Память человеческих отношений всегда оставляет те детали, которые, на первый взгляд, не должны были бы иметь определяющего значения. Но имеют. Тихий не по-столичному дворик на Печерске, писательская многоэтажка и квартира под номером 13 на четвертом этаже. Далекий 2003 год. Это моя первая встреча с супругами Димаровыми. Тесноватая кухня, где на одном из столиков — две «баррикады» лекарств, одна хозяина, другая — его жены. А меня угощают роскошными маринованными сливами, которых ни до того, ни после больше никогда не пробовала. Эти сливы — из последнего «дачного» урожая Димаровых, с хутора Мохнач, описанного Анатолием Андреевичем во многих его рассказах и повестях. В известных большинству «Сільських історіях», в «Божій карі», которая еще должна дойти до читателя. Так как свои последние книги Анатолий Андреевич издавал мизерными тиражами, не получая ни копейки гонорара. Он был лауреатом Шевченковской премии, классиком украинской литературы еще при жизни, но никогда — любимцем власти. Пример этого — хутор Мохнач в глухомани на границе нескольких областей, из которого и до меня еще дошли вкуснейшие сливы. Здесь Димаровы приобрели сельскую хату, обрабатывали огород, чтобы просто выжить: одно время Димаров был поддан обструкции тогдашним партийным обществом, которому не нравились его произведения. Он же одним из первых (если не первый) написал о Голодоморе, потому что и сам его пережил. Припоминаю, как он с юмором рассказывал, что как-то в их дом зашел мужчина, весь опухший от голода, налитый мертвой водой... Он уже не мог говорить, что-то бормотал. «А мы же слышали, что люди людей едят, и у нас были такие факты. Да так с младшим братом Сергеем испугались, что высадили окно вместе с рамой!» — смеялся с печалью в глазах Анатолий Андреевич. За правду опорочили его книгу жизни — роман «Біль і гнів», который и был впоследствии удостоен Шевченковской премии. Но аж через 45 лет писатель восстановил в нем страницы (и то не дали их полностью напечатать), в которых описывал реальную украинскую действительность.
Было, что его перестали печатать, а жить как-то нужно. Из того времени — и «Поема про камінь», книга об известном многим увлечении Анатолия Андреевича — поиске агатов, за которыми вместе с альпинистами он покорил не одну горную вершину от Карпат до Памира. И хутор Мохнач, на котором с женой работали как простые селяне... Я говорила Анатолию Андреевичу, как его «Поема про камінь» спасла меня и дочь, которая от тяжелой болезни лечилась в одной из киевских клиник. Преисполненная тонкого юмора, она вынуждала забывать обо всем плохом, добавляла сил.
Того Димарова, которого знали многие другие и который сам себя описал в двухтомнике воспоминаний «Прожити і розповісти», я уже не застала. Воспоминания Анатолий Андреевич назвал «Повістю про 70 літ», понимая, что, как каждый смертный человек, может когда-либо уже стать перед Вечностью. А прощались с ним только в первые июльские дни 2014 года. И в те двадцать лет, подаренных ему Богом, он еще написал такие книги, которые должны бы, казалось, стоять на полке у каждого украинца, потому что они о нем — украинце, который любит свою землю, свое государство. С Димаровым я познакомилась в далеком уже 2003 году. Когда-то тогда газета «День» напечатала мой рассказ о небольшом кладбище воинов УПА посреди дремучего волынского леса, вдалеке от сел. Годами люди берегли эти могилы, ухаживали за ними. Но тайно... «Только черные аисты навещают их» — назывался мой рассказ. Его прочитала Мария Матиос, которую также интересовала эта тема. Уже была написана ею «Нація», но еще не издана «Солодка Даруся». Она позвонила, мы разговаривали, и как-то я оговорилась, как в нашей семье уважают Анатолия Димарова. «А мы же с ним сейчас живем в одном доме», — сказала Мария и тут же свела меня с Анатолием Андреевичем.
