а все другие средства исчерпаны. «И хотя нами в принципе не приветствуется использование силы, мы оставляем за собой право превентивно применить обычное оружие и не собираемся от него (права) добровольно отказываться», — так говорил 9 октября министр обороны РФ Сергей Иванов в Колорадо-Спрингс на встрече с министрами обороны НАТО. Там он объяснял, что на самом деле натовцам не следует уж слишком настораживаться по поводу заявлений, которые прозвучали 2 октября в Белокаменной. Тогда в присутствии Владимира Путина были оглашены подходы к модернизации военной доктрины России, среди которых — кроме права на превентивный удар — оказался пункт и о том, что Россия может пересмотреть свою ядерную стратегию, если НАТО сохранится как военно-наступательный альянс.
На первый взгляд, может показаться, что Москва решила взять на вооружение внешнеполитическую риторику американской администрации, которую сама же неоднократно критиковала. Но, как и в американской, так и в российской готовности применить силу первыми, в общем-то, ничего нового нет. Что касается теории, то и нынешняя военная доктрины России, принятая в 2000 г., не менее «зубастая». Она предусматривает возможность применения ядерного оружия «в ответ на широкомасштабную агрессию с применением обычного оружия в критических ситуациях для национальной безопасности Российской Федерации и ее союзников».
Для НАТО превентивность тоже не в новинку. На той же встрече в Колорадо-Спрингс генсеку Альянса Джорджу Робертсону, различным должностным лицам НАТО задавалось много вопросов о возможности проведения политики превентивного удара со стороны НАТО. Судя по всему, Робертсон закрыл этот вопрос своим заявлением о том, что НАТО уже наносило превентивный удар в Косово в 1999 году. Нет ничего нового в нанесении превентивных ударов, заявил он. По его мнению, они всегда входили в пакет действий НАТО по устрашению противника. Однако он также отметил, что на самом деле не стоит беспокоиться по поводу данного вопроса, поскольку НАТО по-прежнему действует только в результате принятия единогласных решений.
Соединенные Штаты еще в 80-е годы внесли в свои открытые доктpинальные документы положения, позволяющие наносить в ответ на террористические акты удары по территории стран, подозреваемых в поддержке террористов. Для начала на практике подтверили это ударом по Ливии в апреле 1986 г. Какой-то период времени считалось, что такой подход способствовал спаду волны терроризма и экстремизма в отношении американских граждан и объектов за пределами национальной территории США в конце 1980-х годов. Но после расширения подобной силовой практики, направленной на силовое смещение правящих режимов — как это было продемонстрировано в Афганистане и в Ираке, — «доктрина Буша» начала хромать. В ней излагается намерение президента использовать превентивную военную силу перед лицом надвигающейся угрозы. Мы не может позволить нашим врагам первым нанести удар, говорится в этой доктрине.
Теперь американская пресса пишет о том, что большинство населения супердержавы — представители всех политических партий — говорят, что после окончания войны в Ираке они выступают против политики использования военной силы против третьей страны, если только США первыми не подверглись нападению. Опросы также показывают, что американцы не поддерживают идею войны против Ирана или Северной Кореи, несмотря на то, что эти страны, входящие в так называемую «ось зла», могут разрабатывать оружие массового уничтожения.
Право силы не способствовало стабилизации на площади, называемой некоторыми аналитиками Иракостаном. Сила не умиротворила террористов. А быть слабыми стало еще опаснее. После демонстрационных войн расходы на военные нужды в мире в 2002 году возросли на 6% и достигли $795 млрд.
ОТЗВУКИ «КУЗЬКИНОЙ МАТЕРИ»
Зачем Путин и его военный министр начинают говорить о возможности превентивного удара, если потом приходится уточнять, что на самом деле они-то всей душой — за силу права, за ООН и легитимность? Конечно, есть внутренний позыв. Жесткий язык и взращенная гордость за могущественные ракеты — популистские ходы в преддверии президентских выборов, предстоящих Путину в начале будущего года. С другой стороны, подобные заявления — это и один из традиционных элементов общей стратегии сдерживания и устрашения, дополняющий доктринальные положения. Но чем подкреплять слова?
В сфере обычных вооружений, особенно при сравнительно небольших их количествах, единственным способом обеспечения достоверности сдерживания является периодическое активное использование военной силы. Но де-факто потенциал обычных вооружений России для войны шестого поколения архаичен. По данным российского Генштаба, оглашенным в июле, в России доля современного оружия и военной техники сегодня достигает 20%, а оружия, эксплуатируемого свыше 10 лет, — около 80%. Также примерно треть военной техники по техническому состоянию не готова к боевому применению, более 40% — требует среднего и капитального ремонта. Денег, выделяемых из госбюджета на нужды обороны, едва хватает лишь на содержание армии и флота. Закупки вооружений новейших образцов после 1995 г. во всех видах ВС носят единичный характер. При такой ситуации реализовать утверждения Сергея Иванова, что «требуется превратить уже в начальный период войны «бесконтактную» войну в «контактную», как наиболее нежелательную для противника, оснащенного дальнобойным высокоточным оружием», крайне сложно.
