Геворг КАРАПЕТЯН
Eсли для России балканский кризис стал мощным толчком к национальной
консолидации, то для Украины, наоборот, он стал фактором углубления и обострения
национального раздора, обострения внутренних противоречий по основному
признаку геополитической ориентации страны — в сторону России либо от нее,
к западному миру, к Европе.
Для России вопрос формулируется просто — это последний
и решающий вызов ее исчезающему, призрачному уже во многом авторитету.
Россия обижена историей, обижена не первый год, а очень давно, может быть,
еще со времен реформ Петра. Россия никак не может сформировать свой облик
и очень нервничает по этому поводу. Косово для России — это далеко не только
политико-правовой вопрос, это, если угодно, экзистенциальный вопрос, проблема
существования российской самоидентичности, уж, по крайней мере, проблема
степени рельефности ее общественного образа, или, наоборот, степени его
размытости и нечеткости. Русский народ, исторически наделенный болезненным
детским самолюбием, таким, по выражению Бердяева, общественным подростковым
синдромом, еще больше, с активностью, граничащей с социальным мазохизмом,
обостряет в себе эти страдания. Мы обижены, мы поруганы, мы оплеваны —
вот стандарт российского национального мышления. Кругом враги, они хотят
нас разрушить, они нас обворовывают, уже давно они это замышляют. Виновата
масса людей, целый букет народов — американцы, евреи, кавказцы, даже украинцы,
не желающие более быть инструментом имперской самореализации России — все
страшно грешны перед Россией. Такое видение мира, окружающего страну и
ее народ, без сомнения, патологично.
С украинским обществом все обстоит совсем по-другому, прямо
противоположным образом. Украина — это новая страна. Да, она славянская,
да, она преимущественно православная, да, во многих городах Украины говорят
больше по-русски. Но вместе с тем совершенно очевидно, что Украина — это
не Россия и не Беларусь. Она — Украина, страна со своим четким стереотипом
мироощущения. Со своими задачами, огромным пластом нерешенных пока еще
проблем в сфере формирования и обрисовки нового общественного лица. Лица,
которое может быть нарисовано только во взаимообогащающем взаимодействии
двух основных факторов, влияющих на общественное сознание страны — российского
и европейского.
События, подобные косовским, резко обостряют противоречия
между двумя составляющими украинского национального характера, создают
тяжелую и трудноразрешимую дилемму — с кем мы?
Ведущаяся война, если уж искать какие-то факторы, ее вызвавшие,
основана, безусловно, отнюдь не на этническом факторе — за или против славян.
Очень осторожно укажем лишь на одну возможную ментальную границу, пролегающую
между конфликтующими сторонами. Это религиозная. Разница в мировосприятии
между западными и восточными христианами, между католиками и протестантами,
с одной стороны, и православными, с другой, здесь может определять некую
разницу в стереотипах, в частности при оценке режима Милошевича. Православный
может во имя каких-то других истин простить больший процент авторитаризма
в политике, чем католик и тем более протестант, воспитанный на значительно
более строгом отношении к правам человека и различных меньшинств, чем мы,
восточные христиане.
Удар наносится вовсе не по Сербии и сербам, а по Югославии
в широком смысле слова — и по сербам, и по албанцам, и по всем остальным.
Процесс уже необратим и натовские бомбометатели не успокоятся, пока не
покончат с источником своих проблем — Слободаном Милошевичем и его режимом.
А следующим будет тот, кто будет подобным же образом угрожать
этой безопасности, этой устоявшейся системе общественной жизни. Жизни,
к которой, отметим между прочим, мы так искренне стремимся, и в этом своем
стремлении столь же неприкрыто рассчитываем на их деньги.
