Сегодня гость рубрики «Украина в мире» — Чрезвычайный и Полномочный Посол Украины в Китайской Народной Республике и по совместительству в Монголии Сергей Камышев, назначенный на эту должность в марте 2004 года. До этого (с 1998 по 2000 год) он возглавлял украинскую дипломатическую миссию в Ливанской Республике и по совместительству был Поверенным по делам Украины в Сирийской Арабской Республике. Играет ли Китай по международным правилам и заинтересован ли он в обвале американской валюты? В чем привлекательность китайской модели на противовес американской? Может ли Украина и как закрепиться на обширном китайском рынке? Как привлечь китайские инвестиции и туристов в Украину и ликвидировать диспропорцию в торговом балансе, образовавшуюся вследствие фактического прекращения экспорта украинского металла в Китай? Об этом — «Дню» в эксклюзивном интервью украинского посла в КНР.
ПЕКИН, ВАШИНГТОН И ДОЛЛАР
— Некоторые эксперты утверждают, что после 2001 года, когда произошли известные терракты в США, мир не заметил, как Китай перерос в супердержаву. Соответствует ли это действительности?
— Я думаю, что конечно, США заметили. Сегодня мы видим, что существует очень крепкая связь между США и Китаем, экономики которых очень зависят друг от друга. В Китае постоянно бывают руководители американского правительства. Давно между этими странами продолжается диалог относительно соотношения юаня к доллару.
— Господин посол, а может ли Китай повлиять на курс доллара? В последнее время в прессе часто появляются публикации, в которых утверждается, что Китай может даже обвалить американскую валюту.
— Я думаю, что ни Пекин, ни Вашингтон в этом не заинтересованы. За последние три года состоялась ревальвация юаня приблизительно на восемь процентов и она продолжается. Это свидетельствует о том, что американцы и китайцы находят общий язык по этому вопросу. И то, что иногда хочется показать как какой-то конфликт или заострение конфликта, на самом деле является диалогом двух глобальных сил, находящих общий язык, и это очень хорошо, в том числе и для нас.
«СЕГОДНЯ НЕ НУЖНО ЖАЛОВАТЬСЯ НА АКТИВНОСТЬ КИТАЯ...»
— Недавно немецкий канцлер Ангела Меркель во время пресс-конференции с китайским премьером призывала Китай «играть по правилам» и высказала обеспокоенность, что Китай фактически оккупировал Африку. По вашему мнению, играет ли Китай по международным правилами?
— Я бы сказал, что после вступления в ВТО Китай следует международным правилам. Другое дело, что Китай сегодня более активен и в хорошем смысле более агрессивен на международных глобальных рынках, в том числе на рынке Африки. И это не проблема Китая, а его достижение. Если мы возьмем Африку, то Китай от двустороннего общения сегодня поднялся на уровень выше и общается с континентом в целом. Он регулярно проводит саммит Африка — Китай. К руководству КНР одновременно приезжают до 40 президентов африканских стран. И это свидетельство того, что Китай привлекает эти страны.
— Чем?
— Он привлекает инвестициями и тем, что делает в Африке много социально направленных проектов. И это понятно — он хочет распространить свое влияние на африканский континент. И потому, по моему мнению, сегодня не нужно жаловаться на активность Китая, а проводить свою политику в Африке, если таковая есть. Или находить для Украины тогда, возможно, место в треугольнике: Африка — Украина — Китай. Если у нас есть где-то связи, а у китайцев есть ресурсы, то почему бы их не объединить.
«КИТАЙЦЫ ОКАЗАЛИСЬ ЛУЧШИМИ МАТЕРИАЛИСТАМИ...»
— А если все-таки посмотреть на будущее, то не может ли стать в мире ведущей китайская модель «мягкого влияния» на противовес американской модели продвижения демократии как мирным, так и немирным путем, что присутствует в Ираке?
