Вопрос вступления Украины в ЕС периодически актуализируется в головах представителей власти, а позже – и рядовых украинцев. Преимущественно это происходит накануне / во время соответствующих официальных мероприятий или визитов официальных лиц. Кроме «вступления», особенно часто используют такие слова, как евроинтеграция, промышленный безвиз, инвестиции. О том, какая «ценность» этих определений и насколько мы близки к ЕС - рассказывает исполнительный директор ОО «Украинский центр европейской политики» Любовь АКУЛЕНКО.
ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЧАСТЬ ВЫПОЛНЯЕТСЯ НЕПЛОХО
- Интеграция Украины с ЕС. Есть политическая часть, а есть - экономическая. Насколько Украина выполняет их? В каких сферах больше, а в каких - прогресс минимальный?
- Если мы говорим об интеграции Украины в ЕС, то Соглашение об ассоциации - отдельный процесс. Потому что вступление - это Копенгагенские критерии: политические, экономические. Сейчас они к нам не применяются. Сейчас в Украине соглашение, которое содержит политический, экономический и торговые блоки. И мы, как Центр, оцениваем именно это сотрудничество. Политическая часть выполняется неплохо. Наш анализ показывает - 65%, это в частности:
• внутренние реформы - 55,4%;
• внешняя политика безопасности - 75%;
• национальная безопасность и оборона - 80,9%;
• верховенство права и свободы - 49,7%.
Почему так, потому что там простые обязательства. Также была дискуссия о блоке по безопасности, мол, у нас высокий процент выполнения, потому что там только присоединение к конвенциям, соглашениям, которые прописаны.
Однако есть так называемые «красные линии, маячки», критические точки, которые мы перешли: судебная реформа (недореформированные суды), антикоррупционная реформа, реформа госслужбы. Эти проблемы являются краеугольными для европейцев. В целом политическая часть критически важна для нашего продвижения дальше к Копенгагенским критериям.
Однако можно сказать, что мы тренируемся к членству, потому что в нашем Соглашении и в Копенгагенских критериях идентичны сектора и блоки.
Экономический блок сложнее, потому что нужно развалить советскую машину ГОСТов и ДСТУ и перейти на европейские стандарты. Мы начали это делать, и я этому рада.
- Что мешает? Насколько интеллектуально и технологически Украина готова перейти к стандартам Евросоюза?
- Думаю, нам нужно время, чтобы в политической части мы смогли эту гидру сломать. Надо также понимать, что такие политические изменения или происходят быстро, как это было в Грузии, но возможны откаты, или длятся долго. Я понимаю, что мы идем по пути, когда реформы потребуют времени.
Верю в то, что мы не Россия, здесь изменения будут, поскольку у нас много групп, которые хотят, чтобы страна развивалась и была европейской. Последняя волна 2020 года Мирового исследования ценностей показывает, что украинцы все больше приближаются к ценностям самореализации, отходя - от выживания. Для нас важны демократия, свобода слова.
Интеллектуально у нас прекрасная рабочая сила, но нужно инвестировать деньги в науку и технологии. Единственное, где нет этой проблемы, это в сфере аграрных технологий, но вопрос - украинские или купленные мы здесь используем. И в IТ-секторе, но и здесь мы разрабатываем для кого-то, а не для себя.
Есть технологические вопросы. В ЕС совсем другой подход. Это их общие правила безопасности. Например, товар должен быть безопасным, не бить током, чтобы им нельзя было порезаться. А уже сами технологические процессы - в каждой сфере есть свои стандарты. Это уже вопрос бизнеса.
Кстати, европейские принципы НАССР в пищевой сфере мы уже сделали и сейчас работаем с реформой детского питания.
ВОЙНА С РФ И ВНУТРЕННИЕ ИСКРИВЛЕНИЯ
- Как война на востоке Украины и ситуация с COVID-19 повлияли на евроинтеграционные процессы?
- Война стимулировала нас развернуться в сторону Евросоюза. Россия еще в 2011 году создавала проблемы для нашего экспорта. И бизнес уже тогда начал переориентацию на Запад (тогда, собственно, шли переговоры по Соглашению).
