В границах административных районов приблизительно 2/3 всех сельских советов имеют бюджет, в котором собственные поступления не покрывают даже оплаты труда персонала совета ...
Благосостояние жизни населения, уровень его жизни в современной системе ценностей являются достаточно надежными мерилами не только общественного богатства, но и его справедливого и равномерного распределения в массе народа. Какие ощутимые результаты принесли крестьянину экономические преобразования на селе? Как изменился его уровень жизни, печально известная «потребительская корзина» и собственно ощущение удовлетворения от жизни?
Одним из результатов аграрной реформы, как и всех других экономических преобразований в период системной трансформации, должен стать рост благосостояния сельских жителей. И это, наверное, будет в стратегическом измерении. Медленно, но непрестанно село и сельское хозяйство развиваются, а благосостояние крестьян растет. На языке науки это можно сформировать так: институциональное развитие и формирование общественных отношений повлекут за собой новый способ жизнь на селе, сформируют новые подходы и механизмы. Ведь село — не гранитная глыба, оно тоже развивается, хотя не всегда в ожидаемом или желаемом направлении.
Как же живется крестьянину в настоящее, как любят его называть — постреформенное время. Найдут ли первые позитивные результаты реформ, четко проявляющиеся в экономике сельского хозяйства, свое отражение в благосостоянии людей, в улучшении уровня их жизни? Сельский способ жизни мы интуитивно воспринимаем правильно, несколько по-иному, чем это представляют себе некоторые мещане. Канули в Лету не только шаровары или общее пение песен, постепенно исчезают косари, кузнецы, даже традиция льноводства где-то отошла на задворки. Конопля, действительно многопрофильная сельскохозяйственная культура, вообще рассматривается только в уголовном контексте. Только кони и фурманки как живые памятники патриархального сельского хозяйства мирно пока что вписываются в сельский пейзаж. Для современного крестьянина сельская жизнь это не только труд в сельском хозяйстве (на предприятии или в собственном личном хозяйстве) или ведение сложного, почти натурального домашнего хозяйства, но и общественная деятельность, несистематические заработки и определенное отношение к образованию и культуре. Для многих крестьян, особенно у нас на Галичине, стабильными составляющими жизни являются церковь и религиозная практика. Набирает обороты сельская торговля, в отношения жителей села, кроме обычного и такого вредного «магарыча», входят деньги и денежные отношения. Словно две экономические системы объединились в сельской жизни — собственно производственная и другая, более утонченная и скрытая — воссоздание человеческих ресурсов.
К счастью, люди не руководствуются формальной логикой или законами математики, а ощущение «где глубже» достаточно живучее. Паи, земельный и имущественный, несмотря на сложность их внедрения, не дали существенного пополнения в семейный бюджет. Постепенно роль арендных отношений относительно земли и символического имущества растет, но, к сожалению, власть не сумела объединить крестьян в их экономическом сотрудничестве и конкуренции с так называемыми «инвесторами». Экономически более мощный партнер всегда будет не только «на коне», но и на «Лексусе» или хотя бы «Шевроле». Возможно, тут бы пригодились уроки прошлого. Ведь именно в нашем галицком крае, после освобождения из-под барщины, началось бурное развитие хозяйственных отношений на селе. Помощниками тогдашних крестьян были сельская интеллигенция и священники. Может, и сейчас многочисленная чиновническая рать в этом пригодилась бы?
Что такое уровень жизни современного крестьянина, из чего он складывается? Современные исследователи отмечают, что уровень жизни это не только сумма денежных поступлений на одного человека, но и способность удовлетворить жизненные потребности и персональная выравниваемость этих доходов.
На протяжении 2001–2006 годов совокупные номинальные доходы на одного человека в нашей стране выросли с 2446 до 7888 гривен (в 3,2 раза). Однако среди сельского населения Карпатского региона эти показатели значительно ниже: среднемесячный ресурс сельских домохозяйств составлял в итоге около 250 гривен (3000 гривен в год). Очевидно, что экономический подъем принес мещанам более быстрые и лучшие результаты. Отрадно, что в структуре доходов сельских жителей возрастает роль заработной платы и пенсий. Сейчас почти 77% всех доходов крестьяне получают в денежной форме, которая сильно отличается от показателей «эпохи бартера и натуроплаты».
Денежные поступления формируют расходы. Как ни удивительно, но наибольшую долю расходов галицких крестьян составляют расходы на продовольственные товары. Расходы на питание у крестьян на протяжении 2001–2006 годов выросли на 190%, и достигли 143 гривен на человека в месяц. Как бы ни радовали эти цифры торговлю, но они свидетельствуют о достаточно низком уровне жизни. Да и значительная часть этой суммы тратилась на основной продукт питания — хлеб.