– Это интересный вопрос. И здесь может быть несколько ответов. Во-первых, Китай предлагает программу обоюдного выигрыша, то есть win-win, когда экономический рост Китая выгоден и для участников глобального рынка.
– То есть он говорит: пожалуйста, находите свое место и получите свою долю на этом огромном рынке Китая и на рынке вокруг него. Что касается модели, я думаю, пришло время несколько пересмотреть наши стереотипные и идеологические шоры. Несмотря на то, что правящая партия Китая называется коммунистической, она законодательно признала неприкосновенность частной собственности. И уже несколько лет партия принимает в свои ряды «сознательных и передовых» капиталистов. И этот процесс развивается. Поэтому КПК нужно рассматривать как очень серьезную правящую партию, имеющую огромную структуру, хорошо скоординированную и абсолютно четко знающую, что ей необходимо делать. Более того, правящая партия ставит вопрос, что она должна идти впереди реформ, происходящих в Китае. И пока что, как мы видим, ей удается это успешно делать. Все это очень хорошо осознает аппарат КПК и над этим работает. Я думаю, что китайцы оказались лучшими материалистами, чем в свое время были руководители Советского Союза. Потому что реформы они начали с экономики, а не с идеологии. И конечно, сейчас они говорят, что строят социализм с китайской спецификой. Хотя в реальности речь идет о построении полноценного рынка с достаточно жесткими нормами и минимальными пока что социальными гарантиями.
— Вы сказали, что китайская модель привлекательна, но почему тогда много китайцев массово убегают в другие страны, в том числе через нашу страну?
— Такое мнение, что китайцы убегают из страны, немного устарело. Сегодня китайцев особенно и не держат, потому что в Китае есть свобода передвижения. Если граждане Китая хотят работать в других странах, то правительство сегодня не ставит для этого преграды. Вместе с тем, китаец всегда останется китайцем, где бы ему не пришлось жить. Он будет хорошо знать, где находится посольство его страны и, что интересно, сегодня руководство КНР очень жестко ставит задачу относительно защиты прав китайцев за границей, вне зависимости от того, каким образом китаец оказался в Западной Европе или Африке, где угодно. Кроме этого, это и поддержка китайского бизнеса. Если китаец переезжает в другую страну, то, как правило, он занимается бизнесом и никогда не теряет связи со своей родиной. В этом состоит китайская специфика. И потому сегодня китайское правительство и, в том числе, правящая партия допускают очень большую степень свободы. Жители китайских сел могут оставить свои села и участвовать непосредственно в урбанизации, которая бурно продолжается в Китае. Это оправдано. Это тоже рынок, начавший работать в Китае. Там есть другой аспект проблемы: это легальная или нелегальная миграция. Но это проблема стран, принимающих китайцев или ощущающих на себе влияние китайской диаспоры. Кстати, в оттоке китайцев за границу есть и позитивный элемент, заключающийся в том, что лучшей китайской базой или плацдармом в Восточной или Центральной Европе является Венгрия, где среди постсоциалистических стран есть самая большая китайская диаспора. За этими кварталами и чайнатаунами идут китайские инвестиции. Потому что китайское правительство не оставляет свою диаспору одну.
Я думаю, что нам, с одной стороны, нужно бороться с нелегальной миграцией из Китая, как мы боремся с любой миграцией из любого государства. С другой стороны, поскольку проникновение китайцев и создание чайнатаунов в больших городах мира является старым процессом, с которым нужно не только бороться, но и готовиться к тому, как нам сосуществовать с китайцами в этом мире.
«... ИЗМЕНЕНИЯ В ЗАПЛАНИРОВАННОМ И ЦИВИЛИЗОВАННОМ ВИДЕ»
— Как, по вашему мнению, все-таки может эволюционировать коммунистическая идеология и компартия Китая?