Когда началась война, Европейский Союз сразу дал преференции для наших аграриев, потому что они понимали, что Украину нужно поддержать. Кроме того, мы сразу после Майдана приняли необходимое законодательство по аграрной группе и изменили правила и стандарты.
Промышленность пострадала очень сильно. Потому что здесь были технологические цепочки еще советской экономики. Однако после начала агрессии РФ Украина приняла законодательство, которое запустило переход на европейские практики технического регулирования. Думаю, если бы не война, мы бы очень долго к этому шли.
Из-за пандемии COVID-19 торговый баланс Украины в 2020 году просел. В 2019 году был 24 млрд долларов, а в 2020 г. – 21,9 млрд долларов. Сейчас впечатление, что экспорт стабилизируется, и за последние 6 месяцев он составляет 13,4 млрд долларов. Предполагаем, что он выйдет на уровень 2019 года, а может, и будет больше.
- Была информация о существенной критике Украины со стороны евроструктур в отношении отката реформ государственного управления... Кроме того, насколько недореформирована у нас сфера энергетики?
- В Украине тысячи госслужащих были набраны без конкурса. Учитывая то, что ЕС дает деньги на эту реформу и многие из госслужащих получают зарплату из европейских фондов, я думаю, что это плохо. Это тоже та «красная линия», о которой нам будут напоминать. Наша проблема в том, что мы всегда даем ЕС эти аргументы.
Если говорить об энергетике, то в целом мы за последние пять лет кардинально перестроили модель рынка. С централизованной советской системы перешли на конкурентный рынок европейского образца. Приняли все законы и подзаконные акты - максимально выровнялись с ЕС.
По рынку газа мы даже частично интегрировались в ЕС, европейские цепочки по его импорту имею в виду.
Вот когда мы начали эту модель рынка внедрять у себя, то возникли неприятные проблемы. Самая главная - мы очень некорректно продолжаем поддерживать население, искажая рынок. Как это работает в ЕС? У них есть рыночные цены, поставщики покупают газ, электроэнергию для населения. Если европейское правительство хочет поддерживать население, то оно это делает через гарантирование некоторых объемов. Поставщиков обязывают, чтобы этот энергоноситель был для населения.
А государство Украина вмешивается в цену. И это плохо для «Нафтогаза», облгазов - они несут убытки. Это искажает рынок и приводит к коррупции.
И относительно электроэнергии - тоже. Выделили ядерную энергетику в отдельную группу и заставляем электроэнергию продавать дешевле, чем она стоит на рынке.
Мы вроде бы сделали это как в Европе, но сам рыночный механизм искривлен. По двум причинам: популизм, потому что не могут наши политики сказать, что цена сейчас на газ будет рыночной, а поддерживать мы будем только бедных. А второй момент - это коррупция. То есть на рынке один и тот же продукт с двумя ценам. Одна из них задумана как социальная, а по факту к ней имеют доступ и олигархи.
Все понимают, что цена газа в Украине - это скользкий вопрос, потому что мы бедная страна. Отпустить цены в «свободный полет» - и будет кризис неплатежей. В Европе, если потребитель не платит, его штрафуют, отключают газ или электричество. У нас проблема как раз не в тех, кто получает субсидии, а в среднем классе. У нас это люди, которые не могут претендовать на субсидию, но которые не богаты. Однако нужно применять европейскую практику.
КРИТИЧЕСКИ ВАЖНА ПОЛИТИЧЕСКАЯ ВОЛЯ
- А что в Украине с сектором электронных коммуникаций - насколько мы готовы вместе с Евросоюзом двигаться к Единому цифровому рынку?
- Стараемся продвигаться в этом направлении. Европа тоже этот рынок развивает, ведь она отстает от США и Китая. Для Украины в этой сфере много возможностей, особенно для вхождения в Единый цифровой рынок. Вопрос в том, будет ли у нас политическая воля, чтобы с советских криптоалгоритмов перейти к международным. Потому что то, что у нас есть в этой сфере, - это старая школа, которая тянется еще со времен СССР.
