9 июля «преподавателем» в Летней школе журналистики был Егор Анчишкин — Человек года-2012 по версии «Дня» в номинации «За вдохновляющий пример для молодого поколения». Егор наиболее известен широкой общественности как украинский ІТ-шник, продукт которого купил Google.
Как мы уже писали в анонсе, беседа получилась интересной и очень содержательной. Поэтому, чтобы не перегружать читателя, мы решили публиковать материал по итогом нашей встречи в несколько тематических подач. Первая — о самом Егоре в контексте условий, в которых он формировался, его стиле ведения бизнеса и ответственности.
* * *
• Алла ДУБРОВЫК: — Егор, полгода прошло с тех пор, как к вашей биографии прибавилось звание «Герой 2012 года по версии газеты «День». Что изменилось в Вашей жизни?
— Больше людей не из ІТ-индустрии узнало о нашей сфере. IТ-мир на самом деле очень замкнутый, а общественность знает лишь известные имена. Те, о которых все говорят, — это лишь вершина айсберга. Вообще, это большая индустрия, живущая по своим правилам и законам. И чем больше людей это понимает, тем лучше. Потому что эта индустрия представляет экономику будущего.
А.Д: — Интересно больше узнать о том, как вы формировались как личность. Ведь вы стали героем года благодаря тому, что являетесь бизнесменом другого типа, тем, кто умеет и может зарабатывать большие деньги честно, собственным умом.
— Академическая среда, где я живу, она полностью предопределила то, чем я занимаюсь. Мои родители ученые, я закончил технический вуз. Но не правильно считать, если родители не ученые, то вы не сможете стать частью этой среды. Просто я с детских лет наблюдал, как проходит научная работа. Поэтому это для меня никогда не было иллюзией. Я видел, как наука меняет жизнь обычных людей. Общество развивается и уровень жизни улучшается благодаря технологиям.
Бизнесмены — это несколько иное. Они берут технологию и применяют ее в жизни. Но есть или нет бизнесмена, технология все равно развивается. Я видел, как все это делалось в конце 80-х, в 90-е, и в двухтысячные. Это — три разных периода. Сначала — советская реальность, потом — резкое изменение всего в 90-тие. Я очень рад, что в это время учился в школе.
Если посмотреть на наши сегодняшние бизнес-круги в разрезе, то можно понять, кто какого «разлива». То есть видно, кто советского «купажа», кто 90-х, и какие люди разлива 2000-х.
— Чем они отличаются? В отношении к людям, деньгам, в методах заработка, в понимании конкуренции...?
— Многим. Говоря о «разливе», я имею в виду период формирования их личности — возраст от 4 до 23 лет. Вот у меня часть формирования прошла в 90-е, но я в это время учился в школе, а не занимался бизнесом, поэтому я больше человек разлива 2000-х. Те, кто начал заниматься бизнесом в 90-е, не все смогли переформироваться на другое десятилетие. Потому что — это два разных мира.
• Соломия ЛУКОВЕЦКАЯ, Киевский национальный университет имени Тараса Шевченко: — Насколько рискованно сегодня вкладывать средства в развитие ІТ-технологий в Украине?
— Журналисты почему-то всегда стараются подчеркнуть, что это Украина, украинское. Нужно понимать, что в реальном бизнесе таких четких границ нет. Возьмем, к примеру, компанию, благодаря которой мы попали на страницы газеты «День», там сначала исполнительным директором был человек, который родился в Одессе и в 15 лет выехала в США, потом — француз, который ни дня не работал во Франции. Также там был американец и много украинцев в технической разработке, и я на должности технического директора. Когда говорят об украинской компании, то нужно определить, что имеется в виду. Все ли люди, разрабатывающие продукт, находятся в Украине? Или вы имеете в виду, что компания зарегистрирована в Украине? Работает ли она на украинский рынок? Интернет стер все эти границы. Вот, например, моя сегодняшняя компания. Она зарегистрирована в США в штате Делавэр, те, кто разрабатывает продукт, все — в Украине, и я в том числе, банковский счет в штате Калифорния. Интеллектуальная собственность у нас зарегистрирована в США, работаем в Украине, а продаем в разные страны мира.