— Я уже сказал, что китайцы начали реформы с экономического аспекта. И думаю, что они на правильном пути. Если десять лет назад Гонконг присоединяли к материковому Китаю, тогда был достаточно большой поток людей, покидавших этот остров, опасаясь немедленного вмешательства Китая в устрой Гонконга, то теперь происходит обратный процесс. Мало того, что все вернулись в Гонконг, переживающий сегодня экономический бум благодаря тому, что это сегодня единая оффшорная зона, которая обслуживает весь материк. Туда стало ехать больше людей. И потому, конечно, это повлияет на процессы демократизации всего общества, но через определенное время и абсолютно на другом уровне. Когда общество станет обеспеченным, в Китае, конечно, произойдут какие-то изменения. Но это будут изменения в запланированном и цивилизованном виде.
— А как что касается инакомыслия в Китае, не повлияет ли секта Фалунь гон на прочность коммунистической идеологии и основы компартии?
— Я полагаю, что деятельность этой секты можно изучать и вести какую-то дискуссию о ее активности. В деятельности этой секты или в отношении наших людей к этой секте есть определенный элемент восточной экзотики. Все, что связано с Востоком: феньшунь, ушу и китайский язык привлекает. На все это сегодня есть большой спрос. Я своим китайским коллегам всегда советую: открывайте свой культурный центр наподобие Института Гете, Института Сервантеса и, я уверен, что большая часть людей, которых по тем или иным причинам привлекает деятельность этой секты, завтра придут на курсы китайского языка или восточной кухни и просто разберутся, что это за секта и что такое современный Китай. Я уверен, что впоследствии Китай найдет решение этой проблемы по мере того, как будет улучшаться материальное благосостояние китайцев.
«КИТАЙ БУДЕТ И С РОССИЕЙ, И С США»
— Для Китая является важным понятие жизненного пространства. И учитывая то, что население растет и в прошлом китайцы считали своими земли на севере, которые потом были у него отобраны, не может ли Китай начать собирать свои старые территории? И не будет ли он в таком случае являть собой угрозу России, с которой он сейчас дружит и у которой закупает современное вооружение?
— Я думаю, что в последнее время эта проблема немного заполитизированна. И, возможно, это сделано сознательно. Со своей стороны, китайское руководство занимает интересную позицию и обращает внимание на то, что такое Китай и его история. Никогда Китай не выступал в роли захватчика других территорий. И более того, они отмечают: «мы построили Великую китайскую стену. Если мы агрессоры, зачем нам строить стену. Мы ее построили, чтобы защищать себя и чтобы у нас не отобрали то, что у нас есть». Где сегодня стена и территории, о которых мы сегодня рассказываем? Это риторический вопрос. На мой взгляд, будет другой вариант. Действительно, если есть пространства, которые некому осваивать, то их можно осваивать на взаимовыгодной основе. И к этому сегодня ведет глобализация, интеграция, ВТО. Поэтому я думаю, что Россия и Китай найдут общий язык, как решать этот вопрос. Поскольку сегодня каждый четвертый или пятый житель планеты — китаец, то, конечно, мы должны быть готовы к тому, что они будут в каждой стране, я имею в виду, находиться и работать в цивилизованных рамках. Тем более, понятно, что у китайцев, которые едут в другие страны, есть сильная мотивация, и они привыкли к тому, чтобы работать и торговать, они неплохие бизнесмены. Поэтому мы должны или предложить другую программу или согласиться.
— Бжезинский предупреждал когда-то Россию, чтобы она дружила с США, Европой. И если вспомнить старые времена, то Китай пытался столкнуть «лбами» СССР и США. Каким вы видите в будущем Китай: сам по себе или все-таки он будет с Россией до конца, или, возможно, с США?
