Поэт не дожил до этой даты, умер 11 лет назад. Сейчас его имя мало кому что говорит. Закономерно, юбилей широко не отмечался. Помянули Богачука волынские и ровенские писатели, собравшись в Луцке, а также другие люди, которые знали этого поэта.
Правда, в 70—80-х годах Богачука считали (и, вероятно, справедливо) одним из наилучших волынских поэтов. Собственно, это он был поэтом всеукраинского масштаба. Песни на его стихотворения раздавались по всей Украине, их исполняли лучшие артисты.
Однако сейчас Богачук никому почти не нужен.
Хотя, на мой взгляд, его песни, например, «Тиша навкруги» (когда-то ее пели знаменитые Маренычи) или «Розы на перроне» и сейчас могли бы достойно представлять украинскую популярную песню. К сожалению, последней практически нет. Все затмила российская попса.
Годы творчества Богачука пришлись на непростые времена. Первые его сборники «Незабутнє» и «Вересневий гром», соответственно, вышли в 1958 и 1959 годах — тогда, когда молодой поэт закончил историко-филологический факультет Луцкого пединститута. Это были времена «оттепели», которые быстро изменились эпохой «застоя», для которой присущими стали репрессии против интеллигенции. Эти репрессии не обошли и тихого провинциального Луцка, где жил и работал А. Богачук. В середине 60-х здесь прошло несколько судебных процессов над «инакомыслящими», самым значительным из которых был процесс Иващенко-Мороза, целью которого было запугать местную украинскую интеллигенцию.
Александр Богачук как будто стоял в стороне от этого всего. Был достаточно лоялен к советской власти, даже принадлежал к членам КПСС, не писал «мятежных» стихотворений. Словом, сумел вписаться в существующую систему, жить по ее правилам, «держать дистанцию». Сейчас, когда мы подносим на щит шестидесятников, на их фоне Александр Теофилович выглядит не очень выигрышно. Но вспомним библейское: «Не судите, и не судимы будете».
Этот поэт делал свое дело. В период «застоя» сумел написать и опубликовать немало сборников. Так, там были «правильные» стихотворения, которые как будто отвечали идеологической конъюнктуре. Хотя даже эти конъюнктурные стихотворения, на мой взгляд, были достаточно искренними и достаточно творческими. Например, стихотворение «Крик пепла», которое является поэтической рефлексией событий, происходивших в концентрационном лагере «Майданек». Позволю себе привести окончание этого стихотворения:
«Я мозок... Я очі... Я руки...
Я —частка людської реальності.
Якої ж я раси й сполуки?
Якої ж я національності?..
Не видно? О ні, не видно! —
Мікроскопічно-маковий...
Диспутувати безплідно —
Попіл з усіх однаковий.
Мій голос, мій відчай розпуки
Кричить крізь глянсовані плити:
«Я попіл. Я спалені муки...
А попелу — не спопелити!»
Однако поэт запомнился совсем не такими «правильными», по большей части, мрачными произведениями. Александр Богачук — поэт светлый. Жизнелюб! И это жизнелюбие струится в его поэзии. Очевидно, сказывалось его крестьянское происхождение. Родился он в селе Сокол Рожищенского района Волынской области, где «правдивая Волынь» сменяется живописным Полесьем. Поэт часто писал о волынской природе, любви. Вот например:
«Біла хата в саду,
Біла хата, як лебідь у морі.
Я під вишнею жду,
Жду тебе в солов’їному хорі.
Скільки весен і літ
Я шукав твої очі і коси...»
В стихотворениях Богачука было что-то глубинное, автохтонное. Именно это привлекало в его поэзии. В ней часто прослеживается «концепт рода»:
«Шануймося, єднаймося та будьмо,
Тримаймося родинного стебла,
Забудьмо чвари і себе не гудьмо.
Доволі нас упало із сідла.»
Лично мне больше всего понравилась «Пісня сивої туги». Здесь поэт, искусно изображая чувства простой сельской женщины, с большой силой и болью говорит о разрушении родового гнезда:
«Стала мати вночі край вікна,
Защеміло в очах мимоволі...
Задивилася мовчки вона
На вершечок тополі.
Сплять з лелеками лелі малі,
Сняться хмари їм білі-білі.
Доти з матір’ю, доки в кублі,
Доки крила безкрилі.
Колихала синів — і нема.
Розлетілись, хто нижче, хто вище.
А тепер серед ночі сама
Сиву тугу колише.
Де ж ви, де ви, сини-силачі?
Хоче мати від вас небагато.
Виглядаючи, кличе вночі:
«Хоч приїдь на свято!»
Стала мати вночі край вікна,
Білить місяць побілені коси.
І ховає в долоні вона
Крик очей безголосий.
Сплять з лелеками лелі малі,
Сняться хмари їм білі-білі.
Доти з матір’ю, доки в кублі,
Доки крила безкрилі.»
Можно по-разному относиться к «жизненной позиции» поэта. Да, он не принадлежал к борцам, его даже можно назвать приспособленцем. Он, насколько могу судить, с осторожностью принимал процессы, происходившие в конце 80-х — начале 90-х в Украине. Этакий «синдром Олийныка». У него, как и у Бориса Ильича, была своя правда, которая не совпадала с правдой многих. Но давайте не будем забывать, что этот «приспособленец» был не только интересным поэтом, а его песни помогали миллионам украинцев во времена «застоя» вспоминать, кто они, и каковы их родительские корни. А это, согласитесь, немало.
