Финансовый кризис и закон незапланированных последствий

Очевидно, любой из наших читателей сталкивался с парадоксом,
когда, казалось бы, замечательное и с трудом найденное решение вдруг оборачивалось
не благополучным финалом, а еще более масштабными потрясениями. Оказывается,
ошибки повседневного опыта каждого из нас, к счастью, часто даже не замечаемые
нашими близкими, в пространстве глобальных процессов ведут к таким же глобальным
последствиям. Причем, глобальные ошибки стали настолько частым явлением,
что некоторые ученые посчитали возможным классифицировать их как проявление
некоего закона незапланированных последствий. Вы можете соглашаться или
не соглашаться с таким предположением, тем не менее, избранный Джефри Саксом
пример (мировой финансовый кризис) для демонстрации этого экзотического
закона… уже сам по себе заслуживает внимания.

Чем внимательнее вы будете всматриваться в причины финансового
кризиса, ударившего по Восточной Азии, Восточной Европе и Латинской Америке
в последние два года, тем больше он покажется вам почти абсолютным доказательством
существования закона незапланированных последствий. Для решения какой-либо
проблемы предпринимаются определенные меры, а они в свою очередь создают
новую, порой еще более трудную, проблему.

Хотя вину за кризис в этих развивающихся странах возлагали
на плохую работу правительств, на самом деле большая часть вины или даже
основная вина лежит на развитых странах. Выражаясь конкретнее, можно сказать,
что банковское законодательство развитых стран вызвало кризис в развивающихся
и посткоммунистических странах.

Суть недавнего финансового кризиса состоит в том, что международные
банковские кредиты, «наводнившие» развивающиеся рынки в период с 1993 по
1996 годы, покинули эти рынки в 1997 г. и позже. Такие страны, как Россия,
как Индонезия, Корея и Таиланд в Восточной Азии или Бразилия и Перу в Латинской
Америке, получившие возможность займов на легких условиях в середине 1990-х,
в последние два года столкнулись с паническим отзывом кредитования.

Изменение направления потоков банковского кредитования
потрясает своим размахом. Согласно свежим данным, подготовленным инвестиционным
банком Дж. П. Морган, в 1995 году международные банки передали 25 основным
развивающимся рынкам мира 100 миллиардов долларов «чистых» кредитов (т.е.
кредит минус выплаты), в 1998 году — 121 миллиард долларов и в 1997 году
— 46 миллиардов только для того, чтобы в 1998 году потребовать «чистые»
выплаты на сумму в 95 миллиардов долларов. В развивающейся Азии этот «поворот»
был самым худшим — от 81 миллиарда долларов в кредитах в 1996 году к 84
миллиардам долларов в чистых выплатах в 1998 году.

Достаточно одного взгляда на суть происходящего, чтобы
понять, что эти «повороты» были результатом двух взаимосвязанных факторов.
Во-первых, большинство кредитов международных банков были краткосрочными.
Так, около двух третей всех кредитов, ушедших в Азию, были выданы на срок
меньше одного года, а часто и меньше одного месяца.

Во-вторых, международные банки поддались панике в 1997
году. Они решили, что им необходимо как можно быстрее уйти из развивающихся
рынков, потому что все другие банки делали то же самое. Никто не хотел
оставаться последним в очереди на выход, потому что все знали, как только
банки попытаются уйти, странам придется войти в дефолт. Поскольку выданные
кредиты были краткосрочными, их можно было отозвать почти немедленно.

Почему же тогда эти кредиты были краткосрочными, а значит,
и легко восприимчивыми к панике? Здесь-то и играют огромную роль незапланированные
последствия. Согласно международным банковским правилам, разработанным
Банком международных расчетов (БМР — клуб центральных банков, расположенный
в Базеле, Швейцария), банки должны поддерживать адекватный банковский капитал.
В частности, активы банка (расположенные в основном в кредитах банка) не
могут превышать капитал банка более чем в 12,5 раза.

Однако, согласно способу вычисления активов, правила позволяют
банкам одалживать в краткосрочных кредитах другим банкам сумму, в четыре
раза превышающую сумму долгосрочных кредитов. Поэтому предполагаемое благотворное
расчетное регулирование в действительности подтолкнуло банки к увеличению
краткосрочного кредитования и сокращению долгосрочного кредитования.

