«У нас есть гигантские рубины, которые на вкус как пиво».
«Вы видели, сколько сахарной ваты он может съесть? — О да, два-три килограмма. Поэтому его кровью можно поливать блинчики».
«Не нужно цветов. Пожалуйста, бейте себя по лицу ржавыми цепями».
Подобные причудливые фразы — обычное дело для «Футурамы». Этот американский мультсериал почти с самого начала имеет культовый статус и многочисленный круг поклонников во всем мире. Собственно, зрительское обожание этому циклу принесли два его выразительных качества: довольно специфический юмор и неудержимая фантазия авторов. В первую очередь это заслуга Метта Гронинга: он является творцом и сценаристом и «Футурамы», и не менее популярных «Симпсонов». И первое, и второе — своего рода анимация для смешанной аудитории подростков и взрослых: с рискованными (хоть и не всегда смешными) шутками, высоким уровнем абсурда в диалогах и ситуациях, многочисленными брутальными сценами; но, впрочем, более-менее благополучная развязка и даже определенная душеспасительная мораль гарантированы.
В «Футураме» описывается отдаленное будущее, в котором наша планета охвачена настоящим межгалактическим карнавалом: инопланетяне и люди, роботы и мутанты смешались в очень пестрое сообщество. Новая, уже вторая по счету полнометражная версия под названием «Чудовище с миллиардом спин» (сразу вспоминается ранний фильм одного из королей трэш-кино Роджера Кормана «Чудовище с тысячей глаз»), срежиссированная Питером Аванзино под руководством Гронинга, сохраняет все черты сериала. Хотя сюжет, как положено в полноформатном жанре, более апокалиптичен. На этот раз человечеству угрожает ужасная опасность, потому что в небе открылась огромная электромагнитная расщелина в другую Вселенную. И вот с той стороны в наш мир действительно проникает чудище, но с миллиардом щупальцев. Спины же у него вообще нет, но только до того момента, пока эти темно-сиреневые отростки не доберутся до Земли. И вот тут монстр начинает массово использовать человеческие спины, точнее, затылки — присасывается к ним своими вездесущими щупальцами и подчиняет людей себе. Но все не так страшно, как может показаться; в «Футураме» вообще не любят пугать, а тем более никогда не впадают в чрезмерную серьезность. На самом деле «Чудовище с миллиардом спин» — о... любви. Хотя, конечно, любовь здесь принимает уж слишком экзотические формы. Но заканчивается все это, несмотря на угрозу целых двух вселенских катастроф, традиционно хорошо: любовь побеждает.
Каждый раз, когда смотришь любое «футурамовское» творение, не покидает чувство крайней циничности авторов. Действительно, такое впечатление, что ничего святого для Гронинга и Аванзино не осталось. Вот это чудовище — оно ведь влюблено в человечество и потому послало в сознание наших художников много веков назад свой собственный образ; а он, оказывается, полностью соответствует нашим стандартным представлениям о рае; да только белые беззаботные облачка — это продукты жизнедеятельности чудовища, арфы — это вообще мусор, а ангелы с крылышками — это безмозглые крылатые существа, предназначенные исключительно для удаления паразитов с поверхности этого удивительного создания. Конечно, есть для «футурамовских» авторов и кое-что святое: например, герои празднуют День святого Азимова. В одной из сцен появляется летающая голова знаменитого физика Стивена Хокинга; интересно то, что Хокинг сам себя и озвучил (!). Однако мир «Футурамы» порожден стилем, очень далеким от любых этических соображений, — постмодернизмом.
Это заметно невооруженным глазом: Гронинг и компания смешивают культурные, религиозные, научные ценности и образы с поистине постмодернистской легкостью. Очевидно, постмодернизм, который с самого начала основывался на беспринципном цитировании и перемешивании разнообразнейших языков и стилей, дошел ныне до уровня грязноватого мультсериала. Это закономерно и даже в некотором смысле справедливо: именно так этот довольно претенциозный, но пустой по определению стиль и должен закончиться. Другое дело, что на самой «Футураме» это отразилось не лучшим образом. Потому что с определенного момента поток причудливых, но неглубоких образов начинает надоедать, становиться однообразным — вместо стройной и убедительной галлюцинации получаем какой-то пересоленный, переслащенный и переперченный одновременно винегрет. А что чрезмерно — то не здорово.
