Завтра в Национальном театре имени И. Франко 250-й раз играют «Мастера и Маргариту».
Этот спектакль франковцев никогда не был культовым театральным явлением. Даже десять лет назад, в сезон премьерных аншлагов, он воспринимался скорее как добросовестная конъюнктура, и лишь булгаковский текст, еще не зацитированный до дыр, звучал в нем спасительным откровением. В постановке Ирины Молостовой перестроечный пафос пробужденных надежд пытался яростно расквитаться с прошлым. Объявленная тоталитаризму вендетта звучала даже в грузинском акценте некоего мрачного персонажа во френче.
Но спектакли-долгожители обладают феноменальной способностью вбирать в себя время. Накапливать метаморфозы его интонаций и смыслов, реалии минувших событий и человеческих судеб. В каком из наших прошлых существуют сегодняшние Мастер Степана Олексеенко и Воланд Анатолия Хостикоева? Как воспримет завтра вечером зритель фразу «Никогда ни у кого ничего не просите»? Какой нынешней болью отзовется тема ответственности за поданную надежду?
Я завидую тем, кто впервые увидит, как в финале спектакля Воланд со свитой, Мастер и Маргарита выйдут к рампе, закутанные в черное полотнище, струящееся по всему зеркалу сцены. И зазвучит Шнитке. А Иван Бездомный будет смотреть в небо заплаканными глазами.