— В Китае есть древний и очень хороший концептуальный метод определения любых вопросов, в том числе безопасности. Китай никогда не будет завязан на одном партнере, это не его методика. У него всегда будет несколько партнеров. Поэтому сказать, что Китай будет только с Россией или только с США, неверно. Он будет и с Россией, и с США. Это чисто китайский подход. Если взять энергетическое измерение безопасности Китая, то сегодня он покупает нефть во всем мире: в Саудовской Аравии, у Чавеса, пытается добывать ее в Судане. Это подход к вопросам безопасности. Когда мы разъясняем китайцам, что такое ГУАМ, то говорим, что это использование их опыта. Мол, это не по-китайски — быть зависимым от одного источника энергоснабжения. Потому что мы вырабатываем резервный путь для того, чтобы получать альтернативную нефть или газ. И это китайцы воспринимают.
«КИТАЙ — ЭТО НАШ СТАРЫЙ РЫНОК»
— Господин посол, давайте теперь поговорим об украинско-китайских отношениях. Известно, что Украина имела хорошие контакты с Китаем во многих сферах. Как нашей стране не утратить это, а возможно, еще больше закрепиться на китайском рынке?
— Президент Украины Виктор Ющенко во время выступления перед украинскими послами отмечал, что мы немного мешкаем в Азии. Я могу сказать, как государство, мы не медлим. Сегодня посольство, как представительство государства, открыло для украинского бизнеса двери на все перспективные рынки, на которых мы можем продавать наши изделия или технологии, в том числе рынки для поставок оборудования на китайские атомные станции. За 20 лет китайцы должны построить 32 реактора мощностью 1МВт. Это только по международным проектам — 50 млрд. долларов. Но есть еще масса других проектов, в которых китайцы строят атомные станции по своим проектам. Это неограниченный сегмент рынка для поставок наших турбин, насосов, арматуры.
Фактически, по инициативе посольства возобновлены поставки нашей горной техники на китайские шахты. И это понятно для тех, кто системно смотрит на положение вещей. Китай сегодня добывает 2,4 млрд. тонн угля в год. А если вспомнить, Советский Союз в свои лучшие годы добывал 750 млн. тонн. Это огромный рынок для нашего оборудования. Сегодня завод им. Малышева подписал контракт на десятки миллионов долларов на поставку своих бурильных комбайнов для работы в Китай. Хотя китайцы делают подобные комбайны, но они не так надежны, как украинские. Поэтому сейчас идет речь о строительстве завода по производству таких комбайнов в Китае.
Следует напомнить, что Китай — это наш старый рынок. У нас нет проблемы там, где работают наши старые государственные компании, такие, как «Укрспецэкспорт». Китайская народная армия модернизируется, и мы в рамках существующих международных правил поставляем туда украинскую спецтехнику. Этот сегмент работает. Что касается авиации, могу сказать, недавно в украинской прессе было сообщение, что на МАКСе в Москве китайцы предложили купить акции АНТК им. Антонова.
«КИТАЙЦЫ ВЕЗДЕ УСПЕВАЮТ, ПОТОМУ ЧТО НИКУДА НЕ СПЕШАТ»
— А почему они так долго думали? Ведь известно, что китайцы долгое время сотрудничают с этим украинским авиационным научно-техническим комплексом.
— А китайцы всегда долго думают. Знаете, почему китайцы везде успевают? Это потому, что они никуда не спешат. У них действует такой коллективный ум, которому можно позавидовать.
Похоже, что критическая масса, которая создавалась и посольством, начинает действовать. И сегодня производители китайской авиастроительной отрасли склоняются к тому, чтобы именно с Украиной делать огромный проект по проектированию и производству нового грузового самолета.
— Возможно, речь идет об Ан-70?
