Попытайтесь вспомнить такое мгновение: в классе идет урок, вы, за какой-то из парт, старательно работаете над заданием. Вдруг, на секунду, подняв голову от тетради, взглядом встречаетесь с классиком. Над доской, почти в каждом школьном кабинете висел портрет кого-то из великих — Тараса Шевченко, который смотрел из-под нахмуренных бровей на первые парты, Ивана Франко, который сверху поглядывал на последних, а может, как у меня, Леси Украинки, которая вообще, казалось, глядела в окно. Тот взгляд ученика на классика каждый раз давал что-то свое — подсказку в решении или, наоборот, сомнение в написанном, и главное — полное ощущение диалога с лицом на портрете в вышине.
В истории мира есть немало примеров, когда момимо поэзии своей стране поэты оставляют больший дар — дух народа. Нацию, которая способна пройти тьму колониальных лет, политических сомнений, больших перемен, повторяя, как молитву, словесные завещания. Роберт Бернс, который сохранил голос Шотландии, Адам Мицкевич — голос Польши в тисках Российской империи, Тарас Шевченко — отец новейших украинцев. А еще Иван Франко и Леся Украинка. Такие поэты всегда страдают при жизни, потому что внешний враг знает их силу. «Сначала было Слово», — говорит Библия, или сам Бог. И то слово в плен не взять, если оно родилось в сердце великом, которое потом будет питать всю жаждущую страну.
«Так чем знаменита ваша Леся Украинка?» — спрашивает меня британский документалист Тони Палмер во время последнего визита на Волынь. В его творческой наработке десятки фильмов о великих — Марии Каллас, Игоре Стравинском, Рихарде Вагнере, Бенджамине Бриттене. Я рассказываю ему о драмах и стихах, уме и смелости, болезни и любви, странствиях и бессмертии. «Так, так, — говорит он, — я понимаю, одна из главных ваших литературных фигур, как Шекспир для англичан. Хочу почитать о ней в контексте времени, в котором она жила». И я ищу ответы в Интернете, а он молчит. Статья на Википедии, статья в Британике на несколько коротких параграфов и ни одной биографической книги на английском. «Так как же вы расскажете о ней миру?» — спрашивает меня, и без того озадаченную, британский режиссер и продолжает разговор историей о музыкальном фестивале в Зальцбурге.
В 1920 году, сразу после завершения Первой мировой войны, само существование Австрии как государства, было под вопросом. Тогда группа из пяти мужчин, среди которых, — композитор Рихард Штраус, решила положить начало фестивалю музыки и драмы в родном городе другого великого композитора — Моцарта. Так, не только Зальцбург, но и вся Австрия вернулась на карту Европы полноценной страной с аутентичной культурой. «Маленькие флажки фестиваля сделали свое дело. Мы здесь, мы Австрия, повторяли они всем, пока в конце концов, мир не согласился...» Мистер Палмер закончил свой рассказ, посмотрел на меня из-под очков и спросил: «Разве вам такое не нужно? Разве Леся Украинка не была бы таким флажком? Во времена феминизма, интереса к Украине? Только как мир о ней узнает, если вы — не рассказываете?»
На сайте Goodreads, который является социальным приложением к наибольшему книжному магазину Amazon, есть ветка обсуждений. Англоязычные иностранцы, без украинских корней, советуют друг другу, где почитать произведения Леси Украинки на английском, большинство которых — переводы еще советской эпохи. В Украине мы любим считать количество языков, на которые переведено хотя бы одно стихотворение величайшей писательницы, любим считать страницы в томах полного собрания ее трудов, забывая главное — читать, себе и миру.
«Я, к сожалению, принадлежу к писателям почитаемым, но не читаемым», — говорила еще при жизни сама Леся Украинка. Современная украинская массовая культура повторяет эту программу. Кажется, главной задачей является научиться почитать, а не читать. И в диалог между писателем и читателем начинают вмешиваться неживые полукоммунистические хрестоматии и пресные индексированные толкования. И тот диалог, который только наметится, стихает. И миру такое тоже не интересно.
Во время посещений музея Леси Украинки в университете, названном в ее честь, я услышала фразу, которой можно исправить все хрестоматийные ошибки. Не знаю, вспомнит ли эти слова сама директор музея Татьяна Ярославовна Данилюк-Терещук, потому что она и ее команда всегда рассказывают о Лесе тысячи живых интересностей, часто повторяя главное: «Об этом нам лучше скажет сама Леся», — и цитируют ее письма и произведения с невероятной любовью, знанием и без оценок.
Миру стоит узнать о Лесе Украинке не хрестоматийной, с набором разрешенных еще советской критикой эмоций, а настоящей. Пусть ученики в школе, родители дома, читатели за границей услышат ЕЕ голос. Нам остается переводить, выбирать качественную бумагу и не жалеть денег на то, чтобы Леси было много — в доме, в стране, в мире.
P.S.
Если на уже упомянутом сайте Goodreads ввести в поиск фразу — книги о Шекспире (подчеркиваю, не его авторства, а о нем), то первый же запрос вернется 250 предложениями. От классических биографий до путеводителей по его городам, от контраверсионных историй о любовницах до описания жизни на Силвер стрит, а еще есть художественные фильмы, документальные расследования, десятки теорий заговора и припевов популярных песен, футболки с принтами и пабы, названные в честь его героев. Потому что голос национального гения должен быть слышен отовсюду, не так ли?