Особое мерило качества жизни — уровень питания. Что бы ни говорили — качество питания реально свидетельствует о качестве жизни, и как бы ни обижались вегетарианцы, но большая часть в рационе человека мяса, молокопродуктов, рыбы, овощей и фруктов является показателем достатка. Статистика подробно отслеживает потребление населением основных продуктов питания, однако она не делит этих потребителей на сельских и городских. А разница в питании горожанина и крестьянина есть, и она очень существенная. Как глубоко ошибаются те, кто считает, что крестьянин вволю наедается молоком, маслом и мясными продуктами.
В среднем галицкий крестьянин потребляет несколько больше, чем городской житель, молока, сыра, сала и животных жиров, овощей и картофеля, значительно меньше — мяса и мясопродуктов, яиц, рыбы, фруктов и ягод. Но еще мы имеем значительные отличия в уровне питания: сельские домохозяйства с доходами более 720 гривен в месяц потребляли больше, чем домохозяйства с доходами в 180 гривен — хлеба в 1,6 раза, мяса и мясопродуктов в 7 раз, рыбы в 4,1 раза, молока и сыра в 3 раза, масла и растительных жиров в 2,2 раза, фруктов и ягод в 8, 6 раза.
Интересная тенденция наблюдается на селе. Крестьяне постепенно переориентировались с преимущественно собственных продуктов питания на покупные. Один из знакомых предпринимателей, который осмелился еще на грани тысячелетий развивать сельскую продовольственную торговлю, как-то искренне признался: «Вдруг оказалось, что крестьянин хочет хорошо поесть, он не хочет ждать очередного праздника, чтобы поесть мяса или попить пива. Покупная еда становится для него обычной. Сельская торговля вдруг стала интересоваться широким ассортиментом продовольствия». Такому явлению можно дать хотя бы два объяснения: знакомство сельских жителей с нормами жизни за границей (новые стандарты ожидания) и ростом реальных доходов (новая покупательная способность). Ученые фиксируют достаточно интересную взаимосвязь. Рост спроса на селе на некоторые продукты из тех, которые мы можем охарактеризовать как более качественные — молокопродукты, мясо, колбасные изделия, яйца, существенно опережает даже рост доходов. На научном языке мы наблюдаем ультраэластичность, с коэффициентом эластичности свыше 1,5– 1,8. Такая ситуация — золотая мечта всякой коммерции и торговли.
Но с другой, научной точки зрения, переориентация крестьян на покупные продукты питания является косвенными свидетельством роста общественного разделения труда. Это непременно повлечет за собой сокращение производства в личных крестьянских хозяйствах, которые уже переживают своеобразный кризис развития. Объективные законы экономики будут вытеснять производство из этих мелких хозяйств подсобного типа, и стремительное сокращение поголовья коров, возможно, — первое подтверждение этого. Вот где поле для государственной политики!
Не последнюю роль в доходах сельских жителей играют денежные поступления от трудовой эмиграции. Если когда-то галицкого крестьянина и гуцула за границу погнала безысходность и бедность, то теперь — поиски лучших заработков. У сельского населения стойко сформировались определенные пороги уровней заработка, ниже которых никто просто не хочет работать. Это, конечно, не рыночное явление, сформированное явно неадекватной сельской жизни системой социальной защиты. Тяжело представить безработного на селе тому, кто живет в сельской местности. Работа есть всегда, она аж просится в руки. Но кто за эту работу заплатит? Местное самоуправление, которое во всех странах является двигателем развития сельских территорий, поставлено в такое унизительное финансовое состояние, что иначе, как бедняком, его не назовешь. Ведь в пределах административных районов приблизительно 2/3 всех сельсоветов имеют бюджет, в котором собственные поступления не покрывают даже оплаты труда персонала совета. Такое состояние порождает не только безусловную послушность но и полную безынициативность. Бедность имеет свойство размножаться, и никто бедному не запретил быть принципиальным.
