Знаете, кто у нас самой большой продавец сахара в стране? Это — Налоговая администрация. Второй продавец — Госрезерв, третий — Пенсионный фонд. Эти три организации держат 60% всего сахара в стране. У нас сегодня кто сильнее, тот и забрал сахар.
Публичное заявление Евгения Имаса о том, что в Украине впервые за минувшие 100 лет появился дефицит сахара, взбудоражило многих. В ответ прозвучали бодрые уверения чиновников из МинАПК, что опасаться нечего — будет произведено 1,8 млн. тонн сахара, а не 1,2 млн. тонн, как некоторые прогнозируют. С президентом СП «Укрінтерцукор» Е.Имасом беседует корреспондент «Дня» Владислав МИХАЛЕВ.
— Надо открыть глаза и посмотреть, что происходит. Когда меня сегодня опровергают чиновники из МинАПК — нет, будет 1,8 млн. т сахара, то я могу доказательно — по области, по району — объяснить, почему их не будет. Потому что из официально засеянных свеклой 850 тыс. га по глубокой осенней вспашке 300 тыс. га были засеяны по весенней вспашке, что, как говорят в Одессе, «далеко не одно и тоже». Уже при температуре — 5 о С свекла теряет сахаристость, а у нас весной в некоторых районах на почве было — 7 о С. Поэтому урожайность свеклы будет 120 ц/га, а не, как рассчитывают, 180—190 ц/га. Затем опыт последних лет показывает, что 20—25% свеклы мы оставляем на поле при уборке. И т.д., и т.п. Об этом в МинАПК боятся говорить. Я не чиновник, каждый день на земле и каждый день мы вкладываем в нее деньги, и не боюсь говорить.
— Как так получилось, что Украина — недавний лидер в Европе по производству и экспорту сахара — все больше превращается в его импортера?
— А Украина и раньше им была. В лучший год (1990-й) в стране было произведено 5,5 млн. т сахара и импортировано 2 млн. т сахара-сырца. Вопрос заключается в соотношении импортируемого и экспортируемого. Можно ввозить сахар-сырец, если использовать это себе на пользу. Вот когда ты становишься импортером от безысходности — это принципиально другое. Поэтому не надо бояться слова «импортер» — надо бояться словосочетания «вынужденный импортер».
Ничего страшного в интервенциях тростникового сахара нет. Страшно то, как она сегодня выполняется. Необходимо импортировать дозированное количество сырца, которого не хватает для погашения внутреннего дефицита на рынке. И квоты надо дать тем, кто непосредственно производит сахарную свеклу, а не сахарным трейдерам. Тогда осенью работает свекла, а весной — тростник, перерабатывающий цикл наших сахарных заводов увеличивается, а общий уровень себестоимости снижается. В следующем году мы приложим все усилия, чтобы квота на тростниковый сахар-сырец попала отечественному производителю.
Повторю, впервые за 100 лет Украина будет иметь внутренний дефицит сахара. Это самое главное. В 1917-м году Украина произвела 1,6 млн. т сахара, в 1948-м, через три года после войны — 1,7 млн. т, в 1990-м — 5,5 млн. т. А в этом году будет 1,2 млн. т, при внутренней потребности в 1,7 млн. т.
— И в чем причины создавшегося положения?
— Здесь целый комплекс. Разорвались горизонтальные и вертикальные связи. У нас устарел парк техники по уборке и посеву сахарной свеклы — на 80—85%. У нас устарели основные фонды сахарных заводов — из нынешних 192-х многие строились еще в последние дни жизни Тараса Шевченко. Например, на Винниччине, которую раньше называли «сахарным Донбассом», оборудование заводов морально изношено на 87%. Происходит старение всего сахарно-свекольного подкомплекса.
Уже 5-6 лет мы не вносили минеральных удобрений в почву. Целиком нарушен севооборот. А ведь за счет соблюдения его условий повышается культура земледелия и само качество земли. Если выполнять только это, тогда уже не нужно будет вносить большое количество минеральных удобрений, средств защиты растений. Этого никто не делает, поэтому огромная себестоимость, поэтому растут затраты, возникает социальная напряженность. Масса земель сейчас просто пустует. И одна из наших идей, осуществлением которой мы сейчас занимаемся — в счет долгов, по которым все равно никто не платит, взять эти земли в аренду и обрабатывать. Мы будем выращивать сахарную свеклу, наши партнеры — другие культуры, и так мы выйдем на соблюдение требований ухода и обработки земли по общему циклу севооборота. На Винниччине предполагается внедрить это в 7 районах.
— Какие еще существуют пути выхода?
— Один из них — проект «Укрінтерцукор», по которому мы с немецкими партнерами работаем более 6 лет. Сегодня в Украине каждый 10-й засеянный свеклой гектар входит в рамки этого проекта. И, если в целом по стране сегодня урожайность сахарной свеклы составляет 180 ц/га, то по «Укрінтерцукру» — 340 ц/га. Но это только 10%. Нельзя построить «коммунизм» в отдельно взятой компании, когда его нет во всей стране. И то, что немцы довольны работой по этому проекту, так как дают еще 100 млн. евро на следующие 5 лет, это очень важно именно в нынешней кризисной ситуации. В нас вкладывают потому, что мы обладаем огромным потенциалом — земельным, промышленным, интеллектуальным.
