Возврат сбережений вкладчикам советского Сбербанка стал сегодня едва ли не главной темой последних экономических дискуссий, тон которым задают в первую очередь политики. Судя по публичным заявлениям, новое правительство Юлии Тимошенко не имеет более важных и актуальных проблем. Точно так же нет их и у первого в Украине оппозиционного правительства. Вместо того, чтобы предлагать альтернативные направления деятельности, оно с удовольствием втягивается в критику порядка возврата этих денег (примечательно, что необходимость возврата под сомнение не ставится, предметом споров выступает лишь сам его механизм). Обсуждаются такие параметры, как справедливость курса, по которому советский рубль обменивается на 1,05 гривен, возможность предъявления претензий России, которая является правопреемницей СССР, в том числе, в части вкладов Сбербанка, связь выплат с будущей инфляцией, источники финансирования этих выплат и т.д. И тут специалистам, серьезно изучавшим экономическую теорию, обязательно вспоминается еще и такой термин, как скрытая инфляция.
Это — ситуация, когда средства у людей есть, а купить на них нечего, поскольку нет полного товарного покрытия, имеется дефицит. В рыночных условиях экономика реагирует на такую ситуацию ростом цен. В последние годы существования Советского Союза, когда цены были фиксированными, прямой инфляции быть не могло. Вместо этого люди просто ничего не могли купить на свои деньги, и эти деньги оказывались на вкладах в Сбербанке. Впоследствии они «сгорели». Поэтому можно ставить вопрос и о том, насколько реальным было само существование этих денег, если ими нельзя было воспользоваться. А отсюда может следовать совершенно иная логика рассуждений, приводящая к выводу о том, что сегодня возвращать, в общем-то, нечего и незачем...
Но не в этом суть. Возврат (или невозврат) вкладов на развитие украинской экономики практически не влияет. У нас есть множество гораздо более неотложных проблем. Каждый назовет свой список приоритетов, а я рискну здесь привести собственное мнение относительно тех тем макроэкономической политики, которые заслуживают внимания.
Первая проблема — рост цен. Не будем прибегать к банальным рассуждениям о влиянии инфляционного процесса на реальный уровень зарплат и пенсий. Некоторые циничные исследования показали, что уровнем инфляции, критичным для экономического роста, является 30—40% в год. До этого порога, в принципе, возможно продолжение развития экономики, поскольку инфляция приводит к перераспределению денежных потоков в те отрасли, которые в них наиболее нуждаются, а сопровождающая рост цен высокая рентабельность предприятий повышает инвестиционную активность. Только очень высокий уровень инфляции приводит к потере управляемости экономическими процессами. Так что с макроэкономической точки зрения инфляция в Украине находится во вполне приемлемых рамках.
Однако высокие темпы роста цен приводят к усилению дифференциации доходов. У богатых они растут, у бедных — снижаются, а прослойка среднего класса стремительно тает. Поэтому «ценой» инфляционного экономического роста является падение уровня жизни большинства населения, а отсюда внимание политиков к этому процессу. И тут имеем очередной парадокс. Все политические силы говорят о необходимости замедления роста цен — и абсолютно никто не имеет представления о том, как это сделать. Традиционные договоренности с представителями тех или иных предприятий и попытки директивно ограничивать цены помогают мало, а придумать какие-то иные методы сдерживания цен, не говоря уже о том, чтобы ввести грамотную, комплексную антиинфляционную политику, власть оказывается не в состоянии.
В прошлом году специалисты заговорили о том, что высокая инфляция вкупе с растущим дефицитом торгового баланса — это предвестник исчерпания возможностей экспортноориентированной модели роста украинской экономики. Следовательно, необходимо думать и реально внедрять инновационно-инвестиционную модель развития. В условиях, когда из года в год научная и инновационная деятельность финансируется в размере 0,4% ВВП вместо предусмотренных законодательством 1,7%, заявления предыдущего правительства о том, что оно направило на инновации 25% бюджета 2007 года, вызывают множество вопросов. Да и о какой решающей роли науки в развитии Украины может идти речь, если самый большой по объему текста раздел нашего закона «О научной и научно- технической деятельности» описывает... особенности пенсионного обеспечения бывших научных работников?! Это — политика «назад», а не «вперед».
Большой скандал прошлым летом был связан с несовершенством существующей системы госзакупок. Из-за неудобного и затратного порядка проведения обязательных тендеров государственные предприятия не могли закупать необходимые для их работы ресурсы, что поставило многих из них на грань остановки. Тему «замяли», но проблема крайней коррумпированности и неэффективности закупок товаров за счет бюджетных средств никуда не исчезла. За последние полтора месяца в Верховную Раду внесено два десятка законопроектов, направленных на усовершенствование системы и повышение ее эффективности, однако предметом острых публичных обсуждений и споров эта сфера на становится. Причина, надо полагать, заключается в отсутствии реальной заинтересованности любой политической силы в наведении здесь порядка, поскольку все они (и власть, и оппозиция) имеют своих представителей в организациях, регулирующих эту систему.
Из года в год разрушается система нашего среднего и высшего образования, падает ее качество. В школах и вузах остаются работать либо люди пенсионного и предпенсионного возраста, либо те, кто не смог найти работу в другом месте. Большинство наиболее талантливых и способных выпускников уезжает за границу. Отсутствие системы качественного образования или серьезное ее сужение лишает Украину шансов на успешное развитие в новых условиях информационной эпохи.
И таких острых проблем — великое множество. Тут и изменение налогового поля, и необходимость реформирования ЖКХ, и неэффективная система распределения средств между центральным и местными бюджетами, и пресловутое вступление в ВТО, и самая высокая в Европе смертность и скорость распространения СПИДа, и многое другое. Ни одна из этих проблем принципиально не решается. Ни одна из них даже не становится объектом пристального публичного внимания. В прошлом году мы узнали, что Украина имеет одну из худших и наименее эффективных систем государственного управления в мире. Складывается впечатление, что наши политики в совершенстве овладели искусством предвыборных обещаний. Они прекрасно понимают, что нужно говорить. С другой стороны, придя к власти и возглавив систему государственного управления, ни одна из существующих политических сил не способна реально работать на благо страны. Вместо этого они становятся на путь громогласного популизма. Никто не понимает, как решать насущные проблемы. Мало кто даже выстроил для себя систему приоритетов от наиболее до наименее важной задачи. Поэтому мы имеем такую непродуктивную публичную дискуссию по абсолютно второстепенным вопросам, причем взаимные обвинения в дискуссиях направлены на личности, а не на действия, поэтому, наконец, многие промахи власти остаются без внимания и критики оппозиции. Наш экономический рост, к сожалению, происходит на фоне острого мировоззренческого, ментального кризиса молодой государственности.
Сегодняшнюю ситуацию не объясняет даже начавшийся почти четыре года назад непрерывный избирательный цикл, который якобы не позволяет принимать необходимые, однако жесткие и непопулярные меры. Наверное, наше общество еще ментально не готово к достижению принципиально иного качества жизни, к тому, что для этого нужно работать, а не ожидать подачек от власти, что нужно требовать не популистских, а реальных реформ — и искать способы заявить об этих требованиях.
Судя по тому, какая экономическая проблема Украины сегодня является главной для политикума, ожидать изменений в этом не приходится. И все равно хочется, чтобы спустя много десятилетий историки не назвали нынешний период развития государства Украина очередным ее «темным веком». А ведь, к сожалению, все предпосылки этого — налицо.