Поэтому, возвращаясь к Вашему вопросу, скажу, что работать с украинским рынком — очень рискованно. Но есть разные риски. Например, нормальный риск, когда то, что вы придумали, не работает или же никому не нужно. И совсем другой риск, который называют «риском страны». Собственно, он во многом определяет место регистрации бизнеса.
— Так что мешает регистрировать бизнес в Украине?
— Суть даже не в регистрации, а — в налогах. Но — не в их размере, как это может показаться на первый взгляд. Ведь в США минимальный налог 30%, а в Украине — 17%.
Когда-то юристы придумали два понятия — уклонение от налогов и их оптимизация. Первое считается незаконным, второе — законным. Но не каждый юрист может ответить, где проходит граница между этими понятиями. Компания считается финансовым резидентом той страны, где зарегистрирована, и платит туда налоги. Дело не в том, что люди не хотят платить налоги, а в том, что компания выбирает сама, как и куда их платить. Это — две большие разницы: заставляют вас или вы решаете сами.
— Вот вы сказали, что в Украине намного ниже налог, так почему ваша компания зарегистрирована в США.
— В США в Делавэре есть налог штата и налог федерального управления. Корпоративный налог почти ноль. Делавэр — это так называемая офшорная зона.
— Насколько просто зарегистрироваться в Делавэри неамериканцу?
— Два дня и 500 долларов.
— Один ІТ-владелец в интервью «Дню» одной из причин, почему зарегистрировал свою компанию в США, назвал автоматический рост ее цены. Мол, если вы захотите когда-нибудь продать свой бизнес, то с украинской пропиской он будет стоить в разы ниже, чем такой же, но зарегистрированный в США. Это правда?
— Да. Но дело не в Украине. То же фактически можно сказать о Болгарии, Словакии, Франции... Бизнес движется в сторону меньшего трения. Все мы находимся в конкурентной среде. Если вы не оптимизируете условия своего существования, это сделают ваши конкуренты, и вы будете в проигрыше. Все законные средства просто должны быть использованы бизнесом, иначе он проиграет. Мы не в детском саду. И компании, которые это понимают, не изобретают велосипед, у них и так есть много проблем. Есть главная задача — построить выигрышную модель.
• Елена ЗАШКО, Донецкий национальный университет: — На свой проект Viewde вы потратили 6 лет. И мне интересно, как людям, которые не привыкли так долго ожидать, не покинуть свою идею, продолжать работать?
— Да, от нашего старта до финиша прошло 6 лет. Но — это не хрестоматийное время успеха. Есть успешные компании, стартующие и финиширующие в один год. Это — вопрос стиля. Я делал и делаю «тяжелые» старт-ап, которые долго развиваются. Есть бизнесмены, которые за один день создают сайт «закачать mp3», потом что-то создают за месяц.
Прежде чем начинать чем-то заниматься, человек должен оценить себя. Если вы чувствуете, что у вас характер такой, что через 6 месяцев «пан или пропал», то не стоит заниматься делом, в котором результат, как вы понимаете, может прийти лишь через 6 лет.
— Какая пропорция на сегодняшнем рынке IT-технологий в Украине: больше тех, кто делает «тяжелые» проекты, или тех, кто ориентирован на быстрый результат?
— Я когда-то разговаривал с нашим премьером Николаем Яновичем Азаровым. И он спросил: «А что нам нужно сделать в Украине, чтобы у нас были такие компании, как Google, или хотя бы Яндекс?». В России есть Яндекс, Mail.ru, Касперский. Это все — продуктовые компании, многие из которых уже «выхлюпнулись» на мировые рынки. Понятно, что такой эффект для украинских ИТ — все еще очень непростой вопрос. Однако фактически все наши продуктовые компании в Украине вынуждены быть «тяжеловесами». Но есть и такие, которые создадут дополнение для айфона, и уже считаются ІТ-бизнесом.
• Мария ПРОКОПЕНКО, Донецкий национальный университет: — По словам Александры Борисенко, координатора рабочей группы для разработки законов в сфере IT, в Украине в классификаторе профессий есть IT-специальности, но к ним нет соответствующих требований. Какие лично ваши требования к IT-специалиста и насколько им соответствует обычный выпускник украинского вуза?