Особенная аура этой квартиры... Очень, очень много книг, на стенах — отшлифованные собственноручно хозяином агаты, на которых природа создала настоящие картины, и Анатолий Андреевич взял их в рамки. Многочисленные коробки с коллекцией тех же агатов, каждый из которых неповторим, и интереснейшие рассказы хозяина о каждом из них. И фотоснимки родных людей, в лица которых хотелось и хотелось всматриваться: мамы, которую 80-летний уже мужчина не называл иначе, как «матусею»; младшего брата, талантливого изобретателя, но «падлючая» (Анатолий Андреевич был щедрым на такие эпитеты) жизнь не дала раскрыться таланту. Снимки молоденьких Димаровых: Дуси и Анатолия, таких же открытых миру и людям.
Десяти годам нашего общения я благодарна не только тем, что имею настоящую роскошь для каждого человека, который любит читать книги: произведения, изданные Димаровым и которые трудно приобрести другим; биографические романы, написанные от души его женой Евдокией Нестеровной. Встречи на Печерске всегда были воодушевляющими, что придавало такой оптимизм, когда на длительное время отступали все проблемы. Хотелось жить и творить. Было и несколько интервью в газете «День», на разные темы. «На Волыни я стал украинцем!»
Называлось первое из них, еще 2003 года, потому что до работы в волынской областной газете, до прилета военным вертолетом в 1944 году на Волынь Димаров, признается: «Никогда не сидело и в уме, что я — украинец!» Неповторимый его говорок, только он называл меня «Наталонькой», а доброта!.. Хотя это можно назвать и врожденной интеллигентностью.
...Мы с дочерью опять в Киеве, и, конечно, Димаровы нас уже ждут хотя бы на часок. Сквозь приоткрытые двери видно накрытый для чаепития стол в гостиной. Без угощений никогда не обходилось вопреки любым доказательствам. А Евдокии Нестеровны все нет. «Сейчас выплывет, прихорашивается!» — со свойственной ему ироничностью говорит Анатолий Андреевич. Хозяйка «выплывает» в красивой блузке, на которую даже брошку прицепила. Так как в доме — гости. Которые, однако, полностью восприняли бы ее и в халате...
...Опять Киев, суровая зима. Но Димаровы сказали, что будут ждать. «Так как вы, Наталонька, с Волыни, которая для нас является второй родиной, здесь мы познакомились, женились, здесь наш сын родился. И здесь я стал националистом, хоть я приехал к вам сталинистом», — любит повторять Димаров. Евдокия Нестеровна, оказывается, в тот день вырвала зуб и была немного не в «форме». «Но Анатолий Андреевич вас так ждал, что сам суп сварил!» — признается хозяйка. Утром хозяин сходил купить нам «смачного» хлеба, который продают «с машины», сварил суп с... сосисками, и те же сосиски с картошкой были и на «второе». И хотя я всегда был в ожидании самого желательного угощения — книгами, такое внимание (людям — далеко за 80) просто умиляло.
Эти детали покажутся кому-то банальными, а для меня они — свидетельство и характеристика людей. Я благодарю судьбу за то, что Господь подарил мне такое знакомство и общение. А книги Димарова, которые, конечно, не могут в настоящее время составить конкуренцию произведениям, написанным наполовину матерными словами, потому что написаны на неповторимом искреннем украинском языке, который долго был «немодным», еще будут в каждой библиотеке. Потому что они — о нас, о нашей Украине, патриотом которой писатель стал на моей родной Волыни.
«Колись я чув казку про чарівний місточок.
Провисав він над безоднею, і по один бік жила людина, а по другий було все, що потрібно їй для життя. Щодня переходила ту прірву людина. І жити б їй вічно, коли б місточок не вужчав з кожним днем.
Стурбована, щоразу набирала людина все більше припасів. Але чим важчою ставала її ноша, тим вужчим — місточок.
Я теж стою над таким урвищем, і по той бік — прожиті мною роки. І доки не щез місточок моєї пам’яті, буду ходити по ньому, хоча б він став такий вузенький, як лезо ножа».
Анатолий Димаров «На коне и под конем»