От многих приходится слышать: легче завезти тростниковый сахар. Он, мол, дешевле. Конечно, дешевле — тростник вставил в болото и он вырос. А чтобы вырастить сахарную свеклу, надо затратить значительные усилия людей, большое количество техники, средств защиты растений — много всего. Стоимость белого свекловичного сахара в Америке — $650 за тонну, в Германии — DM1000 за тонну, у нас — $400—450 за тонну и мы говорим о высокой цене, превышающей уровень Лондонской биржи. Однако так говорят только непрофессионалы. Ведь цена Лондонской биржи определяется только тростниковым сахаром, но никак не белым свекловичным. Последний в мире, как правило, на экспорт не идет. Он остается внутри, для внутреннего потребления и производства, на экспорт идет только тростниковый сахар. И только в те страны, где есть дефицит.
Ну хорошо, давайте закроем нерентабельные заводы. А куда деть несколько миллионов человек? Что будет с теми районами, где вся социальная инфрастуктура держится только на сахзаводе? Поэтому, давайте думать до принятия решений. И потом, если мы ничего не производим, то нет доходной части бюджета — на что покупать тот же импорт?
— Если не закрывать, то как работать? Заводы по 5—7 лет сидят на картотеке...
— Долги государству отдать невозможно. Они были созданы развалом Союза и неправильным управлением в течение последующих лет. Нас никто не учил хозяйствованию в рыночных условиях. Надо было дать старым директорам возможность научиться работать в новых хозяйственных условиях. Разорвались налаженные связи, перестали поступать технологические средства. Уменьшилась сырьевая база, заводы стали работать не 4 месяца в году, а только один месяц или вообще 20 дней. Представьте себестоимость этого продукта! Завод, который весь год держит всю социальную инфраструктуру города, поселка или района, платит зарплату круглый год сотрудникам завода, а работает всего 30 дней в году. Помимо этого, бартер, который в стране используется тоже не от хорошей жизни, съел все оборотные средства. Поэтому долги государству надо списывать.
Долги коммерческим предприятиям — другое дело. Надо искать инвестора. Пусть 10—15 кредиторов завода сядут, разберутся в причинах, обанкротят его, напишут бизнес-план, станут его акционерами и хозяйствуют. Надо по-новому инвестировать деньги. Тогда сама жизнь заставит одни заводы умереть, другие объединятся в одно более крепкое предприятие и оно возьмет на себя социальную инфраструктуру не одного, а нескольких районов своей зоны.
— На прошлой неделе вступил в силу закон о сахаре. Как вы его оцениваете?
— Положительно, поскольку мы максимально его лоббировали. В законе хотя бы определено, что такое сахарный комплекс Украины, как надо распределять квоты и многое другое. На самом деле там никто ничего нового не открыл. «Сахарный велосипед» изобрели, вернее — построили, наши старики сто лет назад, когда Украина была первой сахарной державой в мире. Тогда все было распределено по квотам, государство участвовало в процессе — весной давало кредит, осенью с процентами его забирало. Экспорт дотировался — внутренняя цена увеличивалась за счет налога и он шел на дотацию экспорта. То есть была система, был порядок.
— Выступающие за ограничение участия государства на рынке сахара рисуют следующую схему. При существовавшем у нас перепроизводстве сахара цены на него постоянно снижались, как и посевные площади, отводимые под сахарную свеклу. Заинтересованность в этом товаре тоже снижалась. В результате производство сахара из года в год уменьшалось, что привело к его дефициту. При дефиците цены на сахар растут, а вместе с ними и привлекательность работы с ним. В отрасль начинают инвестировать. Как вам такой вот рыночный механизм?
— Люди, которые это говорят, не имеют никакого отношения к рыночному производству. Это чистая теория, по учебнику. Я это говорю вам как экономист. Рыночный механизм — это прежде всего конкретные, живые люди, материальные активы, решения и ответственность. Конечно, когда- нибудь рынок нас вывезет, а пока мы что, будем голодать? Мол, это закон леса: волки съедят только больных. Голодные волки съедят и здоровых, если те попадутся. Пока сами ручки к выходу из кризиса не приложим, пока не будем брать кредиты, отвечать за них и улучшать производство, ничего не выйдет. Это рыночный выход.
Знаете, кто у нас самой большой продавец сахара в стране? Это — Налоговая администрация. Второй продавец — Госрезерв, третий — Пенсионный фонд. Эти три организации держат 60% всего сахара в стране. Не от хорошей жизни, конечно. Заводы сидят на картотеке, им нечем рассчитаться с этими учреждениями, и те забирают сахар. Но давайте четко заявим, что у нас сегодня вот такое положение в сахарной промышленности. Нам надо 5 или 10 лет, чтобы постепенно из него выйти. Но не надо допускать хаоса — кто сильнее, тот и забрал сахар. Мы просто заводы похороним.
Государство не управляет сахарной промышленностью, а должно централизованно и систематично регулировать рынок сахара, поддерживать собственного товаропроизводителя, выращивающего и перерабатывающего сахарную свеклу. Тогда будет эффект. Не надо забывать, что от состояния сахарной промышленности зависит продовольственная безопасность страны.
СПРАВКА «Дня»
Евгений Имас родился в 1961 г., имеет два высших образования — педагогическое и экономическое. В бизнесе уже 10 лет, из них 7 занимается сахаром. С 1994 г. — президент украинско-австрийско-немецкого СП «Укрінтерцукор». Профессор Международного института бизнеса (штаб-квартира в Москве), член-корреспондент Академии национального прогресса Украины. Заслуженный экономист Украины.
