Новая цена на импортируемый в Украину туркменский газ стала для нашей страны очередным шоком. Будет ли он последним? И что нужно сделать, чтобы наша страна переживала как можно меньше подобных потрясений? Об этом «День» беседует с экспертом Александром НАРБУТОМ.
— В Украине — новый глава правительства. Интересно, что его кандидатуру Президент предложил парламенту в тот же день, когда страна узнала о новой цене на импортный газ. Между тем один из читателей «Дня» в телефонном разговоре высказал мнение о том, что новая цена на газ «осадит» (собьет спесь) любого премьера. Тем не менее никто от этой должности не отказывается. Как вы думаете, на этот счет и у Президента, и у будущего премьера есть свои планы?
— Инсинуации по этому поводу ходят разные, и среди них такая версия: второй человек в БЮТ господин Турчинов, неоднократно бывая в Москве, согласовал некий план, по которому Москва согласна отказаться от посредника («РосУкрЭнерго»), получив в обмен на это миноритарный пакет украинской газотранспортной системы. Правда, я считаю, что такой договоренности просто быть не может, поскольку в Москве, как известно, люди прагматичные и не станут вести переговоры с теми, кто не обладает полномочиями на это. Так что эта версия на самом деле направлена на то, чтобы проиллюстрировать большие возможности, имеющиеся у идущего к власти правительства. И, конечно же, эту схему не так-то просто разыграть.
— Тем не менее Юлия Тимошенко на днях говорила о том, что хочет отменить новую высокую цену на газ и для этого намерена отказаться от посредника, который якобы должен получить 20% этой цены.
— Относительно доли посредника в газовой цене я могу сказать, что ее простыми арифметическими действиями не вычислишь. Его выигрыши рассчитываются не только от поставок среднеазиатского газа в Украину. Они складываются еще и из низкой стоимости транзита по территории Украины, которую имеет в своем распоряжении российский «Газпром». Это существенные суммы. Плюс еще такой же ставкой пользуется «РосУкрЭнерго», поставляя через Украину свою квоту газа в Европу. Есть еще выигрыш в связи с низкой стоимостью услуг украинских подземных хранилищ газа.
И не может не настораживать рост маржи посредника. В предыдущей схеме договоренностей (она пока действует в этом году) разница между ценой газа на границе Туркменистана и ценой газа для Украины составляет 30 долларов. А в новой цене явно идет борьба за сохранение нормы прибыли, поскольку эта маржа составляет почти 30%.
Ну а правительство, безусловно, имеет возможности влиять на ситуацию. Их, как все понимают, немало... Но прежде всего эти возможности будут опираться на способность правительства построить и подготовить новую энергетическую стратегию. Речь идет о том, чтобы преодолеть сегодняшнюю слабость позиций Украины в Средней Азии, дать ответ на вопрос о нашем участии в прокладке транскаспийского газопровода или предложить альтернативную схему. И это нужно делать прямо сейчас, потому что этот проект будет записан в скрижалях Евросоюза... Напомню читателям, что совсем недавно Евросоюз признал экономическую рациональность строительства транскаспийского газопровода. Более того, это решение было подтверждено на встрече в Брюсселе, в которой участвовали официальные лица из Азербайджана, Казахстана, Грузии и Туркменистана. Таким образом, по сути дела, решение о строительстве транскаспийского газопровода принято. И надо рассматривать это как данность. Там, конечно, есть определенные проблемы. Это известная тема статуса Каспия, раздела шельфа и т.д. При этом Россия и Иран будут всячески противиться проекту, и здесь у России достаточно непростая позиция. Если она и дальше будет заявлять, как это сделал господин Лавров, о том, что без России никаких газопроводов, никаких инфраструктурных сооружений, которые могут повлиять на экологию, прокладывать нельзя, тогда у нее самой возникнут проблемы на Балтике, по Северному потоку.
