Новый фильм Сильвестра Сталлоне привлекает, в первую очередь, количеством знаменитых имен. В «Безудержных», кроме самого режиссера в роли Барни Росса, снялись также Микки Рурк, Брюс Уиллис, Арнольд Шварценеггер, Джейсон Стетхем, Дольф Лундгрен и Джет Ли — почти все главные экранные головорезы последнего двадцатилетия.
Все они, за двумя исключениями, о которых немного ниже, играют команду профессиональных наемников, за определенный гонорар берущихся решать проблемы самого щекотливого толка. Каждое такое решение, согласно законам жанра, должно превращаться в маленькую войну. Поэтому Сталлоне начинает сразу, не откладывая в долгий ящик: корабль захвачен пиратами, надежды для заложников нет, однако команда освободителей уже заняла позиции. Короткий диалог, крепкие шутки, поток метких выстрелов, крики, проклятия — и зло наказано.
В дальнейшем именно так все и делается: герои тратят все большее и большее количество боеприпасов, когда стрелять надоедает — дубасят врагов голыми руками, гоняют наперегонки на машинах, а в непродолжительных просветах между побоищами пытаются разговаривать и шутить. Однако чем ближе к концу, тем больше преобладает стрельба. Последняя треть фильма — это непрерывная бойня с применением почти всех известных разновидностей холодного и огнестрельного оружия, не хватает разве что артиллерии и танков. Но и без этого смотреть завершающие эпизоды «Безудержных» тяжеловато: вся эта мясорубка очень быстро утомляет своим избытком — выстрелы, взрывы, драки сливаются в единый монотонный хаос, убивающий динамику фильма.
Больше всего запоминаются два эпизода, связанные с актерами, не принимающими участия в боевых действиях. Первый — когда две конкурирующие компании наемников, которые соответственно представляют Сталлоне и Шварценеггер, берут подряд на опасную работу. Появление Арни и последующий разговор с ним Сталлоне снял действительно остроумно, обыграв сразу два самые популярные амплуа своего приятеля — терминатора и политика.
Вторая сцена — при участии Микки Рурка, играющего Тула, наемника в отставке, одинокого художника-философа с неизменной трубкой в зубах. И по ритму, и по оптике диалог Барни и Тула кажется вообще фрагментом из другого фильма. Два героя сняты не прямо, а через зеркало, которое едва заметно искажает их черты; фактически это не диалог, а пронзительный монолог Тула о том, как насилие сожрало его душу, как он стал настолько безразличным к человеческой боли, что не пришел на помощь женщине, совершившей самоубийство, — хотя мог спасти ее. Рурк произносит признание без надрыва, замечательно передавая глубину отчаяния своего героя. В сущности, весь смысл фильма вместился в этот непродолжительный эпизод, точнее, вместился бы — поскольку Сталлоне все же не слишком силен в рефлексиях, для этого нужно было менять тональность всей картины, и, кстати, это вряд ли помешало бы тому же «экшену». Однако Сильвестр-«Слай» избрал более привычный путь, и сцена, которая могла бы изменить «Безудержных» в лучшую сторону, так и осталась чем-то наподобие случайной прихоти режиссера.
В итоге опять вышло слишком уж мужское кино, в сущности, новая серия «Рембо», разве что имена героев иные. Большинству поклонников Сталлоне это зрелище может понравиться. Многим будет скучно; все же подобные развлечения в тех же 80—90-х и остались. Но, в конечном итоге, что это меняет? Сталлоне всего лишь делает то, что умеет.
