После того, как завершился Стамбульский саммит НАТО, возник естественный вопрос, касающийся и будущего самого НАТО, и отношений по линии НАТО — Украина: что дальше? Вопрос далеко не лишний, если учесть, что в Стамбуле, в частности, выявилось, что разногласия и разрывы в подходах Соединенных Штатов и европейских союзников далеко не преодолены, что несмотря на глубокое конкретное сотрудничество между НАТО и Россией, две стороны сохраняют настороженность и недоверие в политических отношениях, что, наконец, не определено, когда пригласят вступить в НАТО следующие страны, и по какому механизму будет проходить их вступление. Вряд ли сегодня можно четко сформулировать, что такое НАТО сейчас, и чем будет Альянс завтра, какие он должен иметь полномочия, и какие действия он не может предпринимать ни в коем случае, как следует трактовать основополагающую для НАТО времен «холодной войны» статью 5 Вашингтонского договора о том, что нападение на одного союзника является нападением на всех. Зато есть понимание, какими должны быть страны-союзники — свободными, демократическими, экономически развитыми.
Стамбульский саммит НАТО четко обозначил тенденцию к глобализации деятельности Альянса — приняты решения о расширении присутствия НАТО в Афганистане, «Стамбульская инициатива» свидетельствует о постепенном привлечении Альянса к ближневосточному процессу, решения о помощи новому иракскому руководству в подготовке сил безопасности сами по себе революционные даже для НАТО образца 1999 года. Работа на этих направлениях, очевидно, будет только углубляться. Кроме того, коммюнике содержит ссылку на важность Черноморского региона для eвроатлантической безопасности. По атмосфере саммита понятно, что амбиции, в частности, Грузии относительно углубления ее подготовки к возможному вступлению в Альянс не только не отвергаются, но и внимательно изучаются. Таким образом, НАТО действительно делает заявку на то, чтобы из регионального (европейского) военного союза, созданного для общей защиты европейских стран от потенциальной советской угрозы, превратиться в механизм глобальной безопасности, которая в идеале должна достигаться общими усилиями стран Северной Америки и Европы (без разделения на Запад и Восток, «старую» и «новую» Европу).
Противоречия между США и «старой Европой» все еще не преодолены — в частности, президент Франции Жак Ширак назвал «вмешательством» слова президента США Буша о том, что Турция должна иметь свое место в Европейском Союзе, и он был среди тех, кто настоял на том, что подготовка сил безопасности для Ирака должна проводиться и в Ираке, и за его пределами. То есть, НАТО, в соответствии с этим мнением, не должно непосредственно присутствовать в Ираке в качестве организации.
Все это имеет непосредственное отношение к Украине. С одной стороны, атмосфера в НАТО в отношении «евроатлантических структур» Украины выглядит значительно более позитивной, чем это было еще накануне саммита НАТО в Праге. Союзники, правда, все еще продолжают употреблять эвфемизм «стремление вступить в евроатлантические структуры», все еще не говорится прямо о начале политического процесса подготовки к членству — но уже понятно, что к России, пытающейся подчеркнуть свой особый статус, и Украине, которая может стать очень важным звеном общего механизма, в Альянсе действительно вырабатывается разное отношение.
Что касается Черноморского региона — то на его важности для общеевропейской безопасности уже давно настаивал, в частности, председатель Американского комитета НАТО Брюс Джексон, об этом давно говорят другие эксперты. Недавняя конференция по вопросам безопасности в Черноморско-Балтийском регионе, проведенная Центром международной безопасности и стратегических исследований в Севастополе, четко зафиксировала две позиции: во-первых, это рост роли Украины и, во-вторых — важность для международной безопасности углубления демократических процессов в странах региона, и в том числе — внедрение одного из главных инструментов организации политической жизни стран- членов НАТО — действенного гражданского контроля за деятельностью не только вооруженных сил, но и всех силовых структур. Практически эти же положения констатировались и во время саммита в Стамбуле. Не случайно во встрече министров стран ГУУАМ во время саммита НАТО в Стамбуле принимала участие и заместитель госсекретаря США Джоунс. Сомнения в важности Украины для НАТО уже практически не возникают, об этом, в частности, говорил президент Франции Ширак — но о том, какие могут быть временные рамки следующих шагов в отношениях между Украиной и Альянсом сегодня еще явно не готовы говорить обе стороны. Министр обороны Украины Евгений Марчук, в частности, говорит о 2009 — 2011 годах как о реальных сроках вступления Украины, есть и другие мнения (2008-й, 2015-й, и так далее). Украина, представившая в Стамбуле новую версию оборонной доктрины и Стратегический оборонный бюллетень, выполнила только часть задачи — в правящих в Украине элитах в основном еще нет понимания того, что в нынешнем мире невозможно ни говорить о суверенитете, ни продолжать практику самоизоляции, которая следует из стремления пожертвовать, например, стратегическими целями ради выгод сегодняшнего дня.