Так что все будет зависеть от того, появится ли у нового украинского правительства новая энергетическая политика. От ее наличия и будет зависеть успешность действий правительства, а не от каких-то специфических договоренностей. Ими остановить процесс стремительного повышения цен на энергоносители невозможно.
— Эти договоренности могут быть только краткосрочными?
— Безусловно.
— Какие преимущества или угрозы для Украины возможны в случае прокладки газопровода в Европу в обход Украины и России?
— Пока активность европейцев на среднеазиатском направлении создает для Украины больше проблем. При той пассивной экономической дипломатии, которую мы демонстрируем за время независимости Украины, мы все время отстаем, не выстраивая концепций и предложений, проектов, которые воспринимались бы нашими потенциальными партнерами как перспективные и, соответственно, принимались бы за основу для стратегических долговременных отношений. Именно это привело к утрате наших позиций в Туркменистане и в Средней Азии в целом, где наши потери начались с утратой наших позиций при транспортировке газа через Узбекистан. Тогда туркмены заявили нам: как же мы можем продавать вам газ, когда вы не можете его транспортировать? Активность Европейского Союза в этом отношении в 2007 году была беспрецедентной. Здесь можно вспомнить и многочисленные визиты чиновников Евросоюза в Туркменистан, и активность министров иностранных дел таких стран, как Германия и Великобритания, которые тоже побывали в тех краях и высказали свои предложения. Достаточно высокую активность проявили американцы, особенно после смены руководства Туркменистана. Там побывала очень мощная делегация компании «Шеврон», и в этот же примерно период — помощник государственного секретаря США. И обе эти делегации по сути дела вели речь о том, что существенный прирост добычи возможен только с использованием современных американских технологий. «Шеврон» очень активен на Каспии, он также участник Каспийского трубопроводного консорциума, ведет добычу нефти и газа на шельфе Казахстана, и, соответственно, оказался желанным гостем господина Бердымухамедова. Эта суммарная активность заставила новое руководство Туркменистана понять, что нельзя замыкаться лишь на сладких предложениях о создании Прикаспийского газопровода. Несмотря на то, что еще в мае президенты Узбекистана, Казахстана и Туркменистана с участием господина Путина согласились подписать договор о строительстве и расширении мощности Прикаспийского трубопровода (сегодня это 60 млрд. кубометров, планируется их увеличить до 90 миллиардов). Правда, дело тут пока ограничивается благими пожеланиями, никаких действий пока не происходило. И это является причиной беспокойства России и, по-видимому, стало главным фактором в достаточно быстром согласии главы российского «Газпрома» на повышение цены на газ Туркменистаном. К сожалению, Украина в этом отношении не имеет стратегических объединенных позиций с Евросоюзом, и его, а также американская активность по развитию проекта транскаспийского газопровода направлена прежде всего на реализацию проекта с красивым названием «Набукко». В частности, в этом году запущен по сути дела очень важный трубопроводный элемент, который должен наполнять этот газопровод, — это трубопровод Баку—Тбилиси—Эрзерум. Это узловая точка магистральной системы «Набукко» на территории Турции, и проектный объем этой новой ветки позволит качать через нее 30 миллиардов кубометров. Таким образом, отвод каспийского газа в направлении Турции уже очевиден. Хотя есть некий конкурентный проект «Чистая энергия», отличающийся, прежде всего, протяженностью маршрута и более низкими рисками. Он может быть осуществлен на базе действующей по сути системы Баку—Тбилиси—Супса и дальше пройти через Черное море с потенциальным выходом к Феодосии. Этот маршрут по своей протяженности на более чем 1000 километров короче, поэтому он может стать конкурентоспособным.
— А кто его будет строить?
— Потенциальными участниками этого проекта могут быть как европейские, так и американские компании, которым выгодно управлять такими консорциумными проектами и участвовать в них с точки зрения качественного инвестирования. Они же являются заинтересованными сторонами в приросте добычи энергетических ресурсов на Каспии.
