По подсчетам специализированных органов финансовой разведки до 2010 года из Украины через схемы фиктивного экспорта и импорта выводилось 11,6 миллиарда долларов. В 2010-2013 годах эта сумма выросла до 20 миллиардов долларов в год (!) Для сравнения: МВФ, который «заставил» украинскую власть поднять коммунальные тарифы и обложить украинских пенсионеров налогами, обещает дать в третьем транше только 1,7 миллиарда долларов.
Точных данных о темпах выведения средств из страны за период с 2014 года, нам, к сожалению, не удалось получить. Эксперты называют только приблизительную цифру — 17 миллиардов долларов — по той же схеме фиктивного экспорта-импорта. По нашим данным, которыми, к слову, в настоящий момент оперируют и в НАБУ, только государственные предприятия и только в 2014 году по предварительным данным вывели из страны 110 миллиардов гривен.
И оффшоры — это лишь начальный этап, так сказать «этап» стирки, который проходят выведенные из украинской едва дышащей экономики деньги. Дальше эти миллиарды оседают на счетах стран первого мира. Отсюда в украинских экс- и действующих министров, налоговиков, таможенников и даже Президентов — грандиозные апартаменты, имения и бизнес в Лондоне, Сардинии, Лихтенштейне... С чего, по большому счету, можем сделать вывод: экономики богатых государств получают бесплатную финансовую помощь от... бедных и коррумпированных.
Готовя этот материал, мы нашли немного старую, но достаточно красноречивую статистику. Участники Инициативы относительно возвращения украденных активов (Stolen Asset Recovery Initiative — СТАР) из Вашингтона подсчитали, что ежегодно страны, которые развиваются, от коррупции теряют до 40 миллиардов долларов, и что за 15 лет до 2011 года было возвращено только пять миллиардов. Основная часть средств так и не найдена.
Тему этого «специфического» круговорота денег в глобальной экономической системе мира мы подняли в разговоре с президентом Специального комитета экспертов Совета Европы по взаимной оценке мероприятий противодействия отмывания средств и финансирования терроризма — MONEYVEL, председателем подразделения финансовой разведки Княжества Лихтенштейн Даниэлем ТЕЛЕСКЛАФОМ в эксклюзивном интервью «Дню».
— Банковские счета скольких украинцев сегодня держит заблокированными Лихтеншнейн? И о какой сумме идет речь?
— В первую очередь замечу, что мы не являемся членом Европейского Союза, но ведем такую же политику относительно санкций против чиновников, которые были заподозрены в коррупции и отмывании средств, в частности в Украине.
На данный момент мы заблокировали счета 24 лиц на сумму около 25 миллионов долларов. Идет речь о сумме на начало блокирования. То есть, два года тому назад. Конечно, в настоящее время эта сумма уже является немного другой. Я не могу ответить корректно, какой именно.
— Как Госфинразведка Лихтенштейна сегодня сотрудничает с украинскими коллегами относительно возвращения украденных у Украины денег?
— Впереди еще много работы. Украина, прежде всего, должна доказать, что эти активы были действительно добыты преступным путем. Только после этого мы можем говорить об их возвращении. Все будет зависеть от результатов уголовных расследований, которые будут проведены в Украине. Если будет доказано, что эти активы добыты уголовным путем, или использовались для финансирования противоправных действий, тогда мы сможем их конфисковать. И, конечно, в таких случаях мы 100% возвращаем деньги государству, из которого они были выведены.
Конечно, мы понимаем: на это нужно время. Но Украина должна все же действовать более оперативно. Мы не можем блокировать счета вечно.
— На протяжении какого времени вы можете держать «подозрительные» счета замороженными?
— В нашем законодательстве нет нормы, которая бы определяла конкретное время. Все зависит от решения суда. В Лихтенштейне есть прецедент, когда мы 10 лет держали замороженными счета. Идет речь о деле бывшего военного правителя Нигерии Сани Абачи. И в конечном итоге мы вернули Нигерии 168 миллионов евро, которые Абача со своими сподвижниками разместил на счетах в наших банках.
Поэтому так важно, чтобы Украина сегодня показала прогресс в национальных расследованиях по делам относительно отмывания средств украинскими чиновниками. Без этого нам будет сложно апеллировать в суде, чтобы он позволил нам держать счета заблокированными.
— Какое наказание предусмотрено в Лихтенштейне для нерезидентов, если будет доказано, что они использовали финансовую систему княжества для отмывания «грязных» денег?
— Мы говорим об отмывании средств только в том случае, когда будет доказано, что эти деньги были добыты преступным путем. И эта часть работы сегодня зависит от нашего сотрудничества с Украиной. Ведь мы не можем вести следствие на вашей территории.