— Нет, это не будет Ан-70, а китайский проект с использованием украинских технологий. Месяц назад я встречался с президентом самого крупного китайского производителя самолетов AVIC-I, который рассказал мне, что китайская сторона заинтересована в закупке у нас самолета Ан-140 вместе с технологией и авиасборочным заводом. Это был бы очень хороший проект, потому что сегодня Китай, покупая сотни самолетов Boeing, и, начиная сборку самолетов Airbus у себя в Цяньзине, все равно ощущает дефицит региональных самолетов. Сегодня поднимаются китайские города, в которых живет 1—2 млн. людей, а это, по китайским масштабам, небольшие города. Но они нуждаются в авиасообщении. И вот здесь понадобятся наши «Антоновы». 19—20 сентября в посольстве пройдет конференция «Украина—Китай. Сотрудничество в авиастроительной отрасли: проблемы и перспективы». Как правило, подобные конференции мы организовываем на фоне больших международных выставок, чтобы наши эксперты могли получить двойной эффект: побыть у нас на конференции и еще посетить выставки. Я думаю, что эта конференция прибавит критической массы, которая нужна для того, чтобы убедить китайских партнеров все-таки, что касается самых больших проектов в авиации, иметь дело с нами.
— А по судостроению — возможны ли какие-то совместные проекты? Ведь известно, в свое время Китай закупил корпус авианосца «Варяг», а во время визита в Китай бывший президент Леонид Кучма предложил Китаю купить ракетный крейсер «Украина».
— Что касается судостроения, могу сказать, что наши заказчики начали заказывать суда в Китае. Это глобальная тенденция. В Китае сегодня дешевле построить корабль, чем в Украине. В то же время, сводить наше сотрудничество в судостроении к тому, продадим мы этот крейсер или нет, будет несколько эпизодическим подходом.
Определенные переговоры по этому вопросу продолжались, но это уже такая военно-техническая специфика, которой должны заниматься эксперты. Другое дело, что китайцам интересен наш опыт в строительстве больших, в том числе военных кораблей. У нас продолжается очень серьезное сотрудничество по поставке двигателей для китайских судов. Сегодня ведутся достаточно перспективные переговоры относительно заказов на наших верфях специфических танкеров для Китая. Для того чтобы возить сжиженный газ из Австралии, китайцы смотрят, где им разместить заказ на флот специфических танкеров с двойным корпусом и необходимыми системами защиты. У нас есть более широкие перспективы в этой отрасли и, я думаю, что они будут развиваться в меру того, как наш бизнес будет осознавать, что Китай сегодня является центром, в том числе судостроения.
«КИТАЙ СТАНОВИТСЯ ГЛОБАЛЬНЫМ ИНВЕСТОРОМ...»
— А как Украине привлечь китайские инвестиции, чтобы загрузить те же верфи, которые выпускают танкеры?
— Мы начинаем смотреть в сторону Китая, в том числе как на мощного инвестора. В чем состоит проблема китайских инвестиций вообще? На сегодняшний день Китай является 14-м по объему инвестором за рубежом. Это для него и не такое высокое место. Но вопрос немножечко в другом.
В своем выступлении во время совещания украинских дипломатов при участии премьер-министра Виктора Януковича я предложил рассмотреть возможность создания правительством государственной компании, которая бы работала исключительно на привлечение и освоение масштабных зарубежных инвестиций. Я думаю, что нам следовало бы начать с того, чтобы иметь четкий перечень национально важных инвестиционных проектов. Скажем, сеть автобанов в общенациональном масштабе или реконструкция пяти-шести аэропортов. Китай, золотовалютные резервы которого сегодня составляют $1,3 трлн., фактически вынужден идти с инвестициями за рубеж, чтобы этот ресурс не влиял на перегрев рынка. Китайское правительство пытается на основе этого резерва создать два- три инвестиционных фонда, которые бы контролировались правительством.
Если мы на этом этапе, когда китайцы только собираются масштабно инвестировать, не будем медлить и предложим им четкую схему работы и перспективу, то сможем через китайские инвестиции содействовать разрешению своих общенациональных проблем. Это транспортные коридоры, тоннели, которых у нас недостает ни под Днепром в Киеве и, возможно, под Керченским проливом. Все это в Китае делается, и для них объем в несколько сотен миллионов долларов не является большим. Я считаю, что через компанию по освоению зарубежных инвестиций под национально важные проекты мы могли бы действительно выполнять те проекты, которые могли бы продвинуть Украину. Это инфраструктура. В Китае сегодня прекрасная инфраструктура — это аэропорты и дороги. Они лучше, чем в США, причем это признают сами американцы.