— Украина будет в этом проекте только потребителем?
— В этом случае проект не будет привлекательным. Его следует присоединить к нашей газотранспортной системе, и тогда американские и европейские компании проявят к проекту особый интерес. Такая интеграция может стать первым шагом к более глубокому сотрудничеству, партнерству и возможному совместному владению нашей ГТС с тем, чтобы убрать сегодняшнюю зависимость в масштабных поставках среднеазиатского газа через Россию. Американцы здесь могут стать серьезными игроками, поскольку обычно действуют достаточно мощными средствами — не только финансовыми, но и дипломатическими. Интерес к этому процессу может проявить и Грузия, поскольку заинтересована в расширении партнерских отношений. Да и структура ГУАМ в целом может рассматривать этот проект как приоритетный для себя. В этом могут быть заинтересованы и литовцы, и поляки. Они в этом случае оказываются гораздо ближе как получатели, чем в варианте «Набукко», проходящем через Турцию, Болгарию, Румынию, Венгрию, Австрию... Единственное, что мешает, это неудовлетворительная реализация известного проекта Одесса—Броды—Плоцк, который развивается медленно и своим негативным примером тормозит другие инициативы. Хотя, я считаю, все будет зависеть от нашего правительства, от его дипломатической активности, слаженности работы команды, которая будет отвечать за энергетический комплекс.
В ЕС сейчас царит большой энтузиазм по поводу «Набукко». Но европейцы все-таки достаточно расчетливые люди, у них будет брать гору прагматизм. Поэтому если мы успеем как минимум представить качественный экономический анализ нашего проекта, то они могут реально конкурировать, и наш проект может стать таким же стратегически выгодным и европейским. А по предварительным оценкам выигрыш по маршруту, по длине транспортировки и затратам составляет процентов 30 в нашем случае. Это для европейцев может быть существенно. Потому что объем инвестирования в «Набукко» — примерно 10 миллиардов евро. А в нашем случае — 7 или 6,5 миллиарда, довольно существенная разница. Это нельзя сбрасывать со счетов. И мы просто обязаны выложить на европейский стол свои карты.
— А наш «конь валялся» в этом вопросе?
— Наши кони больше бегают в направлении овса. И валяются только там, где они могут поживиться. Поэтому проблема заключается в том, чтобы энергетический блок правительства и те люди, которые помогают Президенту, помогли выстроить работу единой команды, чтобы это не была система гибких директив, которые могут еженедельно меняться в зависимости от проигранных в Средней Азии позиций.
В целом ситуацию борьбы за ресурсы в Средней Азии я бы назвал достаточно конкурентной. Сегодня известны договоренности и планы о начале поставки туркменского газа в Китай, которые, я думаю, будут реализованы на рубеже 2009—2010 годов. Так что для наших инициатив довольно мало времени. Кроме того, нельзя недооценивать российские позиции в этом региона. В частности, в этом году реализуется проект переработки добываемого в Казахстане газа на Оренбургском газоперерабатывающем заводе, где создано совместное предприятие. При этом внимательные наблюдатели обратили внимание на цену поставляемого из Казахстана газа. Она составляла 160 долларов за тысячу кубометров. Таким образом уже тогда была возможность понять уровень цен. Каждое из государств Каспийского региона внимательно следит за ценовой политикой соседей. Вспомним, когда покойный Сапармурат Ниязов в конце 2006 года добился повышения цен на газ до 100 долларов за тысячу кубометров, то тут же вслед за ним это сделали и Узбекистан, и Казахстан. Так что легко можно предположить, что и нынешний уровень цен на среднеазиатский газ сохранится ненадолго. Я прогнозирую, что ближайшие два года могут изменить цену для Украины примерно вдвое.
— То есть выйдем на европейский уровень?
— Сложно называть это европейским уровнем. Потому что, опять же, многое зависит от плеча доставки.
— Естественно, за минусом доставки.
