В Центре современного искусства «Дах» состоялась премьера нового фольклорного спектакля «Каменный круг» (совместно с ансамблем «Древо»). Студия «Центр современного искусства «Дах», до недавних пор остававшаяся малобюджетной малоизвестной театральной лабораторией, похоже, нашла способ занять более заметное место среди других сцен Киева.
Способ этот — приглашение для совместных постановок современных фольклорных ансамблей с устоявшейся профессиональной репутацией и нестандартным осмыслением этнического материала. Первым и очень удачным опытом такого рода стал совместный проект «Даха» и этнографического коллектива «Божичи» «В поисках утраченного времени». Короткое представление просто очаровало критиков, присудивших спектаклю и престижную премию «Киевская пектораль», и недавно учрежденную — «Киевский счет». Очевидно, столь весомо подкрепленное признание побудило к дальнейшим поискам между ритуалом и театром.
На сей раз «даховцы» обратились к фольклорному ансамблю «Древо» — одному из наиболее известных и заслуженных в Украине. Поиском, реконструкцией и исполнением аутентичного песенного материала Евгений Ефремов и его подопечные занимаются уже более 20 лет. А за основу новой постановки взяли народную драму, обычно исполнявшуюся в рождественских вертепах — «Царь Ирод».
Конечно, текст спектакля, являющийся, по сути, плодом коллективного творчества режиссера Влада Троицкого и других создателей «Каменного круга», крайне далек от традиционного «Ирода». Создатели на каноничности и не настаивают, определив жанр своего творения диковинным словообразованием «ФОпера». Скорее, на основе вертепной драмы устраивается камерный карнавал, в котором на равных сосуществуют песня, танец, театральная игра. Здесь действуют маски Черта, Ирода, Цыганки, Ведьмы, Еврея, Шинкарки, Смерти, Иуды, разыгрывая житейскую историю чумака Макара. Отправившись в Крым за солью, он претерпевает самые невероятные испытания. Его опаивают приворотным зельем, а потом и вовсе отравляют, после смерти он воплощается в царя Ирода и губит младенцев царства Иудейского, а потом душа возвращается в чумацкое тело, но дома наваждение продолжается — Макар, вновь становясь Иродом, имеет дело с чертом и Иудой, чтобы погубить Иисуса... Впрочем, заканчивается все просветляющим пасхальным песнопением. Христос воскрес, очнулся от жутких наваждений и Макар.
Скажу сразу: собственно театральное качество всей этой фантасмагории заметно хромает. Ведь «Древо» — не профессиональные актеры, а фольклористы, собиратели народных раритетов, имеющие скорее музыковедческое, нежели певческое образование. Там, где необходимо хоть какое-то театральное действие, они безусловно проигрывают как исполнители. Однако ансамбль Ефремова удерживает внимание зрителей благодаря иным качествам. Это, во-первых, безукоризненное знание материала. Во-вторых — эмоциональное вживание в каждую строчку песен, составляющих спектакль. И, наконец, сыгранность, отработанное взаимодействие участников «Древа» — они действительно работают как ансамбль, единое целое. Именно поэтому «Каменный круг» проходит как полноценное карнавальное представление, со всеми приличествующими атрибутами: от безудержного веселья до смерти, от злодейства до искупления. Трагическое и фарсовое здесь сплетены воедино. И неважно, что звучит: щедривка или городской русскоязычный романс, пародийный отрывок из классической оперы или срамные куплеты, погребальные заплачки или тангообразный мотивчик. Этот стилистически разнобой, сам антураж спектакля работают на создание игровой, безудержной стихии. Маски и пестрые наряды, сценка из кукольного театра, бутафорский жернов, превращенный в майское дерево, макеты хат, сельская утварь — мы пришли в вертеп, мы не только смотрим, но и участвуем.
Ощущение соучастия, причастности к радостной и легкой игре — безусловно, самый ценный итог спектакля. Пестрое путешествие заканчивается благополучно для всех: и для героя, и для зрителей, и для театра. Итог его пока не позволяет говорить про тенденцию. Но, похоже, именно на стыке студийного поиска, камерного сценического эксперимента и реконструированного, тщательно исполненного обряда может родиться нечто необходимо освежающее для нашего, увязшего в бесплодной серьезности, театра.
