— Владимир Александрович, ваше выступление на Кабмине больше напоминало программу действий нового премьера...
— Я так не считаю. Премьер — это политик, руководитель исполнительной власти. Я — первый вице-премьер, экономист, промышленник и вправе подпитывать премьера такими аналитическими разработками. Я не ставил целью заменить премьера или сделать что-то против него. И пусть это кому-то что-то напоминает — меня это не смущает... Никакого акта отчаяния не было. Я неоднократно вносил свои предложения. На Кабмине речь шла о том, что необходимо сделать, чтобы увести экономику от кризиса и направить ее в русло преобразований. И я выступил только в этом контексте. Параллельно я выступил и в защиту министра энергетики Ивана Плачкова, но я не вижу тут никаких эмоций или взрывов.
— Могли ли вы надеяться, что ваши предложения будут приняты или же вы заранее просчитали результат?
— Я надеялся. И премьер, действительно, дал прямое указание многим министерствам — изучить и отработать... Что касается решения Президента, то я не могу ему не подчиниться. Он учитывает все аспекты, в том числе и международные. С Президентом я разговаривал только по телефону, о его мотивациях надеюсь узнать после его приезда. Я не вижу каких-то подспудных мотивов для такого решения, хотя я убежден в своей правоте. Никаких экзекуций, как кое-кто писал, на заседании Кабмина не было. Шел жесткий, спорный, непростой разговор. Я даже благодарен судьбе, что удалось «посадить» правительство за обсуждение таких вопросов, хотя многие министры до сих пор в них не вникли. Министр экономики Василий Васильевич (Роговой. — Ред. ) — я его очень уважаю — очень нервно говорил: «Вы нас возвращаете к социализму», а Сергей Леонидович (Тигипко, вице-премьер. — Ред. ) — это антирыночный курс и т.д. Поэтому я хочу более детально разъяснить свою позицию. Я не имею никакой политической платформы, не играю кому-то на руку, никуда я не переметался. Я поставил диагноз и назначил свое лечение. Если плохо, то такого профессора отстраняют от лечения. Это то, что сделали со мной. А лечить теперь будет другой, более близкий к... ( ?! — Ред. ) больному... Я не испугался подготовки к зиме — я ее не сорвал. Я вспоминаю свой жизненный путь и думаю: нет проблем, которые нельзя решить. Есть люди, не умеющие это делать, и есть системы, которые надо менять.
— Александр Мороз сказал, что вы знаете истинные причины нефтяного кризиса в Украине...
— Я знаю одно, второе, третье. Но главное — это рост мировых цен. Да, мы неадекватно отреагировали, ввели слишком много ограничений. Когда Валерий Павлович был в отпуске, я разобрался и многие были наказаны, было подготовлено пять постановлений, которые снимали все вопросы. Три приняли, а два затеряли. Аппарат есть аппарат. Это сбой в работе самого правительства. Кто там знает, кто не знает... Я не хочу и не буду вмешиваться в деятельность правоохранительных органов. Если виноват — тогда суд... Высказывать догадки можно тогда, когда провел расследование...
— Есть ли среди кандидатов в президенты люди, которые могли бы поддержать ваши идеи?
— Я не готов это обсуждать. Курс Леонида Кучмы (при условии принятия моих предложений) мог бы дать результаты. Я не считаю, что мои коррективы не приняты, я считаю, что они станут предметом обсуждения, критики. На нынешнем этапе они не приняты — потому что я отстранен от их реализации. Но дело не в одном человеке. Дело в стране. Чтобы сделать больше, может, надо пожертвовать меньшим. Я готов стать этой жертвой, лишь бы люди в Украине жили лучше.
— Согласитесь ли вы сотрудничать с другими, кроме Л. Кучмы, кандидатами в президенты?
— Я был на посту второго человека в правительстве, и понял механизм, и хочу участвовать и дальше. Я не хочу заниматься большой политикой, поскольку всегда получал удовлетворение от реального, от реализации своих планов. Сбил доски — получился стульчик. Хотел модернизировать завод — сделал. Я готов на работу любого предложенного мне уровня, лишь бы получать от нее удовлетворение.
— Ваше отстранение поставит проблемы перед шахтерскими профсоюзами, которые поверили вашему слову...
— Незаменимых нет. Вскоре я должен был встречаться с колоннами, идущими на Киев. Экономических предпосылок для их похода, особенно рабочих «Краснодонугля», нет. Бюджет с шахтерами рассчитался, где-то около 70% в общей зарплате. Я встречался с Валерием Павловичем и рассказал ему, как бы я видел механизм наших действий. Не надо связывать это с моей личностью. Я действительно тесно работал с шахтерами, говорил с ними честно. Долг по прошлому году составил 2,3 млрд. гривен. Было 36 забастовок, 30 шахт не работало одновременно. Сейчас долг — 1,9 миллиона. Текущая выплата производится. Правда, возникли трудности по регрессам. Я сказал профессиональным выбивалам денег: «Деньги в Киеве не выдаются — только на работающих шахтах», а затем на заседании СНБО: «Уступим — Киев будет превращен в лагерь шахтеров».
— Что вы можете сказать о будущем преемнике?
— Мне, к сожалению, не было передано ничего. Я готов передать все дела. Подготовленных людей у нас немного, но конкретного кандидата я назвать не готов.
