Последние недели в Ираке оказались непростыми для коалиционных сил. Что думают по поводу иракских событий непосредственные участники восстановления безопасности в стране?
Виктор ТУРЛЕНКО, сержант, командир отделения роты военной полиции 6-й омбр:
— До приезда в Ирак мы знали, что здесь не совсем спокойно и для миротворцев существуют определенные угрозы. Однако отношение простых иракцев к нам было в целом дружелюбное, что прибавило нам уверенности после двух-трех недель патрулирования в Аль-Куте... Бой 6 апреля, который нам навязали, мы приняли на той стороне дамбы. В голову, откровенно говоря, сначала не укладывалось, что это по нам стреляют, да еще и на поражение. Раньше даже камешка никто в нашу сторону не бросал. После тех дней появилось ощущение, что коллектив стал более сплоченным. Изменились и сами ребята (у меня в подчинении их — шесть человек). Они стали более серьезными, какими-то взрослыми, возмужавшими... Знаете, иногда мне как командиру отделения, а полномочий у сержанта, в отличие от офицера, намного меньше, было трудновато ими руководить. Однако сейчас никто не ищет «отмазки», не пытается перевалить груз службы на другого. Мы вместе выдержали тот экзамен, защищая друг друга. Мы из одного, Южного оперативного командования, хотя и из разных городов Украины. После 6 апреля пришли к общему решению — остаться еще на один срок, на второй период. Это сугубо наше желание. Все-таки мы проверили себя в экстремальных условиях, хорошо знаем друг друга и вести бой в городских условиях научились.
Иван КОВТУН, капитан, заместитель командира механизированной роты по гуманитарным вопросам:
— 6 апреля «обнажились» все качества офицеров первичного звена — командиров взводов. Они руководили людьми, огнем, техникой, и главное — самостоятельно принимали решения, беря на себя огромную ответственность. Солдаты и сержанты чувствовали себя уверенно, когда видели пример офицера, его грамотные действия. Хочу отметить, что та подготовка, которая была организована в Украине, не прошла даром. Уровень отношений между командиром и подчиненными перешел на совсем другой качественный уровень. Дома такого, по-видимому, никогда бы не произошло: там нет таких экстремальных ситуаций. В реальном бою офицер оказался на своем месте, показал себя как настоящий профессионал. Он также был вместе с подчиненными, в бронежилете, с автоматом, под пулями. Ребята оценили главное — командир вывел их целыми, не допустил потерь. Настроение у ребят хорошее. О том, чтобы ехать домой, не дослужив до конца ротации, никто и не говорит. Вот только из-за родственников, которые волнуются за них, создается определенная напряженность.
Александр КОЗЛЕНКО, старшина, командир отделения механизированной роты:
— С 1999 по 2001 год я нес срочную службу в спецподразделении Национальной гвардии Украины «Белая пантера», потом перевелся в Президентский полк. Служба мне нравилась, и я мечтал поехать в Югославию. Но родители возражали. Когда уволился с военной службы, остался в Киеве. Нашел хорошую работу, женился. Осенью прошлого года услышал, что собирают миротворческий контингент в Ирак. С женой Натальей договориться было проще, и я пошел в военкомат. Я и все семеро моих ребят хорошо знали, что здесь «горячая точка». Мы ожидали сложных ситуаций и не боялись трудностей. Когда 6 апреля начался обстрел, мой 124-й БТР стоял у малой дамбы. Нас попробовали атаковать с автомобиля. Когда мы его подожгли, нападающие бежали. Потом из-за него начал стрельбу пулеметный расчет. Нас пугали, что патрон калибра 7,62 мм пробивает броню бронетранспортера. Но от их ударов отлетала только краска. И все же угроза ощущалась — кроме патронов есть и гранаты РПГ. В том бою никто не утратил самообладания, не растерялся. Чувство страха, конечно, немножко было, но только сначала. Недаром ведь говорят, что не боится только глупый. Потом был момент, когда я очень волновался за все отделение. На крыше дома наблюдатель увидел человека с автоматом. За спиной у него висел снаряженный ручной гранатомет (РПГ). Это четко было видно по силуэту. Он скрыто приближался к нам. Мы открыли огонь, но он каким-то образом успел выпустить гранату. На наше счастье, боевик промахнулся. И тогда мы уже не ошиблись — ударили из пулемета прямо в цель.
Эти события нас нисколько не деморализовали, как кто-то далеко отсюда пытается утверждать. Наоборот, теперь мы чувствуем себя более уверенными. Знаете, появилось чувство настоящей гордости за наших ребят, за украинцев, за наши Вооруженные силы. Раньше такого у нас, солдат срочной службы, не было. Думали, что о таком только на плакатах пишут.
Андрей СЕМЕНОВИЧ, майор, заместитель командира механизированного батальона по гуманитарным вопросам:
— Сразу после окончания боя и возвращения в свои подразделения мы провели опрос людей. Чувствовалось, что ребятам нужно было выговориться, снять стресс, который они, бесспорно, мужественно пережили и преодолели. На следующий день первым вопросом от военнослужащих механизированной роты, которая держала оборону в СРА и вывела из-под обстрела гражданский персонал, был один: «Когда мы туда опять вернемся?» После начала обстрела мы долго не отвечали, выжидали — а может, это провокация? Но вскоре, когда уже пули начали бить рядом и огонь боевики вели отовсюду, приняли решение открыть стрельбу на поражение. Ни одного растерянного лица, панического поведения не видел. Все в один момент сгруппировались, сосредоточились. То есть ощутили, что мы, как говорится, «в одной упряжке». Ведь намного легче, когда чувствуешь локоть товарища, плечо друг друга. А что касается морального настроя, скажу откровенно — прошло две недели, рапорт на отправление в Украину еще никто не написал.
Игорь БАЗЮК, старший сержант, командир саперного отделения
— Тот бой только убедил многих из нас, что мы здесь не зря. Мы спасли гражданский персонал, дамбу, ряд других важных объектов и сооружений от подрыва. А сколько благодаря нашим усилием взрывчатки было уничтожено в городе Аль-Кут и провинции Васит до тех событий... Утром 6 апреля мы проверили главные объекты города — мосты, мэрию. Только подошли к первому блок-посту базового лагеря, как начался бешеный обстрел. Когда на наши головы посыпались мелкие бетонные обломки от защитных плит, поняли — это не учения. На учебном полигоне мишени в нашу сторону не стреляют. Никакой озлобленности, чувства мести, как говорят некоторые, якобы у нас теперь руки чешутся, у меня и моих ребят нет. Мы понимаем, что организовали и устроили беспорядки люди, которым очень хорошо заплатили. Они не хотят даже понимать, что мы здесь мосты ремонтируем, боеприпасы обезвреживаем. Уничтожение складов, откуда они постоянно таскают боеприпасы, их наоборот раздражает. У боевиков принцип один — чем хуже, тем лучше. Я отслужил год в Южном Ливане, отслужу определенный срок и тут. Домой мы планируем поехать всем отделением осенью этого года.
