Сегодня слова часто рассматриваются как причина нестабильности. За яростной реакцией прошлого года на карикатуры пророка Магомета, опубликованные в датской газете, последовали смущeнные оправдания Запада, когда правительства разных стран чуть было не сломали свои языки, пытаясь объяснить, что средства массовой информации могут и чего не должны делать во имя политической сатиры. Затем Иран превзошeл Запад, проведя конференцию отрицателей Холокоста, что является уголовно наказуемым правонарушением почти во всех европейских странах.
Как хорошо известно туркам, отрицание геноцида армян в 1915 г. может быть опасным. Последний Нобелевский лауреат в области литературы Орхан Памук преследовался в Стамбуле за отрицание официальной истории Турции, утверждая, что геноцид армян действительно имел место. Другие турки преследовались в Западной Европе за его отрицание.
Поэтому слова теперь стали полем сражения в конфликте культур Ислама и Запада. Запад понял, что просто из-за самоцензуры, а не из-за боязни уголовного преследования, газеты и другие средства массовой информации не должны распространять карикатуры на Магомета, а Папа не должен делать критические замечания в адрес Ислама. Но на эти действия по учeту исламской восприимчивости не последовало соответствующих ответных действий.
Напротив, Махмуд Ахмединеджад, президент Ирана, пригрозил стереть Израиль с политической карты мира. МИД Израиля сейчас пытается привлечь Ахмединеджада к ответственности за подстрекательство к геноциду, что является нарушением международного права.
Но печать Израиля не менее воинственна. Израильские газеты регулярно печатают статьи о том, что Израиль должен напасть на Иран, чтобы не дать ему накопить арсенал ядерного оружия. Президент США Джордж Буш также делал зловещие заявления, разве что более расплывчатые, в отношении Ирана. В Германии такие общественные призывы к превентивным военным ударам являются предметом уголовного преследования.
Системы права разных стран никогда не сходились в вопросе ограничений свободы слова. Даже между такими добрыми соседями, как Канада и США, нет согласия по поводу наказания за призывы к насилию. Канадцы применяют ответственность за оскорбления по расовому признаку, а американцы — нет, по крайней мере, если речь идeт о защите чести и достоинства расовых меньшинств.
Но угроза применения насилия куда серьeзнее. Многие страны едины в поддержке того принципа, что если, скажем, к Ахмединеджаду применима ответственность за подстрекательство к геноциду, его дело должно рассматриваться Международным уголовным трибуналом. Между прочим, Международный уголовный трибунал по Руанде осудил операторов радиостанции, публично передававшей агрессивные призывы к хуту взять в руки свои мачете и идти убивать тутси.
Десять лет назад юристы международного права могли бы возразить, что в примере с хуту и тутси преследование по закону могло быть начато только после причинения конкретного ущерба. Все международные прецеденты, начиная Нюрнбергским процессом и заканчивая сегодняшним днeм, занимаются вопросами международного вмешательства после совершения массового насилия. Национальные полицейские силы, может быть, и способны вмешаться с целью предотвращения преступления до его совершения, но на международной арене не существует никакой политической силы, способной на это.
Из этого следует, что подстрекательство должно преследоваться только в отношении таких случаев, как в Руанде, где радиопередачи действительно повлияли на возникновение геноцида. В тех случаях, когда воинственные лидеры делают публичные заявления о том, что собираются «похоронить» какую-либо страну (вспомним Хрущева) или стереть еe с политической карты мира, суды должны ждать, пока не будет причинeн какой-либо вред.
Но международное сообщество стало гораздо более настойчивым в использовании юридических наказаний в отношении лиц, ведущих провокационные и опасные речи. В сентябре 2005 года Совет Безопасности ООН принял резолюцию 1624 (как ни парадоксально, одобренную Америкой), призывающую всех стран-членов ООН применять уголовные наказания против лиц, подстрекающих к террористическим действиям. Модель подстрекательства, которую они подразумевали, — та же, о которой публично говорил британский премьер-министр Тони Блэр: мусульманские лидеры в мечетях, призывающие свою паству к убийству неверных.
Американцы традиционно говорили, что при отсутствии немедленного противозаконного насилия данная форма выступлений должна охраняться согласно Первой поправке. Суды США утверждали, что лучше позволить высказывания враждебных эмоций, чем привлекать к ним внимание, рассматривая их в суде. Но когда речь идeт о терроризме в современном мире, большинство стран, включая демократические страны мира, не так терпимы, как раньше.
Таким образом, традиционная либеральная позиция поддержки широкой свободы высказываний, даже для экстремистов, повсюду теряет почву под ногами. Когда речь заходит о борьбе с терроризмом и о перспективе геноцида, мир начинает бояться опасных слов.
Джордж П. ФЛЕТЧЕР — профессор юриспруденции Колумбийского университета. Его последняя книга называется «Романтика на войне: слава и вина в эпоху терроризма».
