Информационным импульсом к созданию этой заметки стало два, почти одновременные, события. Во-первых, из Парижа поступило сообщение о смерти в возрасте 86 лет прежнего Президента Франции (1995—2007 гг.) Жана Ширака, ветерана французской политики, можно даже сказать, «последнего из могикан» среди тяжеловесов-государственников, которые находились у власти в Париже не одно десятилетие (относительно Ширака — с 1974 года!)
А во-вторых, толчком стала основательная, блестящая статья в «Дне» нашего уважаемого автора, доктора исторических наук Юрия Иллариона Терещенко «Чтобы дерево свободы расцвело в Киеве» (№ 176-177, в 27.09.2019 г.). В этом материале шла речь о том, что император Наполеон, рассматривая имперскую Россию как варварское, тираническое образование, считал необходимым способствовать освобождению захваченных ею стран, Украины в том числе (факты, которые приводит Юрий Терещенко в этом материале, и до сих пор, мягко говоря, не очень известны украинскому читателю).
И вот возникает вопрос (его задала автору этих строк наш главный редактор Лариса Ившина, что и побудило меня написать эти заметки): а последующие руководители Франции после Наполеона, от «отреставрированных» королей династии Бурбонов, начиная — и вплоть до президентов Ширака, Саркози, Олланда и ныне действующего Макрона — почему практически все они смотрели на Украину сквозь, образно говоря, «очки» Москвы? Прежде чем очень лаконично ответить на вопрос «почему» — изложим ряд фактов.
1856 год. Англо-французкая коалиция побеждает николаевскую Россию в Крымской войне. Однако император Наполеон ІІІ (племянник великого Бонапарта) категорически настаивает перед союзником, британским премьером Пальмерстоном: условия мира с Петербургом должны быть как можно «мягче» для россиян. Именно таким и был Парижский мирный договор 1856 года.
1891 год. Царь Александр ІІІ прибывает в столицу Франции для заключения договора о политико-военном союзе между двумя странами (фундамент будущей Антанты). Президент Казимир-Перье называет этот союз «непреклонным», «вечным» и «опорой мира во всей Европе». Российский монарх слушает «Марсельезу» с непокрытой головой (огромная сенсация!), а один из мостов через Сену назван в его честь. Название сохранено до настоящего времени.
1896 год. В Париж прибывает с визитом новый царь — Николай ІІ. Его торжественно встречает не только Президент Республики Феликс Фор — приветствуют (с определенной ноткой неискренности и раболепства) могучего монарха и французские деятели культуры: писатели, театральные и балетные актеры, художники, скульпторы, архитекторы, журналисты. Это — нормально.
И только молодая, уже серьезно больная, 25-летняя дворянка, уроженка Волыни, Лариса Петровна Косач (Леся Украинка) направила «французской культурной общественности» заметку, преисполненную гнева и презрения. Ее письмо называлось «Голос одной российской заключенной». Не можем не привести хотя бы некоторые, наиболее поразительные и сегодня, отрывки из «Голоса...». «Несвобода еще более гнусна, когда она добровольна!... Позор свободным поэтам Франции, которые перед чужестранцами бряцают звеньями своих добровольно надетых кандалов. Знаете ли вы, славные побратимы, что такое убогость? Убогость страны, которую вы называете великой? Да, Россия огромна, россиянина можно заслать на край света, не выбрасывая за государственные пределы. Да, Россия огромна, голод, необразованность, злодейство, лицемерие, тирания без конца, и все эти большие несчастья огромные, колоссальные, грандиозные. Наши цари превысили царей египетских своей склонностью к массивному. Их пирамиды высокие и очень крепкие. Ваша Бастилия была ничто по сравнению с ними».
И главное, о чем хочет сказать Леся: так ползать перед царем-тираном в Париже, где каждый камень кричит «прочь тиранию» — это отвратительно и низко. Показательно, что «прогрессивная французская общественность» не отреагировала на письмо Леси.
1905 год. Премьер Франции Вальдек-Руссо проводит через парламент постановление о выделении срочной ссуды Николаю ІІ (а в России революция!), потому что «сохранение стабильности в этом огромном государстве, нашего союзника, отвечает государственным интересам Франции».