Посмотрите с чего начал бедный Китай — с инфраструктуры. Если государство построит дороги, аэропорты, терминалы, порты и коридоры, тогда бизнес повезет свои товары, начнет платить тарифы, налоги и в общем начнет работать вся система. Сегодня это мы могли бы сделать с Китаем. Потому что объем инвестиций мог быть просто критически большим для Украины. И у нас для этого созданы политические условия. Работают довольно хорошие двусторонние комиссии и подкомиссии. Единственное, что надо, — специальная концентрация внимания и сил под эту ситуацию. Потому что Китай становится глобальным инвестором. И мы еще можем попасть в этот поезд.
Я хотел бы добавить, почему именно так мы подходим к своей работе в Китае и ее экономической составляющей. Как руководитель посольства я почувствовал, что экономическое развитие Китая и наши хорошие партнерские отношения с ним позволяют сегодня на любую общую украинскую проблему экономического плана, на любой вызов дать украинско-китайский ответ. Правительство говорит, что нужно спасти авиастроительную отрасль — мы мгновенно представляем свои предложения. Просто размер Китая сегодня позволяет в двустороннем формате дать ответ на любые общенациональные проблемы. Нужна сеть дорог — нет проблем. Строительный банк Китая готов предоставить кредит. Другое дело — готовы ли мы принимать крупных и масштабных китайских инвесторов. Приведу такой пример. После нашей конференции «Украина—Китай. Газ, нефть и энергетика — перспективы сотрудничества», мы убедили одного из крупнейших участников китайского нефтегазового рынка — компанию «Сайнапек» участвовать в тендере на прикерченский участок углеводородов. Китайцы своевременно перечислили деньги и готовы были участвовать в этом тендере. Но они не только не получили пакет от украинских организаторов тендера, им даже деньги не возвратили. Извинились, написали, что кто-то забыл, а кто-то ушел. Так возникает вопрос. Готов ли крупный национальный капитал в Украине иметь рядом китайского инвестора? Я думаю, существует угрожающая тенденция, когда крупный украинский капитал, который, кстати, неохотно идет на китайский рынок с украинским товаром, скорее всего купит дешевые китайские автомобили и продаст здесь их дороже, чем проявит готовность иметь рядом такого мощного конкурента.
Почему я призываю идти в сторону проектов национального масштаба и создания государственной компании? Чтобы не было конкуренции. Мы знаем, что нам нужно построить стратегическую дорогу, привлекаем Китай и строим ее. И так люди делали и в Китае, и в Японии.
— Кстати, есть ли понимание со стороны Президента и премьера, что с Китаем нужно работать системно и как этого можно добиться?
— Я думаю, что такое понимание должно быть. Кроме того, должно быть понимание того, что мешает системному подходу. В посольстве работает 20 дипломатов-китаистов. Для Китая этого мало. Но где вы найдете в другом посольстве 20 специалистов, которые работают на развитие двусторонних отношений с такой результативностью как у нас. Поэтому мы передали правительству через МИД программу торгово- экономического и научно-технического сотрудничества с Китаем на 2006—2010 годы, что совпадает с китайской пятилеткой. Это квинтэссенция работы посольства на экономическом и научно-техническом направлении. Мы дали программу, которую, как выяснилось, не смогли разработать за 15 лет дипломатических отношений. Это первая программа торгово-экономического и научно-технического сотрудничества с такой страной. Здесь вопрос лежит в системной плоскости. Это как раз то, что, кстати, делается в Китае.
— Кстати, как развивается научное сотрудничество с Китаем, умеем ли мы коммерциализировать свою науку в отношениях с этой страной?
