Новая выставка Александра Гляделова «Небо без ангелов», открывшаяся в киевской «Я-галерее», довольно необычна для этого фотохудожника.
Ведь Гляделов (интервью с ним смотрите в «Дне» 20 марта этого года является признанным мастером социальной фотографии. Его наиболее известные проекты посвящены беспризорным детям и, в рамках миссий международного движении «Врачи без границ», людям, больным СПИДом и туберкулезом. Здесь же — экспозиция, посвященная небу, подборка работ за последние полтора десятка лет.
Собственно небо далеко не на всех фотографиях. Можно даже сказать, что это все, скорее, о расстоянии до неба. Высший мир и ангелы кажутся бесконечно далекими от бездомного, замерзающего возле Курского вокзала (Москва, 2003), и от воспитанника Закарпатского интерната для детей-инвалидов, спящего в летней беседке, прижимая к себе ветку ели (Вильшаны, 2004). Между этими двумя образами — барельеф на стене храма (Харьковщина, 2007), скорбный Христос — он и завершает этическую вертикаль в своеобразном триптихе.
И так с большинством работ. Если нет неба на самой работе — оно присутствует на соседних фотографиях; или наоборот — его нет настолько, что понятнее становится вторая часть названия — «без ангелов». Потому рядом плачут беспризорные дети, которых забирает милиция (Днепропетровск, 1998), смотрит в никуда смертельно больной татуированный заключенный (Киргизстан, 2007), выстраиваются перед воротами женской колонии десятки фигур в одинаковых фуфайках и платках (Россия, 2001), а небо прямо перед ними, выше и больше, чем эти ворота. Срабатывает даже заимствованный образ: на кровати в доме престарелых (Литва, 2004) лежит женщина, улыбается, видно, что уже и ходить сама не в силах, — а над ней на стене пасторальный фотопейзаж с горами и озером, и это кажется символом более емким, нежели банальные фотообои: сжатая память, окно в прожитые годы, которое и греет человека на пороге ухода.
Небосвод у Гляделова преимущественно хмурый, покрытый тучами, или, как было сказано, отсутствующий; но часто есть какая-то особая деталь, «пунктум» (понятие введено знаменитым французским культурологом Роланом Бартом), который, несмотря на свою будничность, притягивает взгляд, придает дополнительное смысловое измерение всему изображению. На переднем плане — всем известный постамент с надписью «Ленин» (Киев, 1997) на бульваре Шевченко напротив Бессарабского рынка, однако взгляд привлекает маленькая фигура бабушки в глубине кадра, и даже не столько она, сколько палка, на которую она опирается: именно сопоставление этих двух опор — массивного постамента гранитного вождя и палочки в немощной руке — уже готовая история целой страны. Новейшая часть той же истории — развилка дороги на Колочаву (Закарпатье, 2008) — здесь все-таки есть несколько нарядных херувимов на белых столбах, но смотришь все равно на телегу на заднем плане, на лошадь, подгоняемую таким же, наверное, почерневшим от ежедневной работы хозяином. Полуголый мужчина целенаправленно взбирается по ярмарочному столбу к незатейливым наградам («На сельском фестивале», Нижнее Селище, Закарпатье, 2004), но выше парит птица — еще лучший и абсолютно недосягаемый приз. Другая птица пролетает между низкими тучами и сумеречным морем (Крым, 2008) — мастерская, совершенно не туристическая фотография, однако так, вероятно, и выглядит море большую часть времени, когда его никто не видит, когда оно живет собственной жизнью.
Иногда достаточно приоткрытых дверей, чтобы создать образ просто библейской силы — ягненок заглядывает со двора в темный амбар («В колонии №33», Киргизстан, 2007), больше ничего не нужно, кроме этого контраста между темной пустотой и насыщенным светом, из которого вырастает овечья голова: здесь все и об искуплении, и о грехе, и о прощении, и о страдании.
Да и нужны ли в таком мире иные крылатые создания, кроме птиц, ведь ад и рай рядом на одних улицах: трагикомический портрет воспитанника колонии для несовершеннолетних правонарушителей с перебинтованным носом (Россия, 2002) соседствует с фотографией беспризорного кандидата в эту колонию. Мальчуган сидит себе на парапете у Гостиного двора в Санкт-Петербурге (2003), и лицо у него мечтательное и по-настоящему ангельское, и неба у него над головой — вполне достаточно для всех, но так получается, что кому-то достается привилегия беспрепятственно смотреть вверх, а кому-то остается лишь зарешеченное окно или потолок туберкулезной палаты.
Выставка Гляделова не доказывает существование ангелов и не опровергает его. Она предлагает ступеньку в небо — первую, которую построить трудней всего.
