Похоже, в НАТО стали наконец-то серьезно думать над тем, как противостоять угрозам, которые несет реваншистская политика России не только соседям Альянса, а самим членам Организации Североатлантического договора. Такой вывод можно сделать из выступления главнокомандующего войск НАТО в Европе генерала Филиппа Бридлава в Брейгелевском институте в Брюсселе, который заявил, что конфликт в Украине и аннексия Крыма Россией стали причиной коренной перестройки военного потенциала НАТО. «Российский авантюризм и экстремизм, который угрожает с юга, стремятся использовать пробелы между странами НАТО и международными организациями. Мы должны закрыть эти дыры», — отметил Бридлав. По его словам, в последние десятилетия, строя партнерские отношения с РФ, НАТО не уделял внимания ограждению себя от возможной угрозы с ее стороны.
Генерал отметил, что ответом на действия России на востоке Украины и наступление исламского экстремизма на юге должно стать укрепление Сил реагирования НАТО. По его словам, эти силы были созданы для немедленного реагирования в рамках коллективной обороны, но во время партнерства с Россией им не предоставлялось большого значения. В этом году ситуация изменилась и в рамках Сил реагирования создана еще одна оперативная структура — Общие силы очень высокой готовности.
Бридлав сообщил, что командование Альянса уже, в частности, усилило присутствие войск на своих восточных границах и приняло меры относительно расширения обмена разведданными о России между странами НАТО и создания собственной многонациональной разведки альянса. Он также отметил, что НАТО усиливает свою постоянную военно-морскую группировку, создает новый многонациональный штаб в Польше.
КОММЕНТАРИЙ
Григорий ПЕРЕПЕЛИЦЯ, доктор политических наук, конфликтолог, профессор Киевского национального университета им. Т. Шевченко:
— Нужно отметить, что процесс принятия решений в НАТО является достаточно медленным. Там сначала учитывают разные предложения, а затем принимают решение. А переосмысление нуждается в еще большем времени. Ведь после установления отношений стратегического партнерства, которые были закреплены в основополагающем Акте между Россией и НАТО в 1997 году, был установлен консенсус относительно мирового порядка, который установился в мире по окончании холодной войны.
И НАТО до российской агрессии в Украине придерживалось принципов стратегического партнерства с Россией. Поэтому слишком сложно Альянсу переориентировать свою стратегию на совсем другие угрозы, которые НАТО не хотело видеть.
Кроме того, после привлечения натовских сил к стабилизации ситуации в Афганистане, началась трансформация НАТО из военного альянса в политико-безопасностную организацию. А это, во-первых, подорвало в большой степени основы стратегического военного планирования НАТО, которая должна лежать в основе обороны стран Альянса. А во-вторых, вопросы обороны стали второстепенными для Альянса, зато внимание стало уделяться международно-дипломатическим проблемам, в том числе борьбе с пиратством в Аденском заливе, борьба с терроризмом в Средиземном море. Следовательно, НАТО начало распылять свои цели, задачи и ресурсы на поддержание глобальной международной безопасности и ликвидации собственно не совсем военных угроз. А об обороне забыли.
И первая стратегическая ошибка Альянса это — выход за сферы зоны своей ответственности. Ведь НАТО планировалось как региональная, а не глобальная организация. А вторая ошибка — ошибочная ставка на Россию. И в результате НАТО открыло свои восточные фланги перед этими угрозами, увязнув в афганском конфликте. Ведущие аналитики, в том числе и я, писали, что опасно оставлять открытым восточный фланг НАТО перед Россией и нужно переходить к стратегии регионального сдерживания. Но в НАТО никто этого не слушал.
Поэтому нам нужно понимать, что у НАТО не так просто изменить свое мировоззрение, которое установилось больше, чем за 20 лет. Вместе с тем в военном штабе НАТО в Монсе, который собирает информацию, ведет разведку, поняли эту угрозу. Но вопрос о том, что в НАТО принимают решение политики, а не военные. А когда посмотрим на все заявления генсека Столтенберга и других официальных руководителей НАТО, то услышим, что Альянс хочет вернуться к стратегическому партнерству, не желает создавать давление на Россию, чтобы та не развалилась. И только генерал Бридлав говорит, что реальна военная угроза со стороны России. Как верховный командующий военными силами НАТО в Европе он понимает такую военную угрозу. Но, к сожалению, политический истеблишмент НАТО это — политики, которые выросли в период после окончании холодной войны. И у них нет восприятия военной угрозы как таковой, они привыкли смотреть на военных как миротворцев, а также нет понимания роли военной силы в международной политике. И потому им трудно отказаться от стереотипов.
Даже на прошлогоднем Уэльском саммите было лишь заявлено, что НАТО поддерживает Украину, а что касается реальной помощи, то это решение было передано на национальные правительства. Таким образом, НАТО практически отстранилось от реального определения своей позиции и главное — разработки стратегии. И сейчас прошло практически два года, чтобы НАТО переосмыслило эту новую геостратегическую ситуацию в Европе. Вопрос уже не в Афганистане, который не представлял угрозы, а теперь они столкнулись с реальной военной угрозой членам НАТО со стороны России.
Тем более, на восточном фланге НАТО нет инфраструктуры. Потому что то, что осталось в странах Восточной Европы, членах Альянса, это старая советская инфраструктура, которая физически и морально устарела и большую половину она была разобрана. Потому НАТО столкнулось с серьезным военным вызовом. Ведь оно обещало России не строить никакой инфраструктуры, не размещать вооруженные силы в странах, которые вступили в НАТО из бывшего социалистического лагеря. А теперь Россия фактически передвинула свои вооруженные силы к границе со странами НАТО и постоянно провоцирует на военный конфликт.
Думаю, что в военном истеблишменте НАТО уже четко понимают эту угрозу, а политики — не совсем. Они еще верят, что Россия рано или поздно вернется, ее просто нужно уговорить, чтобы она отказалась от последующей агрессии против Украины и как-то замирить эту ситуацию.
— А можно ли считать адекватной реакцию на действия России на востоке Украины по укреплению сил реагирования НАТО?
— Это отражает консенсус, который вырисовывается между политиками и военными в НАТО. Между военным штабом в Монсе и штаб-квартирой НАТО в Брюсселе как политической структурой. Военные абсолютно уверены, что этого недостаточно, но натовские политики говорят: не нужно провоцировать, давайте разместим там силы передового реагирования, силы наивысшей готовности. Но это не силы ведения боевых действий, а силы сдерживания. Они являются минимальными и их абсолютно недостаточно для того, чтобы вести оборону. И это говорит о том, что руководство НАТО не верит в то, что Россия может оккупировать страны Балтии или нанести удар по территории Польши.
В действительности, адекватная реакция на действии России это — постоянное присутствие сил НАТО на территории стран Балтии, Польши, — другими словами на восточном фланге НАТО. Отмечаю, нужно постоянное присутствие. А пока речь идет о силах сдерживания, которые являются незначительными и которые будут в постоянной боевой готовности. Но они могут противостоять отдельным провокациям. В НАТО считают, что этого достаточно, поскольку на региональный масштабный конфликт с НАТО Россия не осмелится. Вот на чем базируется это решение относительно развертывания сил быстрого реагирования и наивысшей готовности, которые будут находиться на условиях ротации.
Поэтому, исходя из этого, я считаю, что НАТО должно принять стратегию регионального сдерживания России. Для эффекта сдерживания сил быстрого реагирования будет достаточно, но для обороны их будет недостаточно.