Для понимания, у нас фактически все, кто используют доверительные услуги, работают еще на «советском» стандарте. Поэтому для многих институтов в Украине будет проблемой это оборвать.
Как вариант, параллельно могут существовать две опции, чтобы начать постепенный переход на эти европейские криптоалгоритмы.
- Торговля с ЕС. Насколько приведение законодательства Украины к критериям Евросоюза позволит ее расширить... Что сейчас сдерживает больше всего?
- Здесь вопрос не только стандартов, критериев, здесь вопрос политической воли. Но обо всем по порядку. В аграрном блоке есть квоты, разумеется, европейцы будут защищать себя. Но нам выгодно с ними работать.
Еще есть другая проблема. Мы более или менее движемся по отраслевому регулированию: географические указания, фермерство, семена, маркировки. Самый большой провал - в части развития сельских территорий. У нас село само по себе, и это больной вопрос. Потому что общий мировой тренд - урбанизация. Крестьяне выезжают в города, и в Европе это учитывают. Через свой аграрный фонд они вкладывают миллиард евро в поддержку малого фермерства. Это социальный проект, чтобы люди остались. У нас же был скандал, когда половину денег на поддержку фермеров отправили на поддержку производства курятины.
Из промышленной группы товаров мы на самом деле не очень многое сейчас производим - возим сырье. Чтобы нас допустили с товарами с добавленной стоимостью, то в ЕС уже действует регулирование. Как раз сейчас мы бьемся за «промышленный безвиз», чтобы получить доступ.
Еще вопрос в том, что они не доверяют нашим лабораториям. Я не уверена на все 100%, но большинство наших лабораторий недореформированы, не имеют необходимого оборудования и не могут работать на уровне европейских лабораторий. В ЕС сейчас дают деньги своим странам-членам, чтобы они имели соответствующее оборудование. А мы? Это вопрос очень сложный. Но думаю, они будут идти нам навстречу в определенных вопросах.
Но здесь мы снова возвращаемся к политической воле руководства страны провести все реформы, иначе нас всегда будут возвращать назад.
НЕРЕФОРМИРОВАННЫЕ СУДЫ, «КРАСНЫЕ ЛИНИИ» И ГРАМОТНЫЕ КОММУНИКАЦИИ
- Вопрос об инвестициях - почему Европа, мир очень осторожно вкладывают деньги в Украину? Ну, и шире: насколько мы близки к вступлению в ЕС?
- Инвестиции придут сюда, когда будут реформированы суды. Об этом уже давно все говорят.
На самом деле почему президентка Эстонии Керсти Кальюлайд так резко высказалась, мол, еще 20 лет сюда не зайдут. Потому что у их бизнесмена очень некрасиво забрали бизнес Sky Mall.
Вопрос инвестиций и членства в ЕС можно поднимать только тогда, когда та или иная страна, и политики, и государственные служащие, готова нас поддерживать. А мы переходим «красные линии», которые выставляет ЕС, и параллельно еще и ссоримся с нашими партнерами, которые могут поддержать наше членство.
Если мы хотим быть в Европе, то должны учитывать их интересы здесь. А широкий контекст такой, что мы должны быть на политических радарах стран ЕС, мира и не только на них, еще - на торговых, экономических, культурных. Надо проводить отдельную работу с депутатами стран Европы, чиновниками. В частности, этим должно заниматься гражданское общество, и многие это уже делают. Также государство должно стимулировать такие неполитические контакты.
И не надо думать, что наши друзья будут и так нас поддерживать. Наше членство - это как хрупкий лед. Надо грамотно коммуницировать со всеми.
Потому что только когда в парламенте Франции, Испании и других стран появятся парламентарии, дружественные к нам, которые знают о наших проблемах, успехах, только тогда есть шанс. Мы должны субъективизироваться в головах европейцев. Наше место должно быть не в кейсе восточных соседей ЕС, таких как РФ, Азербайджан и Грузия. Мы должны быть на «европейских радарах членства» как Балканы.
