24 февраля 2022 года для всех украинцев стало точкой невозврата во всех смыслах. Невозврата к прошлой жизни, невозврата к прежним представлениям и мыслям, а для кого-то невозврата в свое разрушенное оккупантом жилье. Но для некоторых и звуки сирен, и бомбардировки, и уличные бои, и плен, и ощущение постоянной опасности не только от ежеминутной возможности погибнуть в результате попадания мины или снаряда, но и оказаться на подвале «освободителей», звучат в сознании дежавю. Все это было, и во что не верилось, на самом деле ожидалось, приближалось и не давало покоя ночными ужасами пережитого… 2014-й и 2022-й для переселенцев имеют значительное отличие. Например, для них слово «подвал» означает не только бомбоубежище, но и тюрьму. А сосед не всегда тот, кто помогает собирать гуманитарную помощь или вместе с вами вступает в территориальную оборону. Часто именно сосед был тем же коллаборантом-наводчиком.
С одной стороны, переселенцам приход оккупанта приходится переживать снова, ощущая обрыв своей судьбы, а с другой – катарсис войны теперь переживает вся страна. Украина теперь в полной мере предстала перед масштабом общей беды, где уже нет деления на «коренных» и тех, кто «оттуда». Враг атакует повсюду, достает своими бомбами даже на крайнем рубеже, где, казалось бы, рядом и ЕС, и НАТО. Он наконец окончательно сбросил всевозможные маски, которыми водил за нос как наивных украинцев, которые не верили в намерения Кремля оккупировать всю нашу страну, так и мировое сообщество с его беспокойствами и приверженностью мирным диалогам.
Переселенцы – это та часть украинского общества, которая не просто по-особому рефлексирует на нынешнюю трагедию, но и имеет тот опыт, который многим украинцам, к сожалению, еще придется получить.
«День» пообщался с журналисткой и писательницей Еленой СТЕПОВОЙ, которая до последнего находилась в оккупации в Луганской области в 2014-м году и которой принадлежит известная теперь всем фраза-лозунг «Все будет Украина!».
«НАШЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ – ЭТО АРГУМЕНТ В МИРЕ, ЧТО МЫ НАЦИЯ, МЫ ГОСУДАРСТВО. И НАМ НАДО ПОМОЧЬ»
- Елена, нам пришлось пережить первый этап войны – оккупацию наших городов на Донбассе. Прошло 8 лет, и оказывается, что беда никуда не делась, не забылась, а настигла нас в еще большем масштабе. У вас есть ощущение дежавю? Ощущалось ли, что оккупация наших территорий и путинская агрессия в Крыму и на востоке Украины – это только этап, под угрозой вся Украина?
- Действительно, я думала, что снаряд два раза в одно и то же место не попадает. Оказывается, что попадает, да еще как. Но все же отличие событий 2014-го и 2022-го годов существует. Особенно это ощутимо нам, луганчанам, дончанам. Мы знали, что за нами Украина. Мы знали, в кого упираться и куда падать. Мы осознавали, что нам есть куда бежать и где прятаться. Это психологически очень помогало тем, кто не мог уже сопротивляться. Сейчас, когда запылал такой объем и длина фронта, вся Украина проходит этап, который мы проходили там на Донбассе. Теперь вся Украина осознает, что нас, украинцев, некому держать сзади. Конечно, Запад нам помогает, но без нашей воли, нашей жажды жизни и осознания собственной идентичности никто нам не поможет. Наше сопротивление – это аргумент в мире, что мы нация, мы государство и нам надо помочь, чтобы зло, с которым мы сейчас воюем, не оказалось завтра у их ворот, а то и у них дома. Ощущение того, что падать и отступать уже некуда, помогло мобилизоваться и стабилизироваться всем украинцам. Тогда, в 2014 году, я не видела во всех украинцах такой сплоченности, как сейчас. Работали волонтеры, держали оборону доброты, но в целом в Украине сохранялось чувство отстраненности. Была большая часть граждан, исповедовавших позицию «какая разница».
Помню, как мы буквально кричали об опасности другим украинским землям. Но большинство в это не верило, и я могу понять их – в худшее верить не хочется. Мы требовали закрытия границ с Россией и разрыва политических и экономических отношений с агрессором. Мы требовали усиления безопасности Украины, в том числе внутри государства, ведь кто как не переселенцы знали уровень и масштаб работы пророссийских агентов. Простой пример, в ОРДЛО были тысячи объявлений «перевозки в Украину без проверок». В любой наш город можно было попасть кому угодно.
