Несчастные случаи, по статистике, занимают третье место среди основных причин смертности населения, уступая лишь болезням кровообращения и злокачественным новообразованиям. По данным Госкомстата, за 10 месяцев этого года из-за несчастных случаев в Украине не стало 60 тыс. человек. Каждый шестой из них закончил жизнь самоубийством.
В свое время лидер одной из депутатских фракций заявил о том, что Украине следовало бы подумать о национальной программе по борьбе с суицидальной активностью — так у экспертов принято называть проблему самоубийств. Уполномоченный ВР по правам человека Нина Карпачева, анализируя полученные на этот счет данные, констатировала, что у нас ежегодно по собственной воле уходит из жизни намного больше людей, чем Советский Союз потерял за 10 лет войны в Афганистане. Не считая замаскированных суицидов, которые, не секрет, порой встречаются в графах типа «ДТП», в Украине на 100 тыс. населения приходится в среднем 26 самоубийств. В то же время для Всемирной организации здравоохранения показатель в 20 случаев уже считается критическим. А значит, Украину там расценивают как страну с выраженной суицидальной активностью населения.
Как ни парадоксально, некоторые психологи считают, что в такой статистике есть и доля оптимизма. В том смысле, что экспертами было доказано: между качеством жизни и количеством попыток ухода из нее существует обратная зависимость. То есть, когда общество вынуждено решать проблему выживания, количество самоубийств существенно уменьшается. Этот факт, по всей видимости, вызван тем, что мобилизация психических сил происходит в тот момент, когда необходимо преодолевать физические трудности. В качестве примера зарубежные психологи, как правило, приводят скандинавские страны и Венгрию, где показатель самоубийств составляет 45 человек на 100 тыс. населения. Кроме того, показателен и опыт США. Там среди выпускников Гарварда куда чаще встречаются суициды, нежели среди жителей малообеспеченного Гарлема. И психологи объясняют этот факт нереализованными амбициями и ощущением собственной несостоятельности на фоне всеобщего благополучия.
Впрочем, если сравнивать украинские суицидальные показатели с показателями экономическими, то ярко выраженных обратных связей психологи не отмечают. Количество суицидов существенно возросло в первые годы независимости. Именно тогда, по данным мониторинга, проведенного Институтом социологии НАНУ, к нищим себя причисляли 19% украинцев, а к бедным — 45%. И хотя сегодня, согласно последним исcледованиям Института, нищими себя считают 7,7% опрошенных, бедными — 37,9%, на статистике самоубийств этот факт практически не сказывается. В то же время психологи категорически опровергают теорию о существовании так называемой предрасположенности и взаимосвязи особенностей национального характера с количеством самоубийств. «Действительно, — говорит практикующий психолог Ольга Жданова, — украинцев можно назвать темпераментной, экспрессивной и склонной к иррационализму нацией. Тем не менее, это никоим образом не влияет на число самоубийств». По ее словам, украинцы своим поведением чем-то напоминают итальянцев и испанцев. А в этих странах показатели суицидальной активности — одни из самых низких в мире.
Куда вероятнее, по мнению экспертов, причины другие. Исходя из тематики телефонных и очных консультаций с теми, кто «на грани», предпосылками к уходу из жизни становятся, как правило, пресловутые любовные треугольники, потеря близкого человека и измена. Правда, усугубляются такие обстоятельства как раз объективными общественными тенденциями. По словам заведующей Киевским городским центром психолого-психиатрической помощи при состояниях душевного кризиса Елены Корегиной, у женщин (они, кстати говоря, в четыре раза чаще предпринимают суицидальные попытки) существует установка: если я выхожу замуж, то муж меня обеспечивает, и вместе мы проживем долгую и счастливую жизнь. Пусть в последнее время ситуация несколько изменилась, но все же, согласно опросам, для большинства женщин собственные доходы, карьера и бизнес практически играют меньшую роль, чем семья. В результате, говорит Е. Корегина, если в семейном очаге что-либо меняется, украинская женщина, помимо сердечных ран, может оказаться без средств к существованию и порой даже без крыши над головой.
Следующая проблема — пережитки посттоталитарного общества. По мнению эксперта, украинцы продолжают не доверять психологам и психиатрам, ассоциируя их с сотрудниками учреждений тюремного типа. Как ни странно, срабатывают подобные установки и у молодежи. К примеру, согласно анкетированию, которое провел Центр психолого-психиатрической помощи, когда у молодых людей случается кризис, они либо идут к друзьям (30%), либо замыкаются в себе (25%), либо потребляют алкоголь (10%). И только 12% опрошенных признались в том, что, когда им плохо, они обращаются за помощью к специалистам. Во-вторых, сегодня в Украине степень уважения к «Я» другого человека крайне низкая. Притом, говорит Е. Корегина, проявляется это как в трудовых коллективах, так и во взаимоотношениях родителей и детей. Как показывает практика, большинство подростков, предпринимавших суицидальные попытки, либо находились под постоянным прессингом со стороны родителей, либо их общение с родными сводилось к обсуждению школьных оценок. Плюс ко всему, считают эксперты, на психическом и психологическом здоровье украинцев существенно сказалась и экологическая ситуация. То, что у молодых людей, переживших Чернобыль, присутствует так называемая микротравматизация мозга, — уже доказано. Этот факт сказывается на их утомляемости, физической активности и провоцирует склонность к депрессиям.
Эксперты считают, что идеальным выходом из сложившейся ситуации была бы популяризация различных видов психологической помощи — консультаций, телефонов доверия. Понятно, что свой резон в этом имеется: скажем, в США считают, что своевременное и грамотное оказание психологической помощи помогает предотвратить 50% попыток самоубийств. Правда, в Украине имеется одна сложность: показатель количества психологов на тысячу человек населения втрое ниже, чем в странах Западной Европы и США.