1919 год. Премьер Франции Жорж Клемансо («тигр Клемансо», самый влиятельный в то время политик в Европе) на Версальской мирной конференции, которая подводила итоги Первой мировой войны, делает все возможное и невозможное, чтобы вопрос признания украинской независимости вообще был снят с повестки дня. Мотивировал он это «пробольшевицкой позицией» УНР и необходимостью «укрепить Польшу». Еще за год до этого, в январе 1918-го, официальный военный представитель Франции, полковник Табуи, заявил Павлу Скоропадскому, что его страна твердо стоит на позиции «единой и неделимой России» и к Украине относится соответственно.
1933 год. Экс-премьер Франции Эдуард Эррио, блестящий политик, по убеждению — «либеральный радикал», после посещения СССР заявил, что «эта большая страна идет путем огромного прогресса, а все разговоры о голоде — клевета».
Время Президента Шарля где Голля. Это — отдельная большая тема. Скажем лишь, что этот выдающийся государственный деятель десятки раз говорил о «вечной Франции» и «вечной России» (пусть и коммунистическую), которые обречены на союз. В частности, на антиамериканский союз, который где Голль попробовал заключить во время визита к СССР в 1966 году. К чему здесь Украина? Кстати, слова Президента где Голля об УПА: «Если бы у меня была такая армия — я получил бы победу значительно раньше, чем это случилось в действительности» — не подтверждаются источниками, как это не досадно для тех, кто очень любит их цитировать.
1980 год. Президент Валере Жискар д*Естен демонстративно встречается из Брежневим в мае в Варшаве ( в момент советской агрессии в Афганистане), демонстрируя кремлевскому обладателю политическую поддержку.
И тогда, и в настоящий момент французские лидеры мотивируют такие шаги тем, что «с Кремлем, пусть мы с ним и не соглашаемся, нужно разговаривать». Но это — не совсем искренние слова, которые прикрывают откровенно пророссийские действия. Например, нынешний Президент Емманюель Макрон (кстати, я никак не мог понять захваченного визга наших фейсбук-користувачів в мае 2017-го, в момент его избрания на должность: «Ура, европейцы победили! Отвратительная Лэ Пен провалилась! Новый Президент — друг Украины!»). О чем свидетельствует его риторика — и практические действия тоже (ведь согласие Макрона приехать в Москву в мае 2020-го на празднование «75-річчя Победы» — это практическое действие!). О том, что «Россия — невід*ємна составляющая Европы, с которой можно и нужно иметь дело, о том, что на Востоке Украины — не русская агрессия, а какой-то-то военный конфликт (по-видимому, внутренний?) . Правда, Франция при этом «не признает русскую аннексию Крыма» (пока еще? Искренне благодарим.).
Какие выводы нам, украинцам, стоит сделать из этой истории?
Изменяются президенты и прем*єри Франции, изменяются цари России и хозяева Кремля — а «русофил» Парижа не только существует, оно является влиятельным, властным. Здесь прослеживаются : а) сентимент к России и ее культуре (при этом Украину, ее историю и культуру почти не видят); бы) геополитические расчеты (ХИХ—ХХ века — антинемецкий альянс с Россией, при временах где Голля — альянс антиамериканский: вспомним, что генерал вывел тогда Францию из военной организации НАТО); в) корыстные расчеты — бизнес, торговля, прибыли; все это использует Москва; г) банальный страх перед Путиным.
А что делать нам? Не считать,що нас хтось»зобов»язаний любить» -провідні государства ЕС в первую очередь ! Не лелеять иллюзии относительно меры «дружелюбия» Франции (по крайней мере, в настоящий момент). Не унижаться перед Парижем (и перед Евросоюзом вообще, невзирая на то, что вступление в ЕС остается нашей стратегией) — то есть дать понять, что Украина имеет и относительно стран ЕС свои интересы и будет отстаивать их!
И справедливо заметил Президент Зеленский в разговоре с Дональдом Трампом: «Они (Германия и Франция. — И.С.) не делают достаточно много для Украины. Технически США — намного больший наш партнер, чем Евросоюз».