- Проходной двор в том числе для боевиков, некоторые из которых даже лечились здесь.
– Да. Это была бомба замедленного действия, которая могла взорваться в любой момент, но видели ее в основном только переселенцы, потому что чувствовали опасность каждой своей клеточкой на психофизиологическом уровне. Когда мы обращались в СБУ, к мэрам городов, когда писали об этом, говорили в эфирах, то на нас действительно смотрели в лучшем случае с сочувствием и с некоторым изумлением. Часто мы слышали фразы "не нагнетайте!", "Там наши люди!", "Не надо строить между нами стены!". Так никто же не возражал, что там наша земля, но на войне первое правило – это безопасность. Такую позицию мнимого «замирения» использовали пророссийские силы, которые даже после всего случившегося в 2014 году не только никуда не делись, но и чувствовали себя довольно уверенно, в том числе и в столице.
– Вы сказали «на войне». Но у нас даже не было военного положения, а слово «война» звучало как публицистическая форма, а не юридический термин
- Теперь, наконец, мы все же должны почувствовать, что идет война. И длится она с 1 марта 2014 года. Ведь нам очень нужна бдительность и мобилизация на всех уровнях и в каждом уголке страны. Переселенцам теперь действительно приходится входить в одну и ту же воду дважды, но уже со своим уникальным опытом. К сожалению, должна признать, что местные, где я живу сейчас после того как покинула свой родной дом восемь лет назад, совершенно не осознают все возможные опасности, которые заключаются не только в непосредственном вторжении российской армады. Война многогранна в своих коварных опасностях. Я до сих пор слышу от местных: как это нас будут бомбить россияне? Мы же, луганчане, знаем, что нас ждет и на что способны россияне. И помимо обстрелов будут мародерство, доносы, в том числе и от местного населения.
– Часто именно некоторые соседи, некоторые коллеги или некоторые близкие знакомые как раз склонны к этому.
- Именно так. К сожалению, человеческая природа не идеальна. Не будем забывать известную фразу о том, что Сталин подонок, но кто написал 4 млн доносов? Все это факторы войны, террора. Там, где появится оккупант, начнется драка за лучший кусок – за подачки, за землю, за имущество. Война провоцирует не самые лучшие стороны общества. И к этому тоже нужно быть готовыми.
– Поэтому Путин и перенес войну, грозящую России изнутри, вовне. И потому он экспортирует на нашу землю отборных подонков, эдаких «Моторол», которые ему внутри Московии не нужны.
- Надо помнить, что все-таки у нас два фронта. Первый фронт – это агрессия России. А второй фронт – внутреннее предательство. Кто проводит этих оккупантов в городах и селах? Кто наводит их на дома так называемых «бандеровцев»? Кто ставит метки для десанта? Кто, наглотавшись того же Шария, уже мыслит себя у власти при новых оккупационных порядках? Это так называемые лояльные к агрессору местные.
– Это вещи, о которых некоторым неудобно часто говорить. Даже психологически я замечал в Киеве склонность многих к сглаживанию острых тем и склонность искать компромисс с откровенно высказывающимися за «русский мир» и Путина. Мол, ну и что? Человек просто при своих убеждениях.
– У нас остается еще многое от советщины. А именно, закрывать глаза на очевидные вещи и очевидные проблемы. «Не ко времени», «это ранит», «надо подождать», «скоро светлое будущее». Мы до сих пор боимся прямо говорить о болезненных темах, будто нас за это будут ругать или как-то накажут. Таким образом, мы очевидные проблемы просто консервируем, а не решаем их. У нас или все хорошо, или мы молчим и жалуемся только на кухнях. Теперь в момент крушения эти проблемы начали проявляться наружу.
«НЕ ТОЛЬКО УКРАИНСКАЯ АРМИЯ СЕЙЧАС ОСТАНОВИЛА НАШЕСТВИЕ, НО ПРЕЖДЕ ВСЕГО ГРАЖДАНЕ И ГРАЖДАНСКАЯ ПОЗИЦИЯ»
- В 2014 году переселенцы столкнулись с еще одной проблемой. Многих из нас обвиняли в том, что мы сами накликали беду – Россию. Но ведь это не всегда было так.
