В начале разговора он представляется просто: Евгений Дикий, украинец. Мы записывали наше интервью проекта «За нашу и вашу свободу» в офисе Национального антарктического научного центра, где Евгений является директором. Не каждая страна может похвастаться своей станцией в Антарктиде, а Украина имеет таковую, и работа там закипела по-новому с приходом именно Евгения Дикого. По образованию он - кандидат наук, морской биолог.
То, чем занимается сейчас, вполне укладывалось в его детскую мечту: сначала это была экология Черного моря, теперь - дела океанические в Южном океане. Правда, от мечты постоянно отвлекали разные препятствия, а противодействие им порождало почти детективные истории, одна из которых связана с Литвой. Кроме того, в прошлом Евгений - участник «Революции на граните», воевал в Чечне и является ветераном АТО. Разговор с ним - часть проекта «За нашу и вашу свободу», стартовавший по инициативе «Украинской платформы документалистики» при поддержке Украинского культурного фонда, послов Литвы в Украине Мариуса Янукониса и Пятраса Вайтекунаса. Его цель - исследовать и показать, из чего вырастает взаимоподдержка Украины и Литвы.
«МЫ, МОЛОДЫЕ ЗДОРОВЬЕ РЕБЯТА, РЕШИЛИ, ЧТО МОЖЕМ НЕ ТОЛЬКО СОБИРАТЬ КАКОЙ-ТО ХЛЕБ, А ДОЛЖНЫ ПРИНЯТЬ УЧАСТИЕ В ОБОРОНЕ ВИЛЬНЮСА»
- Я биологом себя чувствовал даже до того, как поступил на биофак. То есть это был очень сознательный выбор. При этом я очень не хотел эмигрировать из страны. Собственно, это определило всю мою жизнь. Я просто хотел быть нормальным биологом в нормальной европейской стране. Соответственно, приходилось делать Украину такой. Ориентировочно с пятнадцати с половиной лет я время от времени отвлекался от того, что имею основным занятием в жизни, на какую-то общественную, политическую, революционную, можно так сказать, деятельность.
- Как ты попал в Литву и оказался среди тех, кто защищал Сейм?
- Достаточно просто: сел на поезд и приехал. 13 января 1991 года советские войска пошли на штурм телевизионной башни. Этот факт не удалось скрыть, он прошел даже в советских новостях, конечно, в той версии, что там подавляют фашистов Ландсбергиса и восстанавливают контроль над объектом, захваченным националистами. А на нормальных каналах – «Радио Свобода», Би-Би-Cи – давали нормальные репортажи, откуда было понятно, что происходит. 14 января на Майдане Независимости в Киеве, который тогда был площадью Октябрьской революции, под огромным памятником Ленина, которого, к счастью, уже давно нет, собрался огромный митинг солидарности с Литвой. Там собирали деньги, медикаменты, еду на помощь Вильнюсу. Пришли туда и мы - активисты украинского студенческого союза - УСС. Именно осенью 1990 года была наша студенческая голодовка, та, которую сейчас изучают в школьных учебниках как «Революцию на граните». Во время митинга в поддержку Литвы, когда другие люди собирали медикаменты, лекарства или деньги, собственно, мы собрались в кучку и решили: мы, молодые здоровые ребята, можем не только собирать какой-то хлеб, а мы должны поехать туда и принять участие в обороне Вильнюса.
- Как все это происходило? Как получилось, что ты стал командиром украинского отряда?
- Во-первых, собралась кучка тщеславных киевских студентов - наше пребывание в Литве мы позже назвали «зимней сессией в вильнюсском блокадно-строительном университете». И встал вопрос: кого же назначить командиром? Мне тогда не хватало полгода до восемнадцати, я был первокурсником биофака университета Шевченко, и в этом был определенный нюанс. Дело в том, что в Советском Союзе тогда еще была смертная казнь, но ее давали только совершеннолетним. До восемнадцати, что бы ты ни сделал, давали максимум «десятку» тюрьмы. Логично, что скрыть лицо командира будет невозможно, ему придется светиться. Остальные ребята были немного старше, соответственно, им могли дать «вышку» и расстрелять. А мне максимум, что светило, – десять лет лагерей. Поэтому так как я мог только сесть, а ребят могли расстрелять, было автоматически решено отметить, что формальным командиром отряда буду я.
«Я НЕ ПЕРЕСТАЮ «ПРИКАЛЫВАТЬСЯ» ОТ ТОГО, НАСКОЛЬКО НЕ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫ СОВЕТСКИЕ ОККУПАНТЫ»
- Так как вы садились в поезд и отправлялись бороться за свободу Литвы?
- 14 января мы приняли решение ехать, но тут засада: мы же все студенты, а в то время как раз шла зимняя сессия. Поэтому договорились ехать не группой, чтобы всех не накрыли в случае чего, а по одному-трое, не больше. Каждый выбирался по мере того, как закрывал вопрос с сессией. Поэтому в два ночи, 17 января, я высадился на вокзале в Литве.
- И что вы там увидели, как прибыли?
