Через всю Волынь, от Львовщины до Беларуси, тянется труба нефтепродуктопровода, который принадлежит управлению «Прикарпаттранснефтепродукт» — дочернему предприятию Юго-западного предприятия нефтепродуктопроводов (г. Самара, РФ). С 1992 года нефтепровод на консервации. Однако в нем осталось немало горючего — поэтому нашлось много желающих его понемногу оттуда цедить. Поэтому 180-километровая труба покрылась множеством дырок, из которых в канистры, и мимо них — в почву вылилось неисчислимое количество кубометров нефтепродукта, загрязнив приблизительно 80 тысяч квадратных метров земли, по поводу чего управление экобезопасности в Волынской области не раз обращалось к владельцу трубы с требованием навести на ней порядок. В конце февраля руководство «Прикарпаттранснефтепродукта» наконец прислушалось. Чтобы из продуктопровода навсегда изъять соблазнительное горючее, в него закачали большое количество воды. Под давлением в шестнадцать атмосфер и без малейшего учета тысяч самодельных воровских дырок. А произошло то, что должно было произойти — вблизи села Замшаны Ратновского района трубу прорвало. Из нее фонтаном ударила, к сожалению, не вода, а солярка. Она залила два гектара земли, образовав в ближайшей низине настоящее нефтяное озеро. Спецбригады Ровенского управления «Прикарпаттранснефтепродукта» насколько могли «осушили» его с помощью бензовозов, но много еще осталось и местным жителям. Днем и ночью здесь наполняли свою ручную тару по полтысячи человек одновременно. Прилегающая трасса Ковель-Брест была запружена автотранспортом. Не обошлось и без жертв. Местного пенсионера вместе с канистрами на магистрали переехала автомашина. И это еще не все. Присутствие такого числа людей должно было привести к соответствующим последствиям. Кто-то бросил спичку или окурок. Двухгектарная площадь была охвачена пламенем, которое достигало в высоту тридцати метров. Два часа пожарные боролись с неистовым огнем, рискуя, без всякого преувеличения, жизнью, ведь совсем рядом пролегает газопровод. Наконец огонь таки усмирили, солярку вычерпали (где-то 15 тысяч литров, а сколько ушло в землю — никто не знает), прикарпатскому управлению выставили штрафные счета, которые оно покорно согласилось оплатить, загрязненную территорию покрыли «ловчими» каналами, и ею теперь занимается научно-исследовательский институт «Волыньводпроект». Но не успели ликвидировать последствия одного бедствия, как поступило сообщение о другом: нефтепровод прорвало и около села Мислина в Ковельском районе. Нефтепродуктами загрязнены два с половиной гектара болот и полгектара пахотной земли. Окончательно выяснить ситуацию нам помог начальник управления экобезопасности в Волынской области Ростислав Мигас:
— Крупные аварии на этом нефтепроводе случались и раньше, — сказал он. — По меньшей мере одна в год в течение последнего десятилетия. А еще имеем около самого Луцка подземное керосиновое озеро на военном аэродроме, проблему с захоронением химикатов и вредных отходов и многое другое.
Уместно добавить и то, о чем мы не так давно уже писали — Верхнеприпятскую осушительную систему, которая обезвоживает Волынское Полесье, угрозу исчезновения целого ряда Шацких озер, «рукотворные» весенние наводнения, которые приходят регулярно из-за загромождения русел рек — и все это, заметьте, на экологически благополучной, по сравнению с другими регионами Украины, Волыни!
Ей-богу, термин «человек разумный» в отношении нас стоило бы перефразировать как «человек временный». Волынский полищук сверлит магистральный нефтепровод потому, что идет весна, а не обработать огород для него — смерти подобно. Что после его сверления будет с землей (а это уникальные территории с оригинальной фауной и флорой), его не касается — это вполне понятно. Владелец нефтепровода дает приказ закачать в него шестнадцать атмосфер, не имея даже представления о катастрофическом состоянии трубы и о последствиях, к которым это приведет. Владельцу нефтепровода важно решить текущий вопрос. Тот же временный подход и в решениях властных структур различных уровней.
Наконец, оставим в стороне сферу материального. Может быть, в сфере нашего духа все совсем наоборот? Не так давно ваш автор объехал приличную часть Волыни с одной целью — посмотреть новопостроенные храмы, каким несть числа. И глубоко поражен был их, мягко говоря, архитектурной скромностью.
— Из 269 культовых сооружений, построенных на Волыни в годы независимости, только единицы могут войти в архитектурное наследство, — подтвердил мое впечатление директор Волынского государственного института проектирования городов Андрош Бидзиля. — Большинство же из построенных церквей выполнены непрофессионально. По-моему, лучше не строить совсем, чем строить как-нибудь. Храм должен воспитывать человека. Это одновременно воспитание любви к родине. Строя храмы, нужно думать о духовности — она всегда патриотическая.
Увы, справедливо высоким словам заслуженного архитектора Украины никак не хочет вторить реальность. Как заверил заместитель начальника управления архитектуры Волынской облгосадминистрации Яким Сеник, некачественная архитектура новостроек совсем не связана с квалификацией исполнителей. Причина тривиальная — не хватает денег. Заказчики, как правило, просят сделать проект очередного храма за полцены. Только бы построить. Духовность, мол, приложится.
Таким образом, понятие будущего для нас перестало быть конкретным. Все наши усилия направлены на то, чтобы преодолеть категорическую реальность. У нас полностью атрофированы рецепторы движения во времени, поэтому многим то, что осталось далеко позади, кажется на горизонте впереди. Мы немного вчерашние, преимущественно сегодняшние и совсем не завтрашние. Какое нам дело до того, что было? Какое нам дело до того, что будет? «Есть только мгновение между прошлым и будущим», т.е. — сегодня. Мы хотим — не отходить от кассы, окошко которой, кстати, постоянно закрыто. Мы не собираемся как-либо отвечать за то, что наступит после нас — пусть за него отвечают наши потомки. Это напоминает посадку картофеля утром и выкапывание его вечером, ибо есть хочется. Это напоминает закладку фундамента из песка, на котором должно быть построено что-то грандиозное. Как сладко и как трагично надеяться без надежды.
