Готовя материал для статьи «Соглашение с Shell может вывести Украину с политической орбиты Москвы» («День» № 15), автор послал вопрос доктору Ирине Лендел (к сожалению, ответы немного опоздали, и мы подаем их отдельным материалом). Украинка по происхождению, она сделала в США хорошую карьеру, считается известным экспертом по энергетической политике, работает заместителем директора Центра экономического развития при колледже урбанистики Государственного университета Кливленда, была соруководителем и ведущим аналитиком исследования «Анализ экономического потенциала сланцевых коллекторов в штате Огайо». Этот штат благодаря сланцевой революции (в 2009 и 2010 годах здесь было по одной скважине, в 2011 году дано 94 разрешения на их бурение, в августе прошлого года — 239) также существенно увеличил производство стали и занял по этому показателю второе место в США, создав тысячи дополнительных рабочих мест как в газовой, так и в металлургической отраслях. Сейчас и Украина, заключив договор о распределении продукции с компанией Shell и заканчивая переговоры с компанией Shevron, намерена пойти по этому пути. Однако у нас продолжаются разговоры о рисках, сопровождающих добычу нетрадиционного газа, а порой и протестах по этому поводу. Следовательно, вопросы «Дня» к Лендел касались в основном охраны окружающей среды.
— При каких условиях, на ваш взгляд, в Украине можно причинить вред природе и человеку во время общей с Shell разведки и последующей добычи нетрадиционного газа? Или это вообще невозможно?
— Любое промышленное производство связано с рисками для окружающей среды. Очевидно, что добыча сырьевых ресурсов имеет даже большие риски. Однако наибольший вред окружающей среде можно причинить тогда, когда не выдерживается технология производственного процесса. Интрига разработки сланцевых залежей нефти и газа заключается в том, что в процессе бурения применяется технология гидроразрыва пластов. Она не столь уж нова, ее использовали в бурении уже давно, как и специальные добавки к растворам, которые помогают дольше держать открытыми отверстия в сланцах или твердых песчаниках, созданные в результате гидроразрыва.
Чтобы правильно оценить все соответствующие риски, необходимо определить их причины и изучить пути минимизации этих причин. Например, есть риски, связанные с использованием большего количества воды, чем при традиционном бурении; а именно — покупка и транспортировка воды, хранение отработанного раствора, его очищение и утилизация, изоляция грунтовых вод при прокладывании вертикального ствола скважины, хранение и использование горючего и масел на буровых площадках и тому подобное. Наибольшее количество задокументированных в США случаев причинения вреда окружающей среде связано с хранением отработанной воды (в частности, перетекание ее в результате дождей за пределы открытых водоемов, где она сохраняется) и авариями на дорогах, вызванными значительным количеством крупных грузовиков там, где их раньше не было (речь идет также о перевозке воды в контейнерах там, где нет специальных водопроводов).
Для того чтобы оценить эти риски, необходимо знать, что предусмотрено технологией тех компаний, которые привлечены к разработке месторождений в Украине. Например, в Огайо запрещено создавать открытые водоемы для отработанной воды — вся она сохраняется только в закрытых контейнерах. Есть также много примеров того, как компании добровольно, даже без требований законодательства, принимают предупредительные меры, чтобы не причинить вред окружающей среде. Например, вся территория буровой площадки покрывается специальным покрытием, которое не позволяет жидкости попадать в почву. Некоторые компании обязательно моют машины, выезжающие за пределы площадки.
— Готова ли, на ваш взгляд, украинская сторона к тому, чтобы полностью обеспечить выполнение подписанного соглашения, а также гарантировать безопасность окружающей среде и людям на таком же уровне, как и Shell?
— Это вопрос к украинской стороне. Я могу лишь сказать, что у компании Shell одни из самых высоких стандартов в охране окружающей среды. Украинская сторона в ходе сотрудничества может позаимствовать очень много полезного.
— Что может помешать использованию в ходе осуществления этого проекта также и украинской техники и материалов?
— Я считаю, что трудности в локализации материальных ресурсов для добычи нетрадиционного газа в Украине могут возникнуть из-за несовершенства существующих на сегодняшний день в Украине технологий и отсутствия практики использования технологий, применяемых компаниями, которые уже имеют опыт бурения сланцев. Я когда-то давала ответ на подобный вопрос в Огайо и исходила при этом из материалов интервью с представителями компаний, которые пришли на сланцевые месторождения этого штата. Итак, согласно им, любая компания в начале работы в новом регионе всегда применяет проверенные кадры, технику, технологии и материалы, а также поставщиков, которые использовались в предыдущей практике. При этом компания сознательно тратит значительные средства на транспортирование кадров, техники и материалов в новый регион, изучая бизнесовый, кадровый и ресурсный потенциал этого региона. Таким образом обеспечивается высокое качество технологического процесса, отрабатывается технология на местах и тому подобное. С экономической точки зрения целью компании является использование местных ресурсов и материалов и снижение стоимости транспортирования при условии, что местные кадры, местные подчиненные компании и материалы смогут обеспечить высокое качество технологии, принятой в этой компании. Когда компания выходит на перспективы длительного пребывания на том или ином месторождении, она будет искать пути удешевления процесса, привлекать местных партнеров, вкладывать деньги в подготовку местных специалистов, будет использовать местные кадры, материалы и подрядчиков.
— С какими проблемами в ходе изучения и эксплуатации месторождений могут столкнуться стороны партнерства — Shell и Украина?
— Думаю, их может быть немало: политические, экономические, технологические. Чтобы делать правильные экономические расчеты и не закладывать большую составляющую этих рисков в стоимость разработки месторождений, необходима политическая стабильность и прогнозированность экономики. Нужна четкая база расчетов — нормативов, налогов, стоимости сырья и так далее. Очень многое будет зависеть от геофизических характеристик залежей — это будет определять, сколько и какой продукции компании смогут получить из скважины и каким будет коэффициент возвращения инвестиций. Кроме того, огромное значение в данном процессе имеет наличие или отсутствие инфраструктуры.
— Какие именно политические препятствия для этого проекта могут возникнуть в Украине, способны ли на ощутимое сопротивление ему украинские экологи и как должны стороны проекта проводить работу с местным населением и органами власти?
— Исходя из данных в печати — да, сопротивление есть, и это естественно. Но возможны разные виды сопротивления. Один исходит из того, что люди и даже специалисты не до конца понимают характер рисков и возможные их последствия. А есть сопротивление, основывающееся на реальных опасениях. В данном случае люди владеют информацией и хотят добиться справедливой компенсации рисков. А лучшее оружие против сопротивления — прозрачность и адекватность компенсирования рисков.
— Почему, на ваш взгляд, возникли преграды для осуществления проекта с Shevron в западных регионах Украины? В частности, некоторые украинские эксперты отмечают, что в этих регионах существует большая экологическая опасность при добыче нетрадиционного газа. Можете ли вы это подтвердить или опровергнуть?
— Сопротивление, о котором я читаю в прессе, объясняется в основном тем, что местные общины не были привлечены к обсуждению соглашения, и непрозрачностью процесса принятия решений. Чтобы говорить о большей или меньшей экологической опасности, нужно брать бумагу, карандаш, оценивать новые возможности, которые открываются для данного региона, и риски, которые возникают. Я думаю, правительство и местные власти заинтересованы именно в таком подходе.
