Много всего случилось в Югославии за последнее время, и многое из того удивительно. После некоторого промедления и первой неудачной попытки Милошевича арестовали без кровопролития, но и не без риска. Голосование в Черногории может предвещать возникновение конфликта и трудностей в принятии решений о независимости, но шансы на то, что партии уладят эти вопросы с помощью переговоров, а не военных действий, велики. Это большие шаги вперед, и они показывают, что, несмотря на «промывание мозгов» и соучастие многих сербов в преступлениях режима Милошевича, у демократии и гласности есть шанс пустить корни на месте того, что осталось от Югославии. Сербии и ее новым властям предстоит принять ключевое решение о том, следует ли выдать Милошевича Гааге. Существует, казалось бы, почти всеобщее согласие о том, что это следует сделать, и для того, чтобы президент Коштуница пошел на уступки, к нему применяется международное давление. Но это решение может иметь последствия жизни и смерти для будущего Сербии. Многие из тех, кто согласен с тем, что Милошевич является военным преступником, сейчас считают, что мы должны прислушаться к голосам из Белграда и их призыву о том, что Милошевича должен судить его собственный народ.
Окончательная моральная ответственность за все, что было сделано Милошевичем, лежит на народе Сербии. Он привел его к власти, хотя и не тем путем, который в точности соответствует демократическим нормам; он поддерживал его на пути к геноциду и поражению за поражением. В конце концов, он сверг его, и новое демократическое руководство Югославии арестовало его, не подвергая свое положение и репутацию ни малейшему риску. Этот арест вполне мог бы кончиться кровопролитием, что привело бы к дестабилизации все еще неуверенное демократическое правительство.
Новому руководству Югославии следует позволить поступить с Милошевичем так, как это наиболее благоприятно отразилось бы на развитии демократии в Югославии. Его должен судить его собственный народ, а не Международный трибунал. Таким образом судебный процесс приобретет больше легитимности и доверия, особенно среди тех многих сербов, которых все еще нужно просвещать, чтобы они осознали истинный объем преступлений, совершенных Милошевичем. Более важным является то, что при рассмотрении судебного дела Милошевича сербам, многие из которых поддерживали его режим, придется взглянуть на свое поведение и иметь дело со своей совестью. Только пройдя через этот процесс, Сербия вновь сможет присоединиться к ряду свободных и процветающих европейских стран.
Если этим судебным делом будут заниматься судьи, сидящие в далекой столице, которые применяют не совсем понятный и в какой-то степени абстрактный свод законов, многие сербы будут рассматривать это не как судебный процесс над Милошевичем, а как правосудие, вершимое победителями над всей сербской нацией. Они будут неправы. Тем не менее, политические судебные процессы (а военные судебные процессы всегда являются политическими) должны не только наказывать, но и учить. Сербские судьи должны преподать уроки, вынесенные из судебного процесса над Милошевичем, сербским гражданам по нормативной системе, которую многие сербы считают законной.
Международный призыв к тому, что Милошевича нужно отдать Гааге, несмотря на политические последствия, можно понять. И все же это давление является неблагоразумным и в какой-то степени неискренним. В конце концов, миротворческие силы в Боснии могли бы, если бы они решили действовать, арестовать Радована Караджича и генерала Ратко Младича, лидеров боснийских сербов, которым было предъявлено обвинение Гаагским трибуналом. Они этого не сделали и, по-видимому, не собираются делать.
Почему такое бездействие? Очевидно, в основе этого лежат политические причины: британское, американское и французское правительства не хотят рисковать жизнью своих солдат ради того, чтобы эти преступники предстали перед правосудием. Действительно, Караджич и Младич избегали ареста в течение нескольких лет — с тех пор, как было подписано мирное соглашение в Дейтоне. Не следует ли в равной степени принимать во внимание политическое давление, оказываемое на президента Коштуницу, и чувствительность сербов? Действительно ли проведение судебного процесса, который по всем признакам правительство Югославии в состоянии выполнить само, стоит дестабилизации зарождающейся демократии Югославии?
Тот факт, что теперь в Белграде будет работать Комиссия по примирению и улаживанию, говорит о том, что нынешнее руководство Югославии понимает, что ему нужно будет залечить раны, нанесенные его народу режимом Милошевича. Пусть международное сообщество выражает такое же сочувствие и понимание к сербскому народу, как и при принятии решения о том, стоит ли рисковать своими солдатами, чтобы задержать Караджича и Младича.