Есть еще один важный момент — люди в Лихтенштейне должны поверить, что идет речь именно об отмывании средств, добытых нелегальным путем в Украине.
К сожалению, сегодня нет 100%-го успеха ни по первому, ни по второму моменту.
Сегодня мы сконцентрированы на том, чтобы помочь Украине вернуть украденные у нее деньги. Но есть вещи, которые от нас не зависят.
— Мой вопрос касается все же больше превенции: как Лихтенштейн заботится о том, чтобы нечестные чиновники из других стран — и Украины в том числе — не имели искушения прятать украденное на территории княжества? К примеру, США в настоящее время пытаются привлечь к ответственности украинского бизнесмена Дмитрия Фирташа по подозрению в использовании американской банковской системы для отмывания средств. Если вина будет доказана, наказание за это серьезное — конфискация имущества и тюремный срок. Насколько суровым является законодательство Лихтенштейна? Потому что, как я понимаю, коррумпированные чиновники почему-то его не боятся.
— Вы правы, в США более суровое законодательство в этой сфере. Нам же все еще очень сложно доказать преступный характер происхождения денег.
— Вы являетесь президентом Специального комитета экспертов Совета Европы по взаимной оценке мер противодействия отмыванию средств и финансированию терроризма — MONEYVEL. В следующем году организация отмечает 20-ю годовщину со дня ее создания. Какую вы сами даете оценку эффективности работы Спецкомитета, который вы возглавляете?
— Сегодня мы непосредственно сконцентрированы на обработке и анализе отчетов от стран-членов организации (а их сейчас — 34) относительно того, как они осуществляют борьбу с отмыванием средств и финансированием терроризма.
Ежегодно каждая страна проходит оценку в MONEYVEL. И если вы посмотрите на отчет, который был сделан нашей организацией двадцать лет тому назад и в настоящее время, то вы увидите — это две больших разницы. Поэтому я убежден, что эффективность нашей организации значительно возросла. Государства стали значительно серьезнее относиться к нашей аттестации.
Непосредственным нашим влиянием на успех стран в этой сфере является их маркировка в белый, серый или черный список.
— Какие санкции предусмотрены для резидентов «черного» и «серого» списков?
— Это не прямые санкции — как штрафы или блокирование возможности получать кредиты или международную финансовую помощь. Идет речь о преградах для осуществления определенных видов банковских операций. Скажем, если вы хотите перевести средства на счет какой-то из стран-членов нашей организации, а ваша страна — в «черном» списке, то банк, который должен получать эти средства, вынужден применять значительно более сложную систему проверки вас и вашей операции, или же вообще ее заблокирует.
Конечно, это не является прямым инструментом влияния на страну, которая не хочет бороться с отмыванием средств. Но неудобства, которые создает эта санкция, достаточно серьезные. Кроме того, государству придется, кроме всего прочего, потратить очень много времени и усилий, чтобы выйти из серого, черного списков или Moneyvel. Следующее оценивание у нас запланировано на март следующего года.
— Во время презентации на семинаре вы заметили, что в частности вашей Госфинразведке довольно сложно, а, по сути, практически невозможно блокировать выведение средств из страны представителями действующих режимов, прежде всего, из-за «круговой поруки» и политической или же коррупционной взаимозависимости всех органов власти. Поскольку вы, посылая запрос в Госфинразведку той страны, чей министр хочет перевести на счета, скажем, банку в Лихтенштейне сотни миллионов долларов, практически стопроцентно получите ответ, что все в порядке — «министр и его деньги — чисты». На мой взгляд, пока есть такие случаи говорить о том, что система противодействия отмывания средств в Европе эффективна, не приходится. Каким вы видите решение этой проблемы?
— Прежде всего, замечу, что здесь затрагивается вопрос автономии работы Госфинразведок разных государств. Мы не имем права вмешиваться в работу друг друга. Единственной гарантией эффективности нашей работы является независимость нашего руководства. Меня тоже назначало на должность правительство, но я не завишу от него.
Я говорил о гипотетическом кейсе. Не об Украине. Я привел этот пример, чтобы объяснить, что этот риск «консультаций» между субъектами власти, когда они принадлежат, скажем, к одной партии есть, и его нужно учитывать.
— Так все же, имеете ли вы механизм, чтобы заблокировать «подозрительную» транзакцию публичного лица какой-то страны, даже когда Госфинразведка этого государства говорит вам, что все «Ок»?
— Конечно, мы пользуемся многими каналами получения информации. СМИ являются одним из них. Разуметься, значительно проще работать с теми странами, где есть высокий уровень свободы прессы. Ведь часто средства массовой информации тоже бывают замешены в схемах по отбеливанию преступных денег.
