Заявление премьер-министра Израиля Ариэля Шарона о намерении вывести еврейские поселения из сектора Газа, а также некоторые поселения с Западного берега реки Иордан застало врасплох и ошеломило людей как в самом Израиле, так и во всем мире. Многие назвали план Шарона злой шуткой. Однако такое удивление берет начало в заблуждениях относительно политического курса Шарона.
В противоположность представлениям многих неизраильтян, спор относительно будущего оккупированных территорий в Израиле никогда не сводился к борьбе между сторонниками мирного урегулирования и приверженцами жесткого курса. Как все в Израиле, это гораздо более сложный процесс.
По существу, в Израиле существует два вида сторонников жесткого курса, являющихся таковыми по идеологическим и стратегическим соображениям. Сторонники жесткого курса по идеологическим соображениям считают оккупированные территории неотъемлемой частью исторической Земли Израилевой — родины еврейского народа. Они называют их исконно еврейскими землями и настаивают на использовании исторических древнееврейских имен — Иудея и Самария — в отношении территорий на Западном берегу реки Иордан.
Надо отметить, что не все из них религиозны, хотя те, кто действительно религиозен, основывают свои территориальные претензии на божественных обещаниях и Священном Писании. Однако большинство из них — светские националисты, а их речи напоминают типичные речи националистов из Центральной и Восточной Европы. Бывший премьер- министр Менахем Бегин и Ицхак Шамир относились именно к этой категории.
Сторонники жесткого курса по идеологическим соображениям обычно принадлежат к Национальной религиозной партии или являются членами партии Ликуд. Они находятся под влиянием националистической идеологии, связанной с именем Владимира Жаботинского, основавшего «ревизионистский» сионизм как альтернативу более умеренной версии, которой придерживались отцы- основатели Израиля Хайм Вейцман и Давид Бен-Гурион.
Также существуют сторонники жесткого курса по стратегическим соображениям. Для них, принимая во внимание уязвимую географию Израиля и неутихающую враждебность со стороны арабского мира, контроль над Западным берегом и сектором Газа является не идеологическим императивом, а исходит из соображений безопасности. Для них еврейские поселения на этих территориях означают не возвращение на исторические земли, а аванпосты безопасности, целью которых является предотвратить или отразить, пользуясь лучшим стратегическим положением, нападение на центральные районы Израиля.
Они могут быть правы или ошибаться в своих оценках, но оценки эти лишены идеологической основы. Ариэль Шарон — военный, выросший в социальной среде, которой ближе позиции лейбористов, чем идеи Жаботинского — является сторонником жесткого курса по стратегическим соображениям.
Для приверженцев жесткого курса на идеологической основе компромисс означает измену: как можно подвергать опасности исторические земли еврейского народа, не говоря уже об обещании, данном Богом Аврааму? Однако сторонники жесткого курса по стратегическим соображениям открыты для прагматических и трезвых переговоров и компромиссов при наличии благоприятных обстоятельств, когда такие действия оправданы, исходя из соображений безопасности.
Действия Шарона надо рассматривать именно в этом контексте. Он обещал своим избирателям мир и безопасность, но не добился ни того, ни другого. После поражения и свержения Саддама Хусейна опасность «восточного фронта» против Израиля уменьшилась. В условиях отсутствия партнерства со стороны Палестины и продолжающегося палестинского терроризма, который Израиль не в состоянии подавить жесткими мерами, нынешняя политика Шарона вытекает из его стратегически направленного мышления: создать эффективный барьер, переместить некоторые изолированные поселения, оборону которых сложно обеспечить, и подождать ответной реакции.
Если проследить за заявлениями Шарона в прошлом году, обнаружится явная последовательность его политики. Во-первых, он признал, что «со временем» будет создано палестинское государство — нечто, совершенно немыслимое для сторонников жесткой политики по идеологическим соображениям. Несколько месяцев спустя он шокировал членов собственной партии Ликуд на партийной конференции, заявив, что политика оккупации ошибочна и опасна, — еще одно потрясение для тех, кто предпочитает называть оккупированные территории «освобожденными». В декабре прошлого года он открыто заявил, что Израиль держит курс на односторонний выход из конфликта, и что это повлечет за собой «перемещение» некоторых поселений.
И хотя пока что это только слова, они звучат крайне необычно для премьер-министра из партии Ликуд. Однако в своих последних заявлениях Шарон точно определил, какие поселения подлежат эвакуации, а директор Совета национальной безопасности генерал Айланд был назначен председателем межведомственной комиссии по переселению, в обязанности которой входит разработка планов эвакуации, включая компенсации перемещенным поселенцам.
Все это внесло радикальные изменения во внутреннюю политическую конъюнктуру Израиля. Некоторые идеологические приверженцы жесткого курса в правительстве Шарона пригрозили подать в отставку. Шимон Перес объявил, что лейбористская партия обеспечит Шарону поддержку в парламенте, и даже пошли разговоры о присоединении лейбористов к правительству национального единства.
Однако главное — не план, а фактическое осуществление вывода израильских войск и перемещения израильских поселений, и путь этот долгий и ухабистый. Возможно, выбор времени для начала действий в этом направлении определили проблемы Шарона с полицейским расследованием по подозрению в коррупции. И все же, стараясь предсказать поведение Шарона в будущем, необходимо помнить, что, в отличие от Бегина и Шамира, Шарон — человек военный и для него безопасность, а не идеология, имеет решающее значение. Так что его явный прагматизм не должен вызывать удивление.
Шломо АВИНЕРИ — профессор политологии Еврейского университета в Иерусалиме. Бывший генеральный директор министерства иностранных дел Израиля в правительстве Ицхака Рабина.
