В маленькой и уютной «Галерее 36» в полуподвальном помещении на Андреевском спуске — вечный интернационал. Ее идеолог Александр Миловзоров представляет зрителям мир глазами не только известных украинских творцов, но и немецких, польских, израильских, чешских и т.д. Эта работа по взаимодействию культур с энтузиазмом поддерживается посольствами соответствующих стран и их культурными центрами. И мир становится компактней и понятней в своем многообразии техник, красок, жанров и идеологий.
На этот раз галерея, при поддержке Польского института в Киеве, представила выставку «Алеф-Бэт» — живопись и скульптуру польского художника Веслава Шуминского.
Веслав Шуминский — художник и живописец, скульптор и искусствовед. Получил образование на факультете искусствоведения Познанского университета им. Адама Мицкевича и в Познанской академии искусств. В его творческом багаже — персональные и групповые выставки, множество живописных полотен, книжных иллюстраций, сценографических работ. Он родился через 13 лет после окончания Второй мировой войны, когда основные раны, нанесенные ей, были уже залечены. Не знал холода, гонений и скитаний, но выставка, представленная в Киеве, основывается на детских воспоминаниях от рассказов деда. Это потом на них наложились собственные изыскания, сбор многочисленных рассказов свидетелей, литературные впечатления.
Начало экспозиции — нагромождение старых фолиантов на подоконнике. Прошедших время, гонения, огонь, но не канувших в Лету. И не сразу понимаешь, что художник для их воспроизведения использовал керамику с ее игрой тусклых полутонов, неровной фактурой и внутренним теплом. Это — дань памяти древней сгоревшей библиотеке, которая веками хранила пергаменты (среди которых Сефер Тилим), молитвенники, свитки Торы, архивные хроники швейного цеха и похоронного братства, которые велись с ХVI века, а может быть и раньше. Война уничтожила евреев Тыкочина в одну ночь, и некому уже было читать книги на иврите. Они хранились на чердаках. Те, что были в деревянных оправах, шли на растопку, а из пергаментных свитков шили обувь для детей.
«Как странно и непонятно, — ссылается художник на записанный им рассказ Эвы Врочинской. — Синагога, дома, постройки, а в них — пустота. Столько лет, веков люди жили в этом месте, и вдруг — как будто сквозь землю провалились, и все провалилось вместе с ними. Ни единого талеса, ни лоскутка одежды, фотографии, книги. Ничего...»
А во втором зале — акварели к известным литературным произведениям. Например, Бруно Шульца «Коричные лавки»: «Все щели были полны вздрагивающих усов, каждый паз готов был внезапно выстрелить тараканом, всякая трещина между половиц могла породить черную молнию, метнувшуюся безумным зигзагом по полу. Ах, это дикое безумие паники, прочерченное блестящей черной линией на классной доске пола».
Эти дивные акварели, выполненные в казалось бы мрачной серо-коричневой гамме, полны скорби, очарования, тепла и силы характеров. Художник аккумулировал в тематике «Алеф-Бэт» детские воспоминания, юношеский пыл и мудрость своих знаний о сегодняшнем мире. И открыл все это нам.
