Как обстоят дела в отношениях Украины и Германии? Историк и эксперт из Восточной Европы в Германском совете по международным отношениям Вильфрид Йильге считает, что страны стали близкими как никогда со времени независимости Украины. Однако немецкая историческая ответственность перед Киевом требует даже больших обязательств, чтобы справиться с украинскими проблемами, считает он.
— Пан Йильге, отношения Германии и России за последние несколько лет подверглись сильному спаду. Получила ли пользу от этого Украина?
— Связи между Украиной и Германией сильно укрепились за последние несколько лет. Главным образом этому способствовала незаконная аннексия Россией Крыма и продолжающаяся поддержка агрессии сепаратистов на востоке Украины. Все с этих событий серьезно всколыхнули европейский безопасностный порядок. Германия считается надежным партнером внутри НАТО и ЕС, который строго обращает внимание на нормы мирового порядка, основанные на правилах. Это включает уважение к суверенитету, территориальной целостности и среди прочего — право стран свободно присоединяться к политическим альянсам.
Россия очень нарушила эти принципы, таким образом создавая серьезные безопасностные риски, которые Германия не готова принять. Результатами этого являются нарушения прав людей, гибель солдат и гражданских, угрожающие экологические катастрофы. Все это в дальнейшем может привести к возникновению «черных дыр» организованной преступности на спорных территориях на востоке. Мы видели подобные случаи перед этим внутри так называемого русского мира.
Все больше и больше немецких политиков, даже с близкими связями с Россией, разочарованы нынешним состоянием событий в Восточной Украине. Берлин поддерживает Минские соглашения и одновременно поддерживает путь Украины относительно внутренних реформ. Фактически последнее развитие событий помогло усилить двусторонние отношения до уровня, невиданного со времен восстановления независимости Украины в 1991 году.
— Каковы признаки этих немецко-украинских отношений, которые сейчас усиливаются?
— До 2014 года немецкая политика в отношении Украины постоянно была в подчинении отношений Германии с Москвой, в общем апеллируя к российским интересам в Украине. Нынешняя правящая коалиция «Христианско-демократического союза»/
«Христианско-социального союза» (ХДС/ХСС) и Социал-демократической партии (СДП), а также «Зеленые», как и часть Свободных либералов (Свободной демократической партии), очевидно изменили свою позицию.
Минские соглашения обеспечивают подходящий пример: Германия поддерживает идею установления миротворческой миссии под руководством ООН во всей Восточной Украине под наблюдением «голубых касок», которая изначально была предложена Президентом Петром Порошенко в 2015 году. В противовес Россия имеет другой подход.
Более того, Германия институционализировала свое обязательство перед Украиной, создав подразделение по украинским делам в Министерстве иностранных дел. Немецкое правительство также играет ключевые роли в проталкивании реформ децентрализации, обеспечивая финансовую помощь и экспертизу. Однако важно принять во внимание обеспокоенность активистов, в некоторых регионах преследуемых инструментами контроля местных властей и, к сожалению, очень часто подвергающихся физическим повреждениям из-за их деятельности.
— Каковы ключевые различия и сходства в немецко-украинских отношениях?
— С одной стороны, немецкая сторона преимущественно разочарована скоростью, с которой украинские лидеры имплементируют реформы, необходимые для ликвидации коррупции и совершенствования работы судебной власти, несмотря на существенный прогресс. С другой стороны, существуют украинские голоса, которые ставят под сомнение стремление Германии и Европы гарантировать поддержку их страны во время военного конфликта.
Проект газопровода «Северный поток-2» является наиболее внушительным примером в этом отношении. Для Украины он несет риск потерять 2 млрд долларов ежегодно за транзит газа. В придачу к экономическим рискам существует осознанная политическая угроза. Украина считает, что «Северный поток-2» увеличит вероятность российских военных атак на украинскую территорию. Украинские и западные эксперты в дальнейшем аргументируют, что проект разделяет сам ЕС, учитывая его негативное влияние на балтийский регион и такие страны, как Польша. Вот почему Германия не наслаждается безграничным доверием в ее обязательствах по украинским вопросам.
Я уверен, что это правильно — искать возможности для Украины сохранить ее роль транзитера. Однако до сих пор не ясно, как может выглядеть практическое решение. Недавнее поведение России — аннексия Крыма, напряженная ситуация в Азовском море — стали доказательствами ее склонности нарушать существующие договоренности. Однако поскольку необходимые разрешения на проект уже были предоставлены, существуют сомнения относительно того, что Берлин выйдет из проекта.
— Стратегической целью Киева является присоединение к Евросоюзу. Поддерживает ли Германия эти усилия?
— Ощутимые перспективы вступления для Украины сейчас не обсуждаются внутри ЕС или Германии, что является разочарованием для многих украинцев, участвовавших в протестах на Майдане и показавших свою преданность европейским ценностям.
Это колебание в большей степени кроется в нынешнем кризисе идентичности, который существует в ЕС, и в возрастающей тенденции к национализму и популизму. Более того, существует консенсус, что было преждевременным дать Украине очевидную перспективу членства в ЕС. Тем не менее, общее настроение на эту тему может измениться, как только украинское правительство сможет более стойко придерживаться своих обещаний. В Германии увеличивается количество голосов, требующих выложить пункты «дорожной карты» вступления Украины в ЕС, без вычеканенной на камне даты вступления, но которая дает возможность длительного и неотвратимого политического и экономического сближения.
