Идя по одной из тихих полтавских улиц (по улице Володарского), я случайно обратил внимание на гранитную мемориальную доску на стене довольно ободранного кирпичного (из крашеного кирпича) одноэтажного домика. Надпись на ней сообщала: «В этом доме в 1917 — 1918 годах жил и работал выдающийся советский ученый-естествовед, первый Президент Академии наук УССР академик Владимир Иванович Вернадский». Дом — жилой и, кроме каменной доски на фасаде, более ничто не указывало на пребывание и проживание в этом скромном жилище великого человека. В Полтаве нет также ни Музея Вернадского, ни памятника выдающемуся автору «теории ноосферы». Нет памятника и другому гению, уже литературному, Владимиру Короленко (кстати, родственнику Владимира Вернадского — они были троюродными братьями. — Авт. ). Академик, правда, жил в Полтаве непродолжительное время. Зато писатель-гуманист, которого называли совестью России, — Короленко — провел здесь почти безвыездно последние двадцать лет жизни — в Полтаве был и похоронен...
О памятнике Короленко говорили и в советское время. Об увековечении таким способом памяти гениального ученого-натуралиста Вернадского также была речь — и раньше, и теперь.
Недавно прочитал в книге предпоследнего коммунистического «губернатора» края (первого секретаря Полтавского обкома КПУ) Федора Моргуна, что Федор Трофимович очень уважал обоих — и Вернадского, и Короленко. Якобы даже был намерен поставить им (снова-таки, почему-то обоим сразу) памятник перед тогдашним обкомом партии. Кстати, Ф.Т. Моргун, чье 80-летие недавно отметили на правительственном уровне (Президент наградил его орденом Ярослава Мудрого. — Авт. ) в своих мемуарах пишет о Вернадском: «Он был наиболее яркой звездой на научном небосклоне Земли, выдающимся мыслителем, ученым-энциклопедистом, добрым и великодушным учителем, который защищал своих учеников от сталинского террора. Поэтому власть так долго и замалчивала его, прятала от всего человечества».
Итак, почему намерения поставить памятники «гениям человечества» не были воплощены в советское время, понятно: ни Владимир Вернадский, ни его тезка и родственник, великий русский писатель Короленко, сами не любили коммунистов и советскую власть в целом. Власть платила взаимностью. Вернадский фактически сбежал в 17-м году в Полтаву из Петрограда, где большевики начали массовый террор против своих политических пртивников — меньшевиков и сторонников Временного правительства Керенского. Опальный академик был не просто активным функционером упомянутого правительства (заместителем министра просвещения), но еще и одним из лидеров Партии кадетов (членом ее ЦК). Эти биографические факты потом действительно замалчивались и самим Вернадским, и историками советской науки (Федор Моргун прав). Но чудом не репрессированный ученый остался навсегда персоной нон-грата в дальнейших, снова и снова создаваемых списках «кандидатов на увековечение». Так же и Короленко. Только за одно публичное письмо, написанное этим литературным великаном большевистскому министру просвещения Луначарскому, можно было загреметь на Лубянку. А Короленко написал таких писем шесть — и всех их надеялся увидеть в газете «Правда» (так было договорено с наркомом просвещения). Владимир Галактионович резко критиковал варварские действия большевиков, и есть свидетельства того, что сам Ленин, прочитав письма полтавского и тоже опального гения, изменил свою политическую стратегию. Перешел от политики «военного коммунизма» к НЭПу... Прислушивался, значит. Но так и не полюбил своего политического оппонента.
...На улице имени коммуниста-ленинца Володарского — домик, в котором по иронии судьбы именно от большевиков скрывался будущий первый Президент первой украинской Академии наук. Неподалеку, буквально в десяти минутах ходьбы, — могила другого корифея, камень с барельефом писателя Короленко. И это почти вся «монументальная» память, которую полтавцы лелеют в отношении двух гениев. Понятно, почему этим двум не был оказан надлежащий почет в советские времена. А сегодня? Сложно ответить. Объяснить такое равнодушие только экономическими проблемами — невозможно. Ведь если взять тех же большевиков, то в первые же годы советской власти, годы разрухи и руины, пролетарские вожди разработали стройный план монументальной пропаганды. Лично Ленин, а потом за ним Сталин заботились о том, чтобы увековечить память борцов за мировую пролетарскую революцию. Средств на это было мало, а все же их не жалели. И по всей стране начали сооружать памятники теоретикам марксизма-ленинизма и практикам этого учения также. Таким образом создавалась новая идеология и новая, советская, так сказать, ментальность.
А вообще-то своих национальных гениев и героев почитают, воплощают в бронзе и мраморе во всей цивилизованной Европе... Ну построили мы в Киеве несколько помпезных колонн и фигур — довольно абстрактных и таких, которые по своему, совсем отдаленному, легендарному прошлому немного говорят украинскому «уму и сердцу»! А о провинции — о ней и совсем забыли. В той же Полтаве, на Полтавщине, которая является родиной многих отечественных выдающихся литераторов, деятелей искусства, политиков, — только и есть, что памятники Шевченко, Гоголю и Котляревскому — корифеям-писателям, но и эти скульптурные сооружения в упадке и нуждаются в срочном ремонте. В моем городе, который местное чиновничество любит называть духовной столицей Украины, кроме Николая Гоголя, Евгения Гребенки, Панаса Мирного и Ивана Котляревского, жили и творили первые страницы украинской истории актер Щепкин, политик Петлюра, религиозный деятель Патриарх УАПЦ Мстислав I (Степан Скрипник), ученые Вернадский и Вавилов, великие педагоги Макаренко и Сухомлинский. В райцентре Лохвица родился выдающийся композитор- песенник советских времен Иосиф Дунаевский...
Они родились в Украине, потом, даже если не жили на Родине, всегда возвращались мыслью в Украину. Прославляли ее своими делами, любили ее. Например, тот же академик Вернадский писал в воспоминаниях: «Отец и мать мои — киевляне. В обеих семьях были живые национальные украинские традиции. Мои детские годы я провел на Украине, — в Полтаве и в Харькове. Отец и мать хорошо знали украинский язык. Мать, очень музыкальная, прекрасно пела украинские песни. На меня это сильно действовало...»
Ни одному из названных людей не построен достойный их заслуг перед Украиной памятник. Да, есть в Полтаве мемориальные доски кое-кому из «великих», есть еще скульптура, которая изображает академика Вернадского, — на территории сельхозинститута, и ее также кое-кто называет памятником. Но, по-моему, памятник — это публичный Знак. Это Образ героя, борца, государственного деятеля, установленный на одной из центральных улиц или площадей города. Чтобы украинские дети могли возлагать к подножию монументов цветы, а их учителя рассказывали — чье имя увековечено в камне или бронзе.
...На улицах же свободной Украины — главным образом памятники, которые возвеличивают ее же палачей.