— Нас все время хотят подвести к логике ценообразования по формуле: цена на рынке за вычетом транспортного плеча. Но если мы сравним контрактные цены для разных потребителей в Европе, то обнаружим, что цена, скажем, для французов существенно ниже, несмотря на то, что компания «Газ де Франс» берет этот газ дальше, чем те же австрийцы. Это связано с объемами потребления, с глубиной партнерства с «Газпромом». Поэтому Украина по большому счету, как и раньше, имеет очень мощную стратегическую позицию. Ведь она — один из главных партнеров по транзиту российского и среднеазиатского газа и один из самых крупных европейских потребителей. Поэтому просто сбрасывать это со счетов и предложить нам такую же систему, как и, предположим, для Великобритании — это некорректный подход. Хотя понятно, что Россия стремится сделать именно так, то есть упростить все эти отношения. Поэтому я бы здесь говорил все-таки о рыночной модели, в которой Украина должна бороться за реальную диверсификацию источников и маршрутов. Потому что невозможно диверсифицировать источники, если все это будет в конечном счете упаковываться в одну трубу. Пример «РосУкрЭнерго» показывает, что это заканчивается тем, что умело выстроенный посредник, обеспечивая прежде всего частные интересы, выравнивает для нас цену и исключает какую-либо конкурентную логику, и, наоборот, выстраивает монопольную схему работы на нашем рынке. То есть задача правительства, задача государства — создать конкурентную среду для покрытия дефицита энергоносителей по импорту. Это ключевой момент. Вторая составляющая, которую нельзя сбросить со счета, это реальная программа энергоэффективности, которая в принципе могла бы существенно сократить потребление газа. По разным экспертным оценкам, даже при нынешнем состоянии промышленности, но при внедрении современных энергосберегающих технологий, мы могли бы выйти на объем потребления газа на уровне 40 миллиардов кубометров. Но для этого нам нужны капитальные вложения, нужны инвестиции, соответственно нужен другой, более высокий масштаб цен, потому что любой инвестор вкладывает деньги лишь тогда, когда он видит не 20-летнюю окупаемость, а более быстрые темпы возврата вложенных средств. А это возможно только при динамичном изменении цен на энергоресурсы в Украине, и эта программа, опять же, должна реализовываться правительством вне зависимости от успешности или неуспешности сглаживания ценовых пиков по приобретаемым энергоресурсам. Это, по сути дела, программа перестройки в области энергоэффективности и энергопотребления.
— В свое время ставился вопрос о покупке и оплате газа в зависимости от его теплотворных способностей.
— Все современные методы ценообразования ведут к тому, что оплачивается конкретный продукт, исходя из его свойств как тепло- или энергоносителя. Это же касается и коммунальной сферы, здесь вызов у правительства колоссальный, потому что объемы потребления населением и коммунальной сферой требуют внедрения современной методики оплаты за реально полученную тепловую энергию.
— В Польше оплата конечными потребителями уже давно ведется в зависимости от теплотворной способности газа.
— Такая идея и у нас возможна, но здесь надо учитывать, что скорее можно говорить о неком кондиционировании газа, доведении его до определенного стандарта...
— Нужно иметь разные стандарты для разных потребителей.
— Внедрение нового типа счетчиков, которые будут определять теплотворную способность, — это все-таки достаточно затратное мероприятие. Гораздо проще считать объемы, но при этом обеспечить достаточный уровень качества энергоносителя. То есть кондиционирование газа — это могла бы быть задача для газотранспортной компании. Но сегодня необходимо модернизировать эту систему. Соответственно, есть проблемы, связанные с зависимым положением «Укртрансгаза» в системе НАК «Нафтогаз», потому что любые программы модернизации могут быть реализованы путем выравнивания цен на оказываемые услуги и их роста до хотя бы среднеевропейского уровня, и, соответственно, заключения прямых контрактов на транспортировку. Сегодня же НАК «Нафтогаз», имея прямой контракт с РАО «Газпром», по сути дела забирает все финансовые ресурсы и платит «Укртрансгазу» лишь часть от полученных денег, урезая программы развития и модернизации.