После стамбульского заявления министра иностранных дел Лаврова о недовольстве России «военным освоением» территорий новых стран-членов НАТО вооруженными подразделениями Альянса можно говорить, что в Москве, возможно, еще не совсем осознают, что Россия — уже не СССР и вряд ли когда им станет. Реакция со стороны НАТО на это было спокойной — а значит, процесс продолжится. Тем более, что за московской риторикой стоит достаточно глубокий уровень сотрудничества с НАТО в конкретных делах.
Аксиомой является то, что новое НАТО требует новой Украины, и наоборот. В НАТО ожидают, что Украина начнет обновляться с момента выборов. В дипломатических кругах говорят, что приглашения к «расширенному» или «интенсифицированному» диалогу по вопросам членства можно, при определенных условиях, ждать уже в конце этого года — и если бы не «политические нюансы» недавнего прошлого, это могло бы произойти и раньше.
Во всяком случае, Украина получила неплохую возможность по крайней мере формально начать делать из себя регионального лидера.
КОММЕНТАРИИ
Олесь ЛИСНИЧУК, Институт Евроатлантического сотрудничества:
— Скорее всего, самый тяжелый период трансатлантическое сотрудничество уже пережило. Экзамен иракской кампанией оказался настолько сложным и резонансным, что заставил каждую вовлеченную сторону значительно внимательнее относиться к интересам и позициям партнеров. Теперь каждый евроатлантический форум должен ориентироваться на возрастание понимания по сравнении с кризисным периодом. Стамбульский саммит в этом смысле показал готовность как США, так и их ключевых европейских оппонентов в иракском вопросе двигаться навстречу друг другу. Ускоренная передача власти в Ираке, осуществленная США во время саммита, решения по Ираку и Афганистану, развитию Средиземноморского диалога могут рассматриваться как подтверждение этого. Стамбульский саммит может означать начало активного поиска вариантов более плодотворной трансатлантической кооперации именно в формате НАТО. При этом ареал этой кооперации уже никак не ограничивается только зоной ответственности Альянса или только регионом Евроатлантики. Это кооперация глобального измерения.
В то же время Россия, определяя свой уровень представительства, пыталась продемонстрировать свое не весьма благоприятное отношение как к политике Альянса в целом, так и политике его ведущих членов. Кажется, что решающее значение здесь имели проблемы в российско-американских отношениях. Только по форме это претендовало на «спокойную отстраненность», а в реальности отразило заметное недовольство Кремля.
Очевидно, можно говорить, что у Украины появились шансы догнать по уровню отношений с Альянсом нынешнюю тройку исполнителей ПДЧ — Албанию, Македонию, Хорватию. Именно эти, непростые, претенденты на членство составляют «кадровый резерв», благодаря которому будет сохранять актуальность тема расширения НАТО по меньшей мере до следующего саммита. Однако специфика этих шансов для Украины является в том, что они с одной стороны гипотетические, а с другой — стали следствием не столько признания продуктивности усилий Украины, сколько недостаточно интенсивного продвижения балканских аспирантов к своим евроатлантическим целям. В то же время, для того, чтобы подобным шансом воспользоваться Украине в диалоге с НАТО сегодня откровенно не хватает политических ресурсов. Весьма красноречивое свидетельство и общего уровня отношений нашей страны с Альянсом, и, в частности, возможностей диалога о членстве — условия политического развития Украины остаются ключевым индикатором, по которому НАТО определяет возможность или невозможность модернизации отношений. Осенние выборы уже стали краеугольным камнем не только для евроатлантической интеграции Украины. И это обстоятельство, учитывая отечественные реалии, дает не очень много оснований для оптимизма.
Анна ГУРСКАЯ, Центр восточных исследований, Варшава:
— Во время Стамбульского саммита, разумеется, достигнут определенный прогресс в отношениях между США и странами «старой Европы». Безусловен успех Джорджа Буша и его союзников, поскольку НАТО согласилось участвовать в обучении военных сил Ирака. Но пока не все недоразумения сняты — отдельное видение этого процесса имеют Франция и Германия, которые не слишком спешат участвовать в этом обучении. Не удалось решить и вопрос с контингентом НАТО в Ираке, пока что там и впредь будут оставаться сектора, контролируемые отдельными государствами. Поэтому можно говорить и о прогрессе в трансатлантических отношениях, и об определенном понимании того, что существует необходимость сотрудничества в решении определенных проблем, но в то же время и о некоторых несогласованных нюансах.