- Я не перестаю «прикалываться» от того, насколько не профессиональны советские оккупанты. Вдумайтесь: вы же штурмом фактически берете город, вводите там комендантский час, военное положение и не догадываетесь об элементарном! Судя по всему, они не читали даже товарища Ленина, ведь он учил в первую очередь брать почту, телефон и телеграф. А они этого не сделали - не выключили обычные междугородние телефоны в Вильнюсе. Соответственно, мы смогли спокойно по телефону связаться с украинской диаспорой. Когда я садился в поезд, «Союз украинок» Елены Сусловой в Киеве загрузил мне буквально полное купе ящиков с медикаментами. Когда я выходил из вагона, меня уже ждали четыре местных украинца, они полностью выгрузили ящики, и мы совершенно спокойно через весь ночной Вильнюс несли их в госпиталь, который был развернут в библиотеке у Сейма. Мы спокойно туда пришли где-то в три ночи, ни один патруль нас не остановил.
- Мне интересно, как вы охраняли Сейм? Как проходили день, ночь, что вы ели, где вы спали - такие бытовые детали, как с Майдана.
- Начну с того, что ели мы очень хорошо. Питались у Сейма, там был дом профсоюзов, в нем была организована столовая для защитников Сейма, которые там постоянно находились. Следует отдать должное балтийской организованности - были талоны трехразового питания. Запомнилось, что по талонам давали порции вполне простой «столовской» пищи, а кроме того, просто на столах стоял нарезанный черный хлеб и копченое сало - приходи и бери, сколько надо.
Дежурили мы в нескольких местах, время от времени - на радиоузле. Там мы пересеклись с одной литовской семьей, и эта встреча очень запомнилась. Если бы это было придумано, люди бы не поверили, сказали бы, что это ложь, но это реальная жизнь, которая иногда бывает круче, чем фантастическая литература. Это была литовская семья: дед, сын и внук. Внук малый, заканчивал где-то последний класс, отец - инженер, лет сорок, и дед, еще из литовских борцов. Так вот, дед в сорок пятом спрятал автомат, которые у нас ошибочно привыкли называть «шмайсером», на самом деле это MP-40. Вот он и спрятал такой МР-40, а в 1991 году его получил. И это оружие было у них одно на троих. Они вместе с нами дежурили на радиоузле, и настолько лучшего символа для того, что происходило, не придумаешь.
Наиболее жестким было дежурство на крыше. На пике мороз падал до -26, а еще там страшный ветрюган. Одевались потеплее, но после трех часов дежурства ты возвращаешься промерзшим до костей и суставов, начинаешь отогреваться. Я, например, какое-то время спал под рабочим столом премьера. В принципе мы все были разбросаны по рабочим кабинетам членов правительства и депутатов Сейма. В конце концов, ложишься под стол отогреваться, только засыпаешь, согрелся, все классно, а тут девять утра и приходят кришнаиты...
- Кто-кто?
- Кришнаиты. Литовские, местные. Я понимаю, они по-своему хотели присоединиться к общему делу, показать присутствие, но ты только засыпаешь после ночного морозного дежурства, и тут тебе под окном «Харе Кришна». И что ты сделаешь, когда они граждане и пытаются внести посильный вклад.
«И В СЛУЧАЕ ЧЕГО - ГЕРОИЧЕСКИ ПОГИБНУТЬ, ВОТ ЭТО БЫЛА НАША ЗАДАЧА»
- В целом задачей украинского отряда было, как и всех четырехсот человек - защищать Сейм?
- И в случае чего - героически погибнуть, вот это была наша задача. Кстати, это один из таких серьезных моментов, когда мы собирались давать присягу...
- То есть вы - украинцы, давали присягу на верность Литвы?
- Мы приехали защищать Литовскую Республику и выяснили, что те, кто защищают Сейм внутри, считают себя уже армией независимой Литвы. То есть это добровольческая армия Литовской Республики, и они все дают присягу. Скажем так, ни одно другое государство этого не признавало, но повстанцы, например, УПА, присягу давали. Так же было у литовцев. А раз они приносили присягу, мы решили - если мы рядом с ними, то чем мы хуже? Пусть будет официально украинское подразделение в составе добровольческой армии независимой Литвы, пока еще нет независимой украинской армии. Кстати, исторически так сложилось, что это - единственная клятва, которую я давал за всю жизнь. В 2014-м, когда я воевал за Украину, мы сразу в бой пошли.
- То есть ты дал клятву Литве, а не Украине?
- Как это ни смешно, но да. Конечно, я был официально военнослужащим украинской армии, но там было не до того, чтобы присягу давать. Нас оформляли просто в окопах - мы уже воевали, но к нам подъехал военком, и так нас легализовали. В Литве было наоборот: там как раз не дошло до реальных боев с нашим участием, зато присягу давали. Под двумя флагами, кстати. Тогда нам была предоставлена очень большая честь: вместе с литовским флагом на Сейме подняли украинский. Собственно, сине-желтый флаг еще тогда никем признан не был, за него тогда арестовывали, а там висел именно флаг независимой Украины. Кстати, чем я очень горжусь, но не все понимают: мы были первые украинцы, после 1956 года, которые именно с оружием в руках противостояли Советскому Союзу. Кроме того, так получилось, что после этого Советский Союз очень быстро распался, и хотя бы на крошечный процент, но и благодаря нашим усилиям также.