— Можно ли наладить реструктуризацию внутреннего рынка в условиях, когда часть его принадлежит «РосУкрЭнерго», а часть — другим российским компаниям?
— Модель конкурентного внутреннего рынка является принципиально важной составляющей на фоне повышения цен на энергоносители, потому что только конкурентный рынок может притормаживать этот рост цен. Каким образом это сделать? Во-первых, нужно учитывать региональные особенности. В ряд наших областей поставки газа ведутся через магистральные газопроводы, к ним непосредственно подключены узловые хранилища, которые могут предлагать и определенный объем спотового газа, то есть того, по которому не заключаются долгосрочные контракты и который продается по мере повышения спроса. Эта идея существует и для нефтяного сектора, то есть она может быть применена для использования резерва нефтепродуктов для сглаживания колебаний. Отсюда и возможность создания государственного резерва газа и конкурентной схемы, при которой потребитель газа имеет возможность выбрать поставщика.
— Речь идет о крупных потребителях?
— Не только. Крупный потребитель, как правило, будет хеджировать свои риски, стараясь заключить долгосрочные контракты. Именно так сегодня и делается. Страдают обычно именно мелкие потребители, которым срезаются лимиты. После этого они начинают искать всякие способы, что создает почву для продажи ворованного газа, о котором много говорят и который образуется вследствие далеко не всегда точной системы учета добычи газа и его закачки в газотранспортную систему. Поэтому как раз вот такой конкурентный вариант рынка — это наиболее удачная форма, чтобы не дать ценам вырваться в свободный полет в наиболее дефицитной сфере — коммунальной энергетике. Потому что основной дефицит бьет именно по бюджетной сфере и по коммунальной энергетике. Статистика отношений «Укргазэнерго» с такими предприятиями весьма тревожная. Им первым отключают поставки газа. Поэтому для них создание конкурентного рынка, то есть исключение монополиста (все равно, что «Нафтогаз», что «Укргазэнерго») — это вопрос выживания и устойчивого роста бизнеса.
— А есть какие-то технические решения для того, чтобы уменьшить потребление газа? Кроме перевода на другие виды топлива, что не всегда оправдано в экологическом смысле.
— Технических возможностей очень много. У нас, в качестве примера, можно взять модернизацию, проведенную на Алчевском меткомбинате. И давайте, наконец, учиться у таких продвинутых в этом отношении стран, как Дания, Германия, Великобритания, Япония. В частности, в Алчевске японская техника и современные энергогенерирующие установки решают не только проблемы комбината, но и города в целом, и региона, возможно, тоже. А еще нам нужно провести модернизацию газоперекачивающих агрегатов газотранспортной системы, поскольку срок технической эксплуатации у них истекает, а новые решения позволяют иметь совершенно иной уровень КПД. Нужна также модернизация управления и оптимизация режимов всей этой системы, для чего требуются компьютерные технологии. Но при этом следует учитывать: тот, кто заказывают ресурс мощности, должен платить в том числе и за поддержание этого ресурса.
На уровне городов и регионов нужно решать проблему приближения источников тепла к потребителю, то есть создание систем мини- или локальных котелен, у которых будут исключены такие огромные, как сейчас, потери при транспортировке тепла. Всего не перечислишь. Простор здесь большой. Наверное, уместно вспомнить и об агентстве по энергоэффективности. Я думаю, что ему не помешало бы иметь больше внимания от правительства. И очень важна его (агентства) независимость от Минтопэнерго, поскольку у этих ведомств совершенно разные задачи. Если министерство озабочено тем, чтобы больше потреблялось, то агентство, наоборот, тем, чтобы дать потенциальным клиентам тот набор технологий, которые будут это потребление уменьшать.