Эти правила вроде бы имеют смысл, когда речь идет об отдельно
взятых банках. Краткосрочные межбанковские кредиты кажутся менее рискованными,
чем долгосрочные. Но когда вся международная система зарастает избыточным
количеством межбанковских краткосрочных кредитов, мировая экономика становится
подвластной финансовой панике. Поэтому то, что имеет смысл для одного банка
(выдавать кредиты на короткий срок), становится рискованным предприятием
для всеобщей мировой системы.

Когда восточно-азиатский кризис разразился в середине 1997
года, развитые страны и Международный валютный фонд переложили вину на
жертву — страну-заемщицу. Они обвинили заемщиков в плохом поведении, в
то время как реальная проблема состояла в том, что международная банковская
система построила настоящий карточный домик, и когда гора краткосрочных
межбанковских кредитов внезапно опрокинулась, в странах-должниках произошел
экономический обвал. Даже сегодня мировая «склонность» к краткосрочным
международным кредитам не была рассмотрена ни в Вашингтоне, ни в Базеле,
и жертвы этого кризиса продолжают принимать основные удары обвинений.

Последнее слово остается за жертвами. Меры по самоспасению
можно предпринять еще даже до того, как международная система будет исправлена.
Страны должны ограничить свою доступность для краткосрочного международного
банковского кредитования, чтобы стать менее уязвимыми для поворотов международного
кредитования.

КОММЕНТАРИЙ ОТДЕЛА ЭКОНОМИКИ

Джефри Сакс, безусловно, прав, говоря, что страны, пострадавшие
от кризиса, повинны в своих бедах лишь отчасти. Украине, так же как и многим
другим странам, переживающим этап трансформации, пришлось это ощутить на
собственном опыте. Неготовность к последствиям суперправильных импортных
решений во многом объясняет тот шок, в который впал отечественный официоз
во время первых толчков осеннего кризиса.

Однако нельзя сказать, что поднятая Джефри Саксом проблема
мировым сообществом не прогнозировалась и не понималась. Скорее проблема
в том, что глобальной экономикой просто еще не востребована структура (учреждение
или система правил), способная разрешать экономические противоречия в интересах
всех. Иными словами, глобальная экономика не настолько глобальна, чтобы
в одинаковой степени ценить все (большие и маленькие, бедные и богатые)
страны и настраивать финансовые инструменты, ориентируясь на такие ценности.

Неужели для финансистов не было ясно, что реформы «под
диктовку» МВФ (т.е. когда национальные правительства даже не понимают их
смысла) могли дать только один эффект: способствовать притоку «горячих»
денег, что дестабилизировало и без того не отличающиеся силой развивающиеся
экономики. Если на внутренних рынках развитых стран нестабильность в той
или иной мере сглаживалась органами управления, то механизмов регулирования
международных рынков капитала просто нет. Да и международные финансовые
организации совсем недавно просто требовали от своих подопечных либерализации
рынков капитала. Как оказалось, толку от этого было мало. Более того, для
стран, подобных Украине, эта либерализация помешала проводить экономическую
политику, соответствующую текущим внутренним интересам страны без оглядки
на реакцию иностранных инвесторов. Но неужели так называемые иностранные
инвесторы будут приветствовать закрытие рынка, приносящего им доход 80%
и больше годовых?

Естественно, когда обвалы на периферии «глобальной» экономики
стали угрожать лидерам, экономисты и политики «продвинутых» государств
получили заказы на разработку мер, способных ограничить или смягчить болезненные
нокдауны, которые наносит неожиданный уход «горячих» денег с рынков развивающихся
стран. Постепенно правительства развитых стран начали осознавать необходимость
институциональных реформ мировой системы движения капитала, а Запад стал
готовиться к серьезному изменению правил игры для пресечения спекуляций
на международных рынках. Впрочем, договориться не удалось и по сей день.
И вряд ли удастся в ближайшее время.

Возвращаясь к идее Джефри Сакса, трудно отделаться от ощущения,
что «открытие» закона незапланированных последствий не имеет никаких познавательных
последствий. Да, оглядываясь в прошлое, мы можем разглядеть ошибки, можем
назвать их причинами «незапланированных последствий». Но ведь это «знание»
не заменит общего безразличия сильных и богатых к слабым и бедным.