— Поскольку у нас традиционно хорошие партнерские и политические отношения и понимание друг друга по всем проблемным вопросам, то, исходя из экономического размера Китая, наш приоритет должен заключаться именно в развитии торгово-экономических и научно-технических отношений. И это совпадает с приоритетом Китая в отношениях с нами. Сегодня мы находимся в 30 двусторонних приоритетах Китая. За счет высокого уровня фундаментальной и прикладной науки, исследований космоса, авиастроения, судостроения, ракетостроения, двойных технологий, высокого уровня образования. Сегодня у нас учится восемь тысяч китайцев, которые каждый год в бюджеты университетов приносят $16 млн. У нас есть очень серьезное сотрудничество в сфере академических институтов. Это огромный резерв. Сейчас мы будем заниматься сотрудничеством академических институтов. У нас очень большой объем совместных исследований. Нужно посмотреть, какова коммерциализация этих отношений, куда идут средства от этого сотрудничества. Я убежден, если мы систематизируем сотрудничество в сфере предоставления научных услуг и передачи технологий, мы сможем уравнять баланс, который не в нашу пользу после того, как из Китая пошел металл стоимостью $1 млрд. Это было вызвано тем, что Китай сам начал экспортировать металл. Именно поэтому посольство ищет новые возможности для того, чтобы уравнять баланс. Научные услуги, передача технологий должны замещать этот металл. Поэтому в разработанной посольством программе огромная часть посвящена именно научно-техническому сотрудничеству. Это космическая тематика и создание совместных технопарков. Мы сейчас работаем над созданием первого украинско-китайского технопарка в Украине. Созданные нами технопарки в Китае работают довольно эффективно, но сегодня лучшие ученые Украины уже не поедут в Китай, они живут в Киеве, и китайцы это поняли. Технопарк планируется создать на базе Киевской политехники и на базе политехнического университета Циньхуа. Кстати, этот университет закончил глава КНР, который до сих пор опекает это заведение.
«...НЕОБХОДИМО ТУРИСТИЧЕСКОЕ ЛОББИ»
— Господин посол, по вашему мнению, что нужно делать, чтобы больше китайцев посещало Украину?
— Думаю, что нам следует по-новому посмотреть на Китай. Сейчас в Китае количество богатых людей приблизительно равно населению Украины. Они сегодня путешествуют везде. Приедьте на центральную площадь Будапешта — там будет половина китайцев. Сегодня Великобритания подписала соглашение о групповом туризме с Китаем. Подобное соглашение с Китаем подписал ЕС. Мы до сих пор медлим. Думаем, не увеличит ли это нам нелегальную миграцию. Нет среди категории богатых китайцев, которые покупают ваучер за одну тысячу долларов, тех, кто будет убегать. У них есть другие пути. Это устаревший взгляд на Китай. Тем более, у китайцев определенная ностальгия по экс-советским символам. В частности, по Павлу Корчагину. Когда транслировался телефильм «Как закалялась сталь» люди исчезали с улиц. Все были прикованы к экранам. Они сегодня готовы ехать в Боярку, и это могло бы стать абсолютно специфическим направлением китайского туризма. Китайцы сегодня готовы платить деньги. Кстати, этот туризм также является резервом, который мог бы наполнять наш торговый баланс.
— А чтобы больше украинцев ехало в Китай?
— Украинцев ездит в Китай значительно больше, чем китайцев в Украину. В свое время был такой коммерческий интерес, когда еще бизнес делали в чемоданах. Сейчас бизнес стал контейнерным, поэтому люди сейчас действительно много путешествуют по Китаю. Откровенно надо сказать, что в Китае намного лучшая, чем в Украине, туристическая инфраструктура. Это сотни прекрасных гостиниц, продуманные маршруты, много исторических городов и мест, которые входят в перечень ЮНЕСКО. Понятно, что это Великая китайская стена, терракотовые воины. Чтобы наших людей больше ехало в Китай, по-видимому, нужно туристическое лобби. Но, к сожалению, я его не ощущаю ни с китайской стороны, ни с украинской.