- Я здесь должен опять же повторить - об этом нужно было говорить. Ведь никуда не деться от того факта, что очень много, например, луганчан или дончан действительно подверглись российской пропаганде. Когда беда начала стучаться в нашу дверь, мы с вами звали местных выходить на митинги, призывали к сопротивлению. Речь шла о нашем будущем. Мы доносили, что патриотизм – это наша защита, а не пустой пафос. Язык – это наша безопасность. Украинский флаг – это наша броня. Сохраняя их, отстаивая их, мы защищаем не что-то мифическое, а прежде всего себя. Если бы тогда, в 2014 году, все наши города на Донбассе повели себя так, как это делают Харьков, Херсон, Николаев, Мелитополь, Бердянск и другие города, куда лезет «русский мир» на танках, и своевременно продемонстрировали бы свое неприятие оккупанта, то ситуация сейчас была бы абсолютно другая. Даже если бы оккупант все равно зашел бы в город, то он бы не закрепился. Тогда, в 2014 году, как бы кто ни любил Россию, Пушкина или Достоевского, нужно было стоять единой желто-голубой стеной на границе с агрессором. И больно особенно нам с вами, кто в Луганске, Донецке и других городах вел себя патриотически, отстаивал свою государственную позицию, но не мог противостоять сплошной апатии и коллаборации с оккупантом. Враг подумал, что в Украине действительно ему рады и что если он захватил Крым, а потом Донбасс, то так можно захватить и всю Украину. Сила России не в их танках, самолетах и ракетах. Сила России там, где есть наша слабость. Не только украинская армия сейчас остановила российское вторжение, которое планировало захватить Украину в считанные дни. Ее остановили прежде всего граждане и их гражданская позиция. Теперь на своих ключевых пропагандистских каналах россияне, полностью одурманенные своей же пропагандой с представлением собственной непобедимости, заговорили об украинской нации, о нашем единстве и сопротивлении.
- Считаете, что там, на востоке Украины, ничего не изменилось в сознании?
- Это проблема не только востока Украины, но и всех тех земель, куда пришла Россия задолго до 2014 года. К сожалению, большинство людей там до сих пор предпочитают жрать русскую пропаганду и получать украинскую пенсию. Это последствия коренного сдвига в сознании. Знаете, о чем они сейчас беспокоятся в Луганске? Куда им ехать за украинской пенсией, ведь Станицу и Счастье разбомбили. То, что их город оккупант отбросил в развитии на много десятилетий, их абсолютно не интересует. И здесь надежда лишь на следующие поколения, которые очень необходимо спасать от этого тотального маразма, от злых пророссийских и даже просоветских внушений. Сейчас мы исторически должны воспользоваться тем, что критическое большинство украинцев осознали себя нацией. К сожалению, в 2014 году на Донбассе у нас не было нации в полном смысле этого явления и понятия. К сожалению, там действительно было доминирование «ватников», которым было удобно находиться в условиях рабства и которым очень необходимо было вернуть советские законы существования. И вот они и помогли заехать на нашу украинскую землю танками Путина.
«И ДЛЯ ОККУПАЦИОННЫХ ВОЙСК, И ДЛЯ ОККУПАЦИОННЫХ АДМИНИСТРАЦИЙ УКРАИНА ЯВЛЯЕТСЯ СУЩЕЙ ЛОВУШКОЙ»
- Тем не менее упомянутые «ватники» – это лишь элемент вторжения. Проблема, безусловно, шире. Как строилась эта война?
- Я могу сказать о главном факторе, который россиян не остановил и даже позволил им думать, что оккупация Украины для них будет своего рода прогулкой на танках. Они были убеждены, что по всей Украине будет так, как на Донбассе. И это было их огромной и ключевой ошибкой. Как будто заехали гусары в гости к казачкам. Галифе, баяны, самогон, иконки и каравай. Это та картинка, которую дал Донбасс и Крым.
- Фактически в Кремле поверили в собственный миф, который они создавали, культивировали, навязывали и окунулись в него, как в теплую ванну, представлений об Украине
- Именно так. Это ключевой фактор войны, которая у нас сейчас. И все это под соусом единого народа, украинских работников в Москве и вроде бы общей истории. А еще посмотрите на наше медиа-пространство. У нас здесь и Шуфрич, и Шарий, и Кива, и кого только не было из тех, кто пропагандировал пророссийские императивы. Это представлялось, как что-то естественное. Ведь и Шуфрич, и Кива, и другая сволочь заходила в парламент, как представители народа, создавая соответствующую картинку. И все это на фоне абсолютной безнаказанности и вседозволенности пророссийских олигархов, которым, как уже могло показаться, принадлежит вся Украина. Почему Путин пытался вытянуть из пыли Януковича? Потому что он действительно убежден, что Янукович что-то значит для украинцев. Кремль создал себе симулякр, мол, Украина – это такой себе «крымо-донбасс». И Кремль действительно создал у нас мощную пророссийскую платформу, которая должна была стать оккупационной властью. Такое будущее казалось неминуемым. И так делает Россия всюду, куда она заходит – отбирает лояльных и ставит их во главе оккупационных администраций. Таким образом, она как будто не при чем. Создается видимость, что во власти там все равно местные, а в действительности коллаборанты. Этих коллаборантов готовили заблаговременно. В том числе сейчас перед наступлением формировались списки лояльных.
