Президенты Соединенных Штатов Америки и России Джордж Буш и Владимир Путин своей встречей в Братиславе подвели черту под двумя вещами: «периодом романтизма» в отношениях между Россией и Западом в целом, и под существованием единого когда-то Запада. Президенты, как водится, заявили, что готовы бороться с распространением ядерного оружия и международным терроризмом. Буш в очередной раз убедился в том, что та политика в Европе, которую Соединенные Штаты проводили после Второй мировой войны, уже неактуальна и не воспринимается. Не только в Германии, где он побывал перед встречей с Путиным, но и в «новой Европе». Путин, очевидно, должен понять, что в данном конкретном случае, как бы это ни выглядело противоречивым с учетом состояния отношений между США и странами ЕС, Буш выступил «тяжеловесом», выразившим общее мнение: так дальше быть не может. Можно предположить, что катализатором более чем очевидного поворота и изменений в климате отношений выступила Украина. Во всяком случае, Буш в своем выступлении перед братиславцами об украинских событиях упоминал в уже традиционном для себя ключе. Путин привыкает выглядеть нервным и напряженным. Так было после «третьего» тура голосования на президентских выборах в Украине, так было и сейчас в Братиславе. Мировые лидеры ни о чем не договорились. Россия не изолирована от «большой политики» — и было бы странно этого ожидать — но уже не воспринимается, как это было до недавних пор, единственным серьезным игроком в регионе, единственным гарантом стабильности и безопасности к востоку от расширенного ЕС.
Четыре года назад Запад, тогда еще не разделенный настолько серьезно из-за «иракского вопроса», восторженно приветствовал Владимира Путина в качестве нового лидера новой России, которая, как представлялось многим, под руководством Путина имеет шансы стать ведущим партнером. Среди прочего это означало, что именно через беседы с российским руководством согласовывалась позиция ЕС, НАТО, США в отношении Украины, Беларуси, Молдовы, Грузии, а также что Москва имела определенную свободу действий в отношении этих стран в обмен на сотрудничество в политике глобальной безопасности в понимании прежде всего США. Именно таким образом в бывших советских республиках Средней Азии во время операции в Афганистане внезапно и без лишнего шума, тем более — без антиамериканской и антинатовской истерии со стороны «защитников православных ценностей» появились американские военные базы, что означало для безопасности России намного больший вызов, чем, например, вступление Эстонии в НАТО.
Ситуация начала меняться, когда с переизбранием на второй срок Владимир Путин продемонстрировал, что он многое понимает весьма по-своему. Великобритания, которая всегда следовала в фарватере американской глобальной политики, подала первый сигнал, предоставив убежище опальному Березовскому. Американская и британская пресса внимательно следили за делом компании ЮКОС и заключением Ходорковского. Бесланская трагедия и реакция высшего российского руководства на нее стали еще одним поводом для сомнений. Заявления российского руководства о том, что Москва не прекратит сотрудничество с Ираном, были восприняты во многих столицах как провокация. Неприкрытое вмешательство Кремля в избирательную кампанию в Украине стало, возможно, той последней каплей, после которой нужно либо делать последнее предупреждение, либо же радикально пересматривать положение дел.
К такому радикальному пересмотру ни Соединенные Штаты, ни европейцы сегодня не готовы. Буш, во всяком случае, в публичных заявлениях, вел себя с Путиным дипломатично, хотя давление на него оказывалось со стороны и американских, и европейских политиков.
Путин оправдывался, едва ли не впервые на международной арене. Он говорил, что некорректно сравнивать состояние демократии в разных странах, что Россия — демократическая страна, которая руководствуется законом и конституцией. Он мог говорить еще многое. Изменение заключается в кредите доверия — а Путин мог бы оценить то, как быстро этот кредит исчерпывается, по опыту предыдущего украинского президента. Сейчас можно, очевидно, говорить, что результатом братиславской встречи между президентами США и России стал своеобразный «нулевой баланс», за которым непременно должен наступить кризис.
В этом кризисе есть определенная, и немалая, доля вины стран ЕС и самих Соединенных Штатов: несмотря на все официальные опровержения, до сих пор Москва чувствовала себя абсолютно безнаказанно, четко очерчивая сферу своих интересов и косвенно заявляя, что именно она будет решать, как будут дальше развиваться события на постсоветском пространстве.
ЕС пошел на фактическое признание очередного раздела в Европе и от страха, и из нежелания менять собственные представления об окружающем мире, и из нежелания получать лишние хлопоты, и с учетом того, что именно в России сконцентрированы запасы нефти и газа. США рассматривали Россию прежде всего как важного военно-стратегического партнера, все прочие соображения имели намного меньший вес. Именно таким образом на короткое время важным партнером США стал далекий от демократии Пакистан. И именно такая политика стала все больше и больше раздражать европейских лидеров.
Откровенный цинизм в политике стал все меньше соответствовать очередным заявлениям лидеров «евроатлантического сообщества» об их преданности защите идеалов демократии и свободы. Похоже, что действительно приходит время переосмысления приоритетов, после чего должны быть сделаны четкие заявления. Либо — либо. Либо западный мир действительно объединяется ради защиты «демократических ценностей», преодолевает расколы и разногласия последних лет, вырабатывает общее видение глобальных проблем и путей их решения — и тогда Запад имеет полное право ожидать от России радикальных изменений, тяжелых для нынешней российской власти решений, возможно, полного пересмотра ее внешней и внутренней политики. Ибо партнер, имеющий шансы стать союзником, должен быть предсказуемым и понятным.
Либо же для Москвы остается шанс пытаться играть на противоречиях между странами «семерки», тем временем наращивая мощь для нового противостояния (которое может оказаться банальным шантажом). Тогда очень многие должны быть предупреждены о личной ответственности за труднопредсказуемые последствия.
Ситуация, в которой Россия становится действительно обновленной, в которой она является равным партнером США и ЕС — выигрышна и для Украины, и для остальных стран бывшего СССР. Ведь только в этих условиях есть шансы для собственного спокойного развития и выбора дальнейшего стратегического курса. Очевидно, это сегодня лучше осознают, как ни странно, в Москве, чем, скажем, в Париже, Вене, Берлине.
«Нулевой баланс», установленный в Братиславе, может перерасти в негативный — тогда будет тяжело позавидовать и «буферной» Украине, и Польше, и Грузии.
Европа требует от Буша стать действительно «новым» — это подтвердило европейское турне американского президента. Так же и Европа, и Америка имеют основания говорить о «новом Путине». К сожалению, одним из первых примеров того, насколько удачно будут найдены слова и конкретные действия, станет Украина, которая сегодня становится в определенной мере заложницей — но точно так же имеет шансы стать сигналом.