«ВИТАУТАС ЛАНДСБЕРГИС ВРУЧИЛ НАМ НАГРАДЫ - МЕДАЛИ СОЮЗА ЗАЩИТНИКОВ ЛИТВЫ»
- Скажи еще, пожалуйста, было ли что-то такое, что запомнилось за все то время, пока вы защищали Литву? Имею в виду прежде всего человеческие истории, возможно, кто-то приносил еду или одежду, как-то иначе поддерживал.
- Конечно, такое случалось, и очень много. С теплом вспоминаю девушек-журналисток, которые прибежали брать у нас интервью, а потом занимались нами, помогали. Помню украинское землячество - оно тогда активно работало, и люди оттуда, хоть они все приехали в Литву уже в советское время, пытались показать, что они именно литовские граждане, а не советские. Это, по моему мнению, тогда очень хорошо помогло. Конечно, как тут не вспомнить ситуации, связанные с тем, что мы жили в рабочих кабинетах. Например, когда ты спишь под рабочим столом премьер-министра, а тебе говорят: «Извини, я понимаю, ты не доспал, но сейчас сюда придут журналисты интервью брать. Можешь немного переместиться»? Впрочем, нас даже не выгоняли, просили просто перелечь в другое место и продолжать спать.
- Ты говорил, что имеешь награды за участие в событиях в Вильнюсе. Расскажи, при каких обстоятельствах ты их получил?
- Так получилось, что нас забыли очень надолго. Но прошло 20 лет, и когда послом Литвы в Украине был Пятрас Вайтекунас, в то время сенатор, автор независимости Литвы, нас решили собрать всех вместе. События 1991 года - это одно дело, а он на самом деле помог нашей независимости до того, но этого мы тогда не знали. Когда я с ним познакомился как с послом, он мне показал свою огромную коллекцию, архив, те макеты, которые привозили из Украины в Литву. Он их печатал в подвале института физики Литовской академии наук. Так вот, я узнал часть этих макетов. Дело в том, что до того, как были события в Вильнюсе, в 1989 - 1990-х годах я был молодым активистом УХС - Украинского Хельсинского Союза. Наша газета «Голос відродження» как раз печаталась в Вильнюсе, нам ее поездом передавали, мы встречали и дальше в Украину распространяли. Часть конфисковывали КГБ, поэтому мы никогда не знали, что к нам доедет, а что - нет. Я распространял газеты, которые, как потом оказалось, печатал Пятрас, но тогда, конечно, мы его не знали. Так вот, когда Пятрас был Послом Украины в Литве и осенью 2010 года он приложил максимум усилий, чтобы нас отыскать, тогда нашли шестерых из нас, пригласили в посольство, затем в Сейм. Так мы присоединились к двадцатой годовщине празднования наряду с Витаутасом Ландсбергисом, первым председателем Парламента свободной Литвы. Для нас это было большой честью, потому что он без преувеличения историческая фигура. Он лично, уже очень пожилой, вручил нам награды - медали союза защитников Литвы. Это очень уважаемая общественная организация, во главе которой был Ландсбергис.
«МЫ, ЛИТОВЦЫ, БЕЛАРУСЫ - НАЦИИ ЛИТОВСКИХ УСТАВОВ»
- В конце концов, ты уже имеешь определенный ментальный опыт общения с литовцами. Ты защищал, клялся и так далее. Как ты думаешь, в чем причина и природа этой дружбы между народами?
- Великое княжество, уставы литовские. Я сказал бы, что Уставы были частью украинской правовой культуры, понимаете? Не забывайте, что по литовским уставам украинцы судились по восемнадцатый век включительно, хотя уже даже в плане Российской империи. Но все бытовое право, уголовное право было оттуда - собственно, Марусю Чурай судили и оправдали по литовским уставам. Весь кодекс законодательства у нас общий, это примерно то же, что у британцев «Великая хартия вольности». Мы очень свободолюбивые нации, которые очень давно кодексировали эту вольность, эти свои права и обязанности взаимны, и это сформировало нашу общую ментальность.
- И это наследие фактически вело литовцев на борьбу против несправедливости и имперского давления?
- Один из моих культурных шоков от Вильнюса, как литовцы шли на баррикады. Имею в виду не когда было обострение, а когда там дежурили институтами, факультетами, заводами. Так вот, через дорогу они шли на зеленый свет, а на красный останавливались. Вот они шли на баррикады, возможно, погибли бы там в боях, но при этом это их город, это их светофоры, они не нарушали свои правила. Они не признавали имперские законы, а свои признавали. Для меня это было таким шокирующим моментом, это подчеркивает, что такое быть европейцем.