- Но это получится не всюду. Судьба «полицая» не всегда гарантирована.
- В том то и дело, что, продвигаясь дальше, они видят, что не все так просто с этими оккупационными администрациями. Их адепты под прицелом. Украинцы не воспринимают изменников, которые только и ждали прихода российских войск. Они в опасности. Их партии уже никогда по доброй воле народа не пройдут в парламент. И чем глубже зайдут российские войска, тем больше за ними распространяется украинский тыл. Следовательно, и для оккупационных войск, и для оккупационных администраций Украина является сплошной ловушкой. Реальность им просто ломает все стереотипы, что демотивирует их силы вторжения. А все эти игры в псевдо-республики уже никому не интересны даже среди тех, кто в своих болезненных представлениях еще как-то их воспринимал. Чего стоит недавняя позорная и ничтожная история из «ХНР» на Херсонщине. Таким образом выстроить что-то полноценное на нашей земле даже с помощью местных предателей оккупантам не удастся.
- Вообще очень странно, что Кремль не учел очевидных вещей. Но даже по военной операции можно увидеть их просчеты, в которые раньше поверить было невозможно. Всему миру навеивался стереотип огромной мощной российской армии. Мол, по крайней мере, в Украине она будет непобедимой. На деле видим шаги самоубийц со стороны российского военно-политического командования.
- Опять же, россияне действительно привыкли жить мифами, и что-нибудь, что подпитывает эти мифы, лишь еще больше их культивирует. Крым и Донбасс, где враг еще до 2014 года господствовал через своих агентов на высших должностях, убедил Кремль, что ему Украина может достаться легко. Одним блицкригом. А весь мир это наглое нападение проглотит, как он проглотил оккупацию украинских территорий в 2014 году. И даже продолжал не только иметь отношения с Россией, но и наращивать их.
Вообще Россия высосала все, что только можно, из оккупированных территорий. А теперь ей реально придется тратиться. Относительно человеческих потерь, то убеждена, что они их не очень считают. Но и с нашей стороны культивировались свои мифы. Один из таких мифов: не провоцируйте, а то Путин нападет. Вот Путин решил и напал. Более того, напал он еще 1 марта 2014 года. Ему для этого повода не надо. В его руках безграничная власть, в том числе над послушными СМИ в России. Они оправдают любой его преступный шаг. Следовательно, от нас не зависело, нападет Путин или нет. От нас зависела лишь наша способность к обороне.
«ИМЕЕМ ОЧЕРЕДНУЮ ВОЛНУ ГЕНОЦИДА И ОККУПАЦИИ В УКРАИНЕ»
- Сейчас продолжается очередной этап войны. И это тоже важно проговорить, что это не об отделенных промежутках времени, а о причинно-следственных связях.
- У людей действительно начались временные сдвиги. Когда началась война и каковы были ее причины, не все осознают.
- И здесь, когда мы говорим о настроениях на востоке Украины, необходимо вспомнить не только 2014 год, но и времена Голодомора. Украинцев буквально истребили на собственных землях и искусственно заселяли их россиянами. А россияне, соответственно, и сейчас открыты к пророссийским императивам и кремлевской пропаганде.
- Если внимательно посмотреть на тех, кто открыл двери Путину и встречал российских солдат в 2014-ом, то действительно это в основном потомки тех, кем заселяли восток Украины после Голодомора 1933 года. Украинская нация искалечена геноцидом. Страх и тотальное истребление – это те инструменты, которые применяла Москва здесь давно. Да, это очень важный исторический фактор, который надо всегда помнить. А теперь имеем очередную волну такого геноцида и оккупации в Украине. И это надо было бесконечно проговаривать. Тем более после крови, которая полилась с 2014 года. Вместо этого нас угощали, простите, тупыми ток-шоу для олигофренов. Нас всячески пытались примитивизировать, возвести наш кругозор до уровня идиотских перепалок, бесплодных споров. Яркие картинки и абсолютно выхолощенный смысл. И это в то время, когда все споры и политические баталии должны были бы иметь второстепенный характер сравнительно с вопросом нации и развития государства. Надо постоянно проговаривать болезненные вопросы гражданского общества, без которого невозможно эффективное сопротивление и развитие цивилизованной страны.