Поэтому те, кто может и хочет работать — находят эту работу или рядом, в сельском хозяйстве, или же испытывают различные формы эмиграционного заработка. Сложнее всего женщинам. То, что предлагает наш, с разрешения сказать, рынок труда на селе — это насмешка над достоинством человека. Медицинская сестра или фельдшер за 650 гривен, учительница за 750 гривен, уборщица за 300 гривен, и своеобразный хит: заведующая библиотекой за 320 гривен (неполная ставка), заведующая домом культуры на подобных унизительных условиях. Может кому-то посчастливится работать бухгалтером — экономистом за 800–1200 гривен. Но при условиях платных услуг нашего родного государства, высокой, почти европейской, стоимости всего, безальтернативной коррупционной системы — это почти ноль. Особенно, когда у вас двое-трое детей. Не дай Бог, ваш ребенок окажется одаренным, и он вполне обоснованно захочет учиться на юридичному факультете — это же 15 тысяч гривен в год только официальной платы, плюс дорога, питание и заоблачная цена на наемную квартиру. Думал ли кто-то над этим? Ведь преданная мама и папа порой готовы на все ради детей. И как им не дать шанс в жизни?
Село богато детьми, и их всегда полно на улицах, берегах водоемов, они провожают и встречают скот с пастбищ, ухаживают за домашней птицей, помогают в посильном труде. Традиционно в сельских семьях детей больше, чем в городских. Поэтому так распространены на селе семьи с тремя детьми. Но дети, чтобы подрасти, нуждаются много в чем. Наши исследования показали разительную картину зависимости уровня питания от количества детей в семье. Если в среднем один сельский житель Львовщины расходует на питание около 2,75 гривни в день, то при наличии одного ребенка эти расходы снижаются до 1,9 гривни, при двух детях — до 1,74 гривни, а при трех и более детях снижаются до 1,0 гривни и менее! Вот такая социальная политика в действии...
Вот и выходит, что эмиграция трудовая вместо того, чтобы формировать инвестиционные ресурсы, формирует благосостояние государственных чиновников и тех работников социально-культурной и образовательной сферы, которым государство добросовестно, постоянно и главное — незаконно, недоплачивает. А ресурсы — немалые. Однако трудовая эмиграция породила несколько проблем, в разрешении которых нужна поддержка или мудрое вмешательство государства. Группы продленного дня и опекунский надзор учителей за детьми эмигрантов, лучшая связь, социальное обеспечение, защита финансовых потоков от посторонних глаз, облегчение и удешевление трансферов средств, информирование и доступ к информации с Родины — это только предварительный перечень. А то у нашего государства выходит, как у бандитов: вы нам деньги, а мы вам право жить и дышать.
Серьезной проблемой является социальное расслоение села. На селе сформировались и стали стойкими целые маргинальные группы жителей. Раньше село почти не знало такого нашествия пьяниц, бездельников, безнадзорных и социально разуверившихся людей. Особый «шик» социальному расслоению добавляют «богатые Буратино» из городов, возводящие по селам свои замки и владения. Благо, что Земельный кодекс дает столько возможностей для фантазии — хочешь, «фермером» станешь, нет, так «крестьянское хозяйство» создашь, в крайнем случае можно и «садоводством» заняться. Но и без горожан расстояние между богатыми и бедными на селе приобретает угрожающие размеры. По нашим расчетам, разрыв в потреблении продовольственных товаров между наиболее бедными и наиболее богатыми составляет более 8 раз, по непродовольственным товарам аж 16,2 раза и по услугам в 330 раз. Это ли путь гармоничного развития сельских поселений, это ли дорога к социальному партнерству?
Как видим, село и крестьянин ощущают на себе все преимущества и недостатки реформирования экономических отношений на селе. Сельское хозяйство постепенно выходит из затяжного трансформационного кризиса, но формирование будущей структуры аграрного производства требует глубокого анализа. Будет ли доминировать латиноамериканская латифундистская модель крупнотоварного производства или все-таки мы приблизим «остров Украина» к «материку Европа», где существует четкая ориентация на производителей семейного типа. А основной вопрос — это сельское развитие. Хотя сознательно мы не разделяем тех черных тонов публикаций, сравнивающих состояние на селе с ситуацией чуть ли не на кладбищах. Село — тоже живой общественный организм, меняющийся и модернизирующийся. Возможно, при новых условиях некоторые функции станут для села слишком тяжелыми? Все зависит от того, каким мы хотим видеть село. В современном мире, и даже в Европе уже реально действует несколько моделей развития села и сельских территорий. Может, стоит присмотреться и попробовать идти в ногу с цивилизованным мировым селом?
Но и если государство отвернется от села, оно замечательно докажет свою жизнеспособность и состоятельность к самовосстановлению. За годы независимости село и сельское хозяйство попадало несколько раз в достаточно сложные ситуации. Однако смогло себе помочь, да еще и наперекор логике страну продуктами питания обеспечивало. Село будет развиваться... Однако мы получим село, которое может не отвечать современным представлениям об общественном развитии. Поэтому стоит присмотреться повнимательнее к селу и его проблемам.