Другое дело — оружие ядерное. Уникальной чертой ядерного оружия, определившей его эффективность как средства политического и военного сдерживания, является возможность демонстрации его боевых возможностей без прямого использования. Тут уж хочешь или нет, а приходится верить на слово. Это тот плюс, который старается сейчас использовать Путин. С упоминанием, что запас стратегических ракет — на фоне обветшания других арсеналов — как минимум лет на 25 лет обеспечит России ее ядерные реакции. И тут Владимир Путин в своих заявлениях чем-то напоминает Никиту Хрущева. Когда Хрущев проводил последнюю громкую реформу в СССР, то в ее основе как раз и был отказ от симметричной стратегии. Хрущев говорил, что раз экономика СССР по своему потенциалу — не более трети американской, то соревноваться с ними по общепринятым канонам — это проиграть. Он резко сократил армию и производство вооружений. С 1955 по 1963 гг. армия была сокращена на 3 млн. человек — до 2,5 млн. В «оборонке» приоритет был отдан лишь одному стратегическому направлению — созданию ракетно-ядерного комплекса ответного удара. Речь шла о нескольких сотнях ракет. Остальное, считал Хрущев, нет смысла развивать вообще, поскольку это просто излишняя трата денег.
Но на сокращение армии, насчитывающей сейчас 1 млн. 262 тыс., Путин не решается. И сами же российские эксперты говорят, что удержать в одной упряжке ядерную мощь и толпу пушечного мяса Россия не сможет. Это не по карману. Может, это будет чуть позже, через четверть столетия, когда она подкачает свои мускулы за счет разработанных за это время новых систем вооружений? В мае в послании Федеральному собранию Путин сообщил, что «на этапе практической реализации... находятся и работы по созданию новых типов российского оружия, оружия нового поколения. В том числе и такого, которое специалистами отнесено к категории стратегического оружия. Это оружие позволит обеспечить обороноспособность России и ее союзников в долгосрочной перспективе». О чем именно шла речь — подробностей нет. И теперь еще одна «хрущевская» аналогия. В начале 60-х гг. Никита Хрущев заявил о том, что «СССР создал голубой пояс обороны». Аналитики и военные эксперты терялись в догадках до тех пор, пока не оказалось, что тот оборонительный пояс вовсе не «голубой», а глубокий.
БЛИЖНИЙ КРУГ
Успокоив НАТО разъяснениями, Москва, тем не менее, предупредила, что ожидает от Альянса учета ее интересов. Россию по-прежнему беспокоит приближение НАТО к ее границам, особенно со стороны стран Балтийского региона. Пребывание сил США и НАТО в Центральной Азии тоже мозолит глаза российским стратегам. Круг своего влияния Москва все жестче очерчивает «приграничными странами», куда, естественно, попадают и Грузия с Украиной, также заявившие о намерениях интегрироваться в НАТО.
Именно эти две страны из СНГ первыми отреагировали на превентивную риторику Москвы. Шеварднадзе заявил о том, что утверждения российских политиков о возможности превентивных ударов по другим государствам были преждевременными и необдуманными. С превентивностью в Грузии знакомы по временам, когда самолеты без опознавательных знаков бомбили Панкисское ущелье. А Москва не раз утверждала, что чеченские боевики проникают в Россию именно через этот канал.
Что касается Украины, то дело не только в неприятии министром иностранных дел Константином Грищенко идеологии превентивности. Но и в заявлениях Президента Украины — на фоне конфликта с Россией по поводу строительства дамбы в районе косы Тузла. Верховная Рада призывает родное Минобороны не допустить нарушения территориальной целостности. А Леонид Кучма, в свою очередь, говорит, что, мол, когда Украина отказывалась от ядерного арсенала, то Россия выступала одним из гарантов украинской территориальной целостности. Но какова цена подобных гарантий? Они уязвимы своей изначальной неясностью относительно уровня эскалации конфликта, после которого государство, давшее гарантии, сможет в такой конфликт вступить. Удовлетворительного ответа на данный вопрос нет, поскольку даже имеющийся опыт предоставления американских военно-политических гарантий европейским странам НАТО, который включал в себя и ядерный элемент, так и не был проверен на практике. А бывший государственный секретарь США и выдающийся американский политолог Г.Киссинджер как-то утверждал, что они являются не более чем мистификацией.
Впрочем, Украина, «если друг оказался вдруг», может успокаивать себя иллюзией о поддержке других ядерных гарантов, благо их предостаточно. Но, скорее всего, вся эта ситуация станет еще одним толчком для Киева к реальной модернизации собственной армии. Да, для этого нужны деньги. Но если отечество в опасности, экономить на обороне — предательство. Потому Минобороны и правительству в целом придется разбиться в лепешку, а таки использовать этот шанс для формирования адекватного оборонного бюджета на следующий год. А по ходу вспомнить и о том, что в концептуальных оборонных документах Украины продекларировано наличие Неядерных сил сдерживания. А как они работают и есть ли они вообще — непонятно. Раньше, правда, утверждалось, что «Планы применения Стратегических неядерных сил сдерживания являются документами особой важности. Наличие Стратегических неядерных сил сдерживания, их боеготовность и боевые возможности — это то, о чем должен знать эвентуальный противник. Может быть, они никогда не будут применены. Так, как те же ядерные силы в иных государствах. Но мы должны иметь такой потенциал. И это не нужно скрывать».
Интересно, а как было бы расценено появление с украинской стороны ракет «Скад» в зоне строительства дамбы? Как демонстрация решительности защищать свою территорию? Или как искусственная эскалация конфликта? Скорей всего, как второе. Но чем лучше учения пограничников со щитами, готовых теснить возможных нарушителей госгранцы методами противодействия уличным беспорядкам? Ничем. Зато на фоне «Скадов» министр иностранных дел России приехал бы в Украину побыстрее, а у президентов двух стран был бы, наконец, повод, чтобы в телефонном разговоре уточнить: «А чего это там строится в Азовском море?»