— У всех компаний — разные требования. IT-индустрия — это такая сфера, в которой все очень быстро эволюционирует, — сегодня нужно знать одни технологии, а завтра уже другие. Мы это понимаем и соответственно берем людей, которые хотят учиться. Когда выпускник вуза приходит в нашу компанию, мы хотим, чтобы он владел базовыми знаниями: математика, программирование, физика, чтобы у него работал мозг. Мы не ожидаем знаний новейших технологий. Мы его научим этому. Абсурдно думать, что преподаватель вуза каждый месяц будет переписывать свою методичку.
А вот недостатки выпускников — это отсутствие хорошего базового образования. Таких людей мы не берем. И мне досадно замечать, что базовый уровень сползает вниз. Это — драматический разрыв: преподаватели не успевают за новыми технологиями, а студенты наоборот тянутся к самым последним продуктам рынка, но не хотят получать базовые знания. Мол, почему нас не учат программированию под новую операционную систему на айфонах? Это — не главное! Если вы знаете, как перемножать матрицы, то с айфоном вы разберетесь. Базовые знания, которые заложены в тот же айфон, были созданы еще в 1960-х годах. Они не так быстро изменяются. Это, приблизительно, как течения на поверхности и в глубине океана. Течения, которые в глубине, не изменяются уже тысячи лет, а поверхностные волны изменяются ежечасно.
• Соломия ЛУКОВЕЦКАЯ, Киевский национальный институт им. Тараса Шевченко: В одном из интервью вы говорили об идее сортировки пластика. Удалось ли вам ее реализовать? Или вы от нее отказались?
— Мы не собирались заниматься этим сами, у нас есть определенное звено, которое может помочь другим, и которое мы можем на легких условиях передать в пользование, но мы не являемся профессионалами во вторичной переработке мусора. У нас было множество контактов по этой теме, но такой компании, в которую наш «кусочек» хорошо бы встроился, мы пока не нашли. Хотя видим, что заинтересованность есть и в Украине, и в США, да и еще во многих странах.
— А как вы думаете, в Украине быстро к этому придут?
— В разных странах разные культуры: и немцев, и украинцев можно попросить сортировать мусор, но украинцы вряд ли будут это делать. Украина должна найти свою модель решения проблемы мусора, чтобы то, как будут реагировать люди на вашу «просьбу», на успех вашей работы не влияло. Ведь ментально украинцы еще не на таком уровне, чтобы мы попросили и на завтра 70% граждан начало все сортировать.
Есть определенная точка излома. Существует математическая теория игр, которая может объяснить много загадочных вещей. В природе есть честное и нечестное поведение животных. Например, кукушка подбрасывает свои яйца в другие гнезда — это нечестно. Представителю любой популяции иногда выгодно играть честно, иногда — нет. Если 16% семей не будет сортировать мусор, то другие тоже будут считать это ненужным. Говорю очень условно, это может быть и 5%... Кто-то приходит на пляж, и, если там абсолютно чисто, то он не бросит бутылку в песок. А если там будет хотя бы две бутылки, то он бросит и свою. Это — реальный барьер, нельзя думать, что мы культурно сможем перепрыгнуть его за день по указке правительства или благодаря какой-то активной пропаганде.
— К вам уже обращался кто-то и из госорганов по вопросам сортировки?
— Да, обращались из национальной компании «Укрекоресурси». Мы познакомились, пока что никакого сотрудничества нет, но мы лучше понимаем, что они делают, а они — в чем наша идея.
Сейчас в Украине планируют устанавливать фандоматы. Интересная вещь. Вы бросаете бутылку в автомат, и получаете чек, который можно обменять едва ли не на гречку в супермаркете.
— Вы верите в успех этой идеи?
— В Украине или в США, неважно, — у меня — мало доверия к проектам некоммерческих организаций. Я доверяю коммерческому миру, которым двигает выгода. Если мы сделаем, чтобы какой-то компании было выгодно что-то делать, то все выйдет, независимо от политической воли.
Продолжение интервью с Егором АНЬЧИШКИНЫМ читайте во вторник 16 июля на странице «ЭКОНОМИКА»
