Президент Джордж Буш сказал, что разработка ядерного оружия Ираном недопустима, а недавние сообщения в газетах предполагают, что его администрация рассматривает превентивные военные варианты. В Иране президент Махмуд Ахмадинеджад бросил вызов дипломатическим усилиям Европейского Союза и других стран, используя ядерную проблему для укрепления внутренней поддержки. Неужели уже слишком поздно предотвратить применение силы для разрешения этой проблемы?
Иран утверждает, что его ядерная программа нацелена исключительно на применение ядерной энергии в мирных целях, что он имеет право заниматься обогащением урана и разработкой других технологий как государство, подписавшее Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО). Но он провел 18 лет, обманывая инспекторов из наблюдательной комиссии Международного агентства по атомной энергии, заставив некоторые страны утверждать, что Иран потерял доверие и лишился своих прав на обогащение урана на своей собственной земле.
Россия предложила обеспечить ядерное обогащение и услуги по переработке для гражданского реактора, который русские строят в Иране. Если бы Иран интересовало исключительно использование ядерной энергии в мирных целях, то российское предложение или какой-то другой план (например, размещение запасов низкообогащенного урана в Иране) могли бы удовлетворить его потребности. Настойчивость Ирана на обогащении урана внутри страны в значительной степени приписывается его желанию произвести высокообогащенный уран для производства бомбы.
Неужели иранская бомба действительно будет столь плохой новостью? Некоторые утверждают, что она могла бы стать базой для стабильного ядерного сдерживания в регионе, аналогично ядерному противовесу между Соединенными Штатами и Советским Союзом во время холодной войны. Но утверждения иранских руководителей, отрицающих Холокост и настаивающих на уничтожении Израиля, не только стоили Ирану поддержки в Европе, но и вряд ли заставят Израиль поставить на карту свое существование ради перспективы стабильного сдерживания.
Вряд ли также Саудовская Аравия, Египет и другие страны будут сидеть бездеятельно в то время как персидские шииты создают бомбу. Они, скорее всего, последуют за ними, и чем больше оружия распространится на переменчивом Ближнем Востоке, тем более вероятно, что случайности и просчеты могут привести к его применению. Кроме того, есть реальные опасения, что от неконтролируемых элементов в разделенном иранском правительстве может произойти утечка информации о технологии оружия террористическим группировкам.
Это — те угрозы, которые вынуждают некоторых рассматривать воздушные удары как средство для уничтожения ядерных заводов Ирана до того, как они создадут оружие. На первый взгляд «хирургический» метод выглядит соблазнительно. Но военные варианты становятся менее привлекательными после тщательного анализа. Ядерные заводы Ирана рассредоточены, некоторые из них находятся под землей. Если добавить подавление ПВО, то такой удар может затронуть примерно 600 целей — а это уже далеко не «хирургический» удар.
Более того, в то время, как воздушный удар может отсрочить программу Ирана на несколько лет, он укрепит националистическую поддержку правительства и ядерной программы в особенности, потому что одного нападения будет не достаточно. Процесс затяжных ударов может помешать положительным политическим изменениям среди младшего поколения, тем самым сокращая шансы на появление в будущем более демократического и мягкого Ирана.
В то же время у Ирана есть эффективные способы возмездия. Возможно, ему не удастся закрыть Хормузский пролив, но угрозы по отношению к очистительным заводам, складам и танкерам поднимут цены на нефть еще выше. Более того, поддержка Ираном таких террористических организаций, как Хезболла, может принести насилие другим странам. При неопределенном исходе неосмотрительной войны Буша в Ираке и его наследии, которое сильно зависит от того, будет ли найдено политическое решение, поддержка иракских шиитских радикалов Ираном может предоставить ему мощные рычаги.
Когда представители администрации Буша говорят, что «все варианты лежат на столе», они предупреждают иранцев о том, что применение силы является возможным. Но испытываешь искушение верить им, когда они добавляют, что в настоящее время они сосредоточены на дипломатии. Как однажды сказал Теодор Рузвельт, «переговоры могут быть более успешными, если вы говорите мягко, но при этом у вас с собой большая дубинка». Однако в то же время Иран знает, насколько дорогостоящим для американцев (и, возможно, израильтян) будет применение силы, которое уменьшает эффект угрозы.
В настоящее время дипломатическое решение не выглядит многообещающим. Иран угрожал выйти из ДНЯО, если против него будут введены санкции, а Россия и Китай беспокоятся, что даже умеренные целевые санкции могут перерасти в применение силы американцами и, в конечном счете, узаконят их действия, чего они хотят избежать. Китай хочет сохранить свой доступ к иранской нефти, а Россия стремится сохранить ценный коммерческий рынок. Но оба понимают, что неспособность решить эту проблему в контексте ООН (в которой они являются основными заинтересованными сторонами как постоянные члены Совета Безопасности) может сильно дискредитировать будущее этой организации.
В настоящее время дипломатический пакет состоит, главным образом, из штрафов, хотя и введены небольшие целевые санкции. Их основное воздействие будет психологическим, если их всеобщая поддержка создаст у Ирана чувство, что он сам себя изолировал. В отличие от Северной Кореи, Иран, вероятнее всего, будет заботить его международное положение.
Дипломатический пакет мог бы быть более привлекательным, если бы США добавили больше положительных стимулов. Через надежного посредника Соединенные Штаты могли бы предложить рассмотреть гарантии безопасности и освобождение от существующих санкций, если Иран согласится отказаться от обогащения внутри страны и примет российское предложение, возможно, в форме международного консорциума при поддержке МАГАТЭ, в котором может участвовать Иран. Это означало бы отказ от искушения насильственной смены власти, которая расстроила американскую дипломатию во время первого президентского срока Дж. Буша.
Наращивая экономические и культурные связи, дипломатия может дать волю мягкой власти, которая способствовала бы более последовательному преобразованию власти в течение более длительного времени. Тем временем такой подход поможет избежать дорогостоящего применения силы и выиграть время для более мягкого исхода, чем стоящего в конце сегодняшнего развития событий.
Джозеф С. НАЙ — бывший помощник министра обороны США при президенте Клинтоне, в настоящее время является профессором в Гарвардском университете и автором книги «Мягкая власть: средства к успеху в мировой политике»