Этого можно достичь, только если Европа и Германия теснее будут работать над мирным решением конфликта в Восточной Украине и будут видеть это предметом собственного интереса. Вот почему, например, парламенты Германии и Украины должны в дальнейшем усилить свой диалог и установить больше платформ для дискуссий.
— Современные отношения Германии с Польшей, так же, как с Россией, тесно определены преступлениями, совершенными нацистским режимом. Насколько важен этот аспект истории в немецко-украинских отношениях?
— Исторические стереотипы «процветают», когда политические отношения натянуты, как, например, в случае с «Северным потоком-2». Скептицизм Украины относительно этого проекта базируется также на ее опыте во Второй мировой войне. Память о пакте Гитлера-Сталина подпитывает тревоги относительно современного эквивалента соглашения, что нанесет вред Украине, а также другим странам Восточной и Центральной Европы.
Однако я считаю, что существует ощутимое изменение в видении Германией Украины. Все больше и больше политических заинтересованных сторон пришли к пониманию, что большинство в Украине хочет, чтобы к их стране относились не как к российской игрушке, а как к самостоятельному актеру, ориентированного на ЕС.
— В то же время Бундестаг, немецкий парламент, в мае 2017 года признал историческую ответственность страны перед Украиной, однако, не приняв формального законодательного документа. Что это говорит об общей осведомленности с украинской тематикой в Германии?
— Я думаю, это отражает наличие определенного количества знаний среди представителей политического круга и среди некоторых активистов. Однако я сомневаюсь по поводу того, достигнут ли эти обсуждения широкой аудитории.
Несмотря на это, результат был выдающийся, ведь он показал определенные общие позиции крупных партий относительно исторической ответственности Германии перед Украиной. «Зеленые», включая инициатора Марилуиз Бек, а также ХДС/ХСС выразили довольно схожие точки зрения, и к ним даже присоединилась часть СПД, традиционно очень осторожна относительно тем, чувствительных для России.
Мне кажется, что украинцы вполне ценят усилия развивать обсуждения относительно их страны. Все же Германия может и должна делать больше, чтобы реализовать ее ответственность перед Украиной. Немецко-украинская историческая комиссия, основанная три года назад, является полезным инструментом в этом отношении. Кроме того, немецкие школы уже давно должны учить своих учеников гораздо больше о ключевых аспектах украинской истории, таких как Голодомор, о чем до сих пор очень мало известно в Германии.
— В июне 2017года историк Тимоти Снайдер заявил, что «целью Второй мировой войны, по мнению Гитлера, было завоевание Украины». В результате, считает он, Украина должна быть «в центре памятных мероприятий, посвященным Второй мировой войне» в Германии. Прав ли он?
— Последние книги Тимоти Снайдера по истории XXI в. серьезно помогли понять важность Украины, которая была одним из крупных мест, где совершались преступления Второй мировой войны. Это очень важно, особенно для Германии, ведь историография относительно Второй мировой войны в течение долгого времени главным образом фокусировалась на России, пренебрегая дифференцированным взглядом на советские нации, такие как Украина.
Однако по некоторым из аргументов Снайдера часто возникают сильные дебаты между немецкими историками, особенно в отношении его контроверсионного положения об участии Украины в агрессивной войне Гитлера против Советского Союза. Это предполагает, что украинский народ был важной целью планов нацистской Германии по уничтожению.
Не углубляясь в детали, очевидно, что Украина с ее богатыми черноземами была центральным объектом завоеваний нацистов, в дополнение к индустриальных зонам в балтийском регионе и кавказских нефтяных месторождений. Немецкая политика уничтожения преимущественно была направлена на евреев, что сделало Украину центральной сценой Холокоста.
Другой целевой нацией были «великие россияне», которых также рассматривали как «недочеловеческую расу». Поэтому нам нужно быть конкретными, когда дело доходит до памяти о жертвах оккупационной политики Гитлера.
— Аргумент Снайдера справедлив относительно исторической ответственности Германии перед Польшей?
— Нам следует различать восприятие Германией нацистских преступлений в отношении Польши и в большей степени ориентированный на Москву подход к Советскому Союзу в немецкой историографии.
Взаимная политика памяти между Германией и Польшей имела сильную основу с 1960-х годов. Более того, в Германии знания о польской истории и обществе — гораздо более детализированы по сравнению со средней осведомленностью с украинскими темами. Поэтому я считаю аргумент Снайдера проблематичным в отношении исторической ответственности Германии перед Польшей.
— В каком отношении история должна иметь влияние на немецкую политику по отношению к Украине?
— Главным образом это означает, что Германия должна стоять на стороне Украины во времена внешних угроз. Федеральное правительство должно оставаться верным Минским соглашениям и помочь достичь мирного решения конфликта на востоке Украины, что полностью восстановит ее территориальную целостность. Снятие санкций против России должно стать опцией, только когда Москва очевидно выполнит свои обязательства по соглашению.
Наконец, концептуализация новых сфер влияния должна остаться темой табу в немецкой внешней политике. Это, несомненно, подорвет суверенные интересы стран — таких как Украина. Межвоенный период в 1920—1930-х годах доказал, что установление сфер влияния не способствует поддержанию мира. Было бы хорошо, если бы мы извлекли уроки из этого опыта.