- Недаром войну России против Украины все чаще называют войной московского бесправия с цивилизацией. И те вопросы, которые мы не проговаривали, вместо нас проговаривал оккупант, навязывая свое виденье отношений власти и общества. Россия заполняла наше «радиомолчание» своей пропагандой.
- У нас из общенационального диалога выпало огромное количество тем, в том числе исторических. Их поднимали единицы, например газета «День». А для общественности делались поверхностные вбросы, на которые общество легко клевало. Все эти 8 лет мы игрались в псевдополитику, в политические проекты без идеологии, в торговлю местами в парламенте и тому подобное. Существовали олигархические мешки с деньгами, которые эти проекты кормили. А источник этих денег, как правило, российский. И вот в момент большой беды мы, как ослепленные, находим в себе то, что было в нас искусственно усыплено. Мы начали разглядывать самих себя. Что же, слава богу, что украинцы все же не потеряли свои ценности, а следовательно, нам есть за что бороться. Россия же, сколько бы крови она не пролила, несомненно, уже проиграла.
«КОНЦЕНТРАЦИЯ НА ОБЩЕЙ ЦЕЛИ ОБЯЗАТЕЛЬНО ДАСТ РЕЗУЛЬТАТ»
- Я хотел бы вернуться к первому вопросу. Полномасштабное вторжение России, которое состоялось 24 февраля, для многих переселенцев, которые уже видели войну и находились в этом состоянии постоянной опасности с утраченными жилищами, искалеченными судьбами, было ожидаемым. Да, в него не верилось, как здравым умом не понять безумную цель маньяка. Но все равно внутри нас было ощущение несовершенства, как будто что-то должно случиться, потому что существующее статус-кво с оккупированными землями и угрозой для государственности, вне сомнения, было незаживленной раной. И вот теперь переживаем не просто дежавю, а шанс возобновить справедливость. Как это чувствуете вы?
- У меня парадоксальные ощущения свободы и выдоха от дикой боли, который душил нас эти 8 лет. Это странное ощущение, ведь все эти годы мы жили с петлей на шее и камнями на душе. Это как ружье, которое обязательно должно выстрелить в последнем акте. Этот «замороженный конфликт», который рано или поздно должен был найти свою развязку, ведь он никакой не «замороженный», и не конфликт, а этап войны. Мы, переселенцы, ожидали этого нападения России. Возможно, не все. Возможно, кто-то смирился с существующим положением вещей и начал жизнь заново и нашел новый комфорт. Но лично я могу сравнить это ощущение с тем, что чувствовали люди в 1937 году, когда в страхе ждали, что за ними придут, и когда чекисты стучали в двери, то они выдыхали… потому что, наконец, пришли. А дальше развязка – или свобода, или смерть.
- Елена, вам принадлежит известная всем фраза: «Все будет Украина!». Не все знают, что эта фраза появилась на Донбассе. Как она родилась?
- Она действительно родилась в 2014 году в Свердловске Луганской области, когда нас обстреливали из территории России. Обстреливали трое суток из градов из российского поселка Гуково, а мы сидели в подвале. Помню, как собака у меня буквально плакала на коленях, дрожали коты. Особенное время. Тогда на Донбассе популярной была фраза «Все будет Донбасс!». Когда я вылезла из подвала, то первое, что я написала: «Все будет Украина!». Я в это верила тогда и верю сейчас. Это не просто фраза, это моя молитва, которую теперь повторяют тысячи украинцев. Дальше были опять обстрелы и опять подвалы. Однажды я опять зашла в интернет и увидела миллионы (именно миллионы!) лайков под моим постом, огромное количество слов поддержки на разных языках мира. В тот момент я поняла, что это значит, когда ты действительно веришь. Это наш эгрегор, энергетическая структура миллионов, которые верят в конкретную цель. Кто-то может из этих представлений посмеется, а я в это верю и знаю, что такая концентрация на общей цели обязательно даст результат. Я молюсь этой фразой и чувствую невероятное единение, особенно, когда слышу от всех родов войск «Все будет Украина!», которые начинают ею сводку в Генеральный штаб, от волонтеров до Президента. Эта фраза принадлежит уже не мне, а Украине. А это значит, что мы обязательно победим и на парад нашей Победы мы пойдем с лозунгом «Все будет Украина!»
