Допрос подсудимых на проходящем в Днепропетровске процессе по делу о взрывах в Кривом Роге и покушении на жизнь кандидата на пост Президента Украины Натальи Витренко, начался с сенсационных заявлений. Двое российских граждан — Владимир Иванченко и Андрей Самойлов, которым предъявлено обвинение в совершении этого преступления, отказались от своих показаний, полученных в ходе предварительного следствия и заявили, что вынуждены были оговаривать себя и своих подельников в связи с тем, что к ним применялись побои, пытки и моральное давление.
Допрошенный первым, 30-летний Владимир Иванченко пояснил суду, что вечером 2 октября 1999 года бросил в толпу избирателей, провожавших после предвыборной встречи Наталью Витренко, не гранату, на чем настаивает следствие, а обыкновенную петарду. Об этом его якобы попросила криворожская журналистка Наталья Сокуренко, пообещав за услугу $3 тыс. По словам В. Иванченко, он получили заверение в том, что в случае задержания милицией, «все будет нормально», «у нее хорошие связи» и его выпустят уже «на следующее утро». О том, кто бросил гранаты — подсудимый не знает. Пикантность ситуации заключалась в одной детали — на момент избирательной кампании Наталья Сокуренко была доверенным лицом Н. Витренко. Сама Наталья Сокуренко, получившая ранения от взрывов возле здания ДК Ингулецкого ГОКа, признана потерпевшей и, насколько известно, категорически отвергает такие обвинения. Свои прежние показания Владимир Иванченко пояснил тем, что вскоре после задержания некие «люди в гражданском» жестоко избивали его, а в дальнейшем к нему даже применялись пытки, во время которых он терял сознание. Кое-кого из истязателей В.Иванченко запомнил в лицо и готов опознать их в суде. По его словам, адвоката к нему допустили лишь через несколько дней, а физическое воздействие прекратилось только после перевода в Киев. Впрочем и после этого, считает подсудимый, на него оказывалось моральное давление. В такой обстановке его якобы убеждали не только признаться в покушении по политическим мотивам, но и, самое главное, назвать организатором теракта старшего брата — Сергея Иванченко, бывшего доверенным лицом А.Мороза. Именно тяжелым душевным состоянием Владимир Иванченко, просивший у адвоката яда, склонен объяснять тот факт, что 10 декабря 1999 года он написал подробное собственноручное признание. Документ этот один из судей, пораженный литературным стилем, назвал «психологическими изысканиями, которым позавидовал бы и Достоевский». Еще конкретней и даже страшней прозвучали в суде слова 29-летнего Андрея Самойлова, который также заявил, что его прежние показания выбивались силой и запугиванием. Молодой человек не отрицал, что прежде потреблял наркотики, а 2 октября 1999 года — в день событий — пил водку. Как и В.Иванченко, он вместе с агитационной группой противников Н. Витренко прибыл на собрание в ДК Ингулецкого ГОКа. Тем не менее, гранат в толпу, по его заверениям, не бросал, а за несколько секунд до взрывов брал у Н. Витренко автограф и был контужен ударной волной. С места события А. Самойлов, якобы охваченный общей паникой, убежал и был задержан двумя «людьми в гражданском» во дворе соседнего дома, когда сидел на корточках, охватив руками голову.
Подробное описание побоев и пыток, о которых поведал А.Самойлов, присутствующие в зале суда выслушали при гробовом молчании. В отличие от своего друга подсудимый называл конкретные фамилии тех, кто, якобы, заставлял его давать «нужные» показания. По словам А.Самойлова, очнувшись очередной раз от удара электричеством, он решил признаваться во всем — даже в поджогах, убийстве некоего мясника и водителя, ради того, чтобы дожить до суда и рассказать всю правду.
Между тем, признание В.Иванченко и А.Самойлова являются едва ли не главными доказательствами их личной вины и причастности к покушению Сергея Иванченко. Кроме этого, в обвинительном заключении приводятся еще довольно противоречивые свидетельства очевидцев (что-то бросали, убегали), а также выводы экспертов о «следах металлизации» карманов брюк у задержанных. На причастность Сергея Иванченко, кроме показаний брата и его друга, может указывать только одна косвенная улика — маркировка взорванных гранат совпадает с маркировкой гранат якобы найденных во время третьего обыска на его усадьбе в селе Лозоватка. Впрочем подсудимые утверждают, что дом принадлежит матери Иванченко, а саму усадьбу, где находится колбасный цех и склады, посещало множество людей.
Из всех собственных показаний, полученных во время предварительного следствия, Владимир Иванченко, например, однозначно подтвердил лишь факт покупки им оружия в России 3 года назад. При этом он категорически отрицает свою причастность к контрабанде оружия в Украину.
В беседе с корреспондентом «Дня» народный депутат Наталья Витренко назвала «бредовой» версию В.Иванченко о петарде. «Не выдерживают никакой критики!», по ее мнению, и утверждения подсудимого о причастности Натальи Сокуренко. Все это вместе взятое лидер ПСПУ считает «неуклюжей попыткой уйти от ответственности».