Что касается расширения НАТО, то этот вопрос не был главным на Стамбульском саммите. Однако было официально подчеркнуто, что двери НАТО не закрываются, что они открыты для новых потенциальных членов Альянса. Думаю, что новая волна расширения произойдет, хотя трудно говорить о каких-то сроках. Конечно, есть вероятность того, что в этой волне будет и Украина. Все члены НАТО сейчас очень положительно оценивают сдвиги, произошедшие в Украине в связи с военной реформой и в вопросе общественного контроля над сферой безопасности. Принятая Военная доктрина подтверждает евроатлантическую направленность Украины. Но нельзя ждать какого-то однозначного сигнала от НАТО для Украины, поскольку сейчас на первом плане для его руководства — тест на демократию. Это очень важно, поскольку НАТО не только военная структура. В таком пристальном наблюдении за выборами президента нет ничего особенного, поскольку оно необходимо для тестирования по так называемой теории «трехкратной демократической передачи власти». Впервые в Украине такая передача произошла в 1994 году, а 2004 год особенно важен. Возможно, он даже более важен для международных наблюдателей, чем для самих украинцев, поскольку именно сейчас может состояться вторая демократическая передача власти. Поэтому интерес Запада к президентским выборам является нормальным, закономерным. Думаю, что если все пройдет так, как должно проходить в европейском демократическом государстве, то тогда Украина может получить более конкретные предложения от международных структур, в том числе и от НАТО. Кроме проблемы демократического проведения выборов, помешать вступлению Украины в НАТО может и сотрудничество в рамках ЕЭП. Пока что нет никаких конкретных замечаний к этому сотрудничеству, но думаю, что если Украина решит — и это ее суверенное право — интегрироваться в евразийское пространство (имею в виду полную интеграцию), то это может воспрепятствовать интеграционным стремлениям Украины.
Сергей ЗГУРЕЦ, эксперт Центра исследований армии, конверсии и разоружения Украины:
— Следует исходить из того, что сегодня Украина пытается жить от саммита до саммита, что не совсем правильно. В то же время характер отношений на высшем уровне Украины и НАТО в Стамбуле качественно отличался от предыдущего Пражского саммита, на который чрезвычайно повлияла ситуация с «кольчугами». Позитивный момент Пражского саммита заключался в том, что по крайней мере было задекларировано стремление активизировать отношения между Украиной и НАТО. Главным просчетом Стамбульского саммита стало то, что Украина все-таки не делает реальных шагов для того, чтобы получить шанс на подачу заявки в НАТО и четко не фиксирует на высшем уровне желание интегрироваться в Альянс. Речь идет о том, что у нас есть постоянное желание быть в НАТО, и вместе с тем оно не переходит в практические шаги. Вот уже 10 лет программе «Партнерство во имя мира», несколько лет Хартии об особом партнерстве — и даже несмотря на эти документы, мы имеем заявление о том, что Украина не готова к вступлению в НАТО со стороны руководства Альянса. Ситуация по крайней мере изменилась к лучшему в отношении к высшему руководству Украины, вместе с тем положение дел принципиально не изменилось в плане готовности НАТО принять Украину в качестве полноценного члена в краткосрочной или долгосрочной перспективе. Мы можем в лучшем случае говорить о 2008 годе как годе, в который действительно возможны принципиальные изменения характера сотрудничества Украины и НАТО.
Украина будет в НАТО, поскольку другого пути для нас на самом деле не существует. Но «нравиться» НАТО Украина будет только тогда, когда она начнет «нравиться» сама себе. Вопрос, связанный с прозрачностью и честностью выборов, не нов, он повторяется из раза в раз. Но сегодня именно на фоне президентских выборов руководство НАТО будет оценивать позицию Украины относительно соблюдения определенных стандартов, необходимых для вступления в НАТО. Если же говорить реально, то вступление Украины в НАТО начнется только после подачи заявки и присоединения к Плану действий по членству в НАТО. От подачи заявки до реального членства в НАТО — около 6 — 8 лет. Пока что мы только декларировали наше желание быть в НАТО, а такого демонстративного и необходимого шага, как, скажем, подача заявки, еще не сделали. Я думаю, что встреча в декабре этого года очередной комиссии Украина — НАТО может стать определенной точкой отсчета, поскольку будет возможность как присоединения к Плану действий по членству в НАТО, так и подачи заявки.
