Недавно в Харькове по приглашению ГО «Майдан мониторинг» с общественными активистами общался правовой советник отдела Стратегии Главного Аудиторского Бюро Польши Петр Кульпа. Он постоянно посещает нашу страну, а в 2013—2014 гг. работал в нашей стране, стал одним из разработчиков нового Закона Украины «О государственной службе», собственно — автором его концепции.
Выступление польского специалиста с украинским корнем привлекло значительное внимание интернет-аудитории. Его запись в течение короткого времени получила свыше четырех с половиной тысяч пересмотров и три с половиной сотни одобрительных оценок. Идет речь не о видеоклипе, коротком топ-сюжете или популярной киноленте, а о длительном (три часа) профессиональном изложении аналитического материала, который резко суживает потенциальную аудиторию. Впрочем, это не помешало популярности. Причину в самом начале встречи удачно отметила ведущая — о таком в Украине не говорят. Или почти не говорят. Следовательно, имеем свежее слово со стороны осведомленного во многих украинских тонкостях и небезразличного к судьбе Украины эксперта. В известной степени можем утверждать, что имеем дело не только с личной позицией. Поэтому в дальнейшем, по согласованию с автором, печатаем сжатое изложение его публичной лекции.
Полную версию можно пересмотреть по адресу: https://www.youtube.com/watch?v=9X2X3Y1LIG0&feature=youtu.be
Владимир БОЙКО, Чернигов
Анализ институционных патологий: опыт Польши и шансы для Украины
Петр КУЛЬПА, правовой советник отдела Стратегии Главного Аудиторского Бюро Польши
Типичный общественный кризис наступает тогда, когда ожидания людей растут быстрее, чем их можно удовлетворить. Когда останавливаются возможности, люди понимают — шансов для роста нет, и в результате происходит взрыв. Так было во время Евромайдана: тогда многим казалось — достаточно подписать Ассоциацию с ЕС, и все пойдет хорошо. Вдруг кто-то останавливает ожидания...
Подобных ситуаций в истории случалось немало. В принципе, никто не может обеспечить соответствие между ожиданиями и возможностями, а это значит — угроза революционных катаклизмов присутствует всегда, в любом обществе. До сих пор в мире придуманы два способа сохранения власти при условиях неизбежности отмеченного разрыва.
Первый открыли фараоны Древнего Египта. С помощью силы они весь доход, который производило общество, закапывали в пирамиды или же другие гигантские сооружения. При этом уровень жизни не повышался, орудия труда почти не развивались. Построение Китайской стены имело ту же цель. Так могло продолжаться столетиями и даже тысячелетиями. Уничтожение дохода общества гарантировало сохранение власти. Такой способ делает людей бедными, чтобы они удовлетворялись минимальными потребностями и не задумывались над своими правами. Как правило, при подобных обстоятельствах сознание людей рабское. Так они не угрожают стабильности власти.
Второй способ — финикийский. Финикийцы открыли до сих пор невиданные функции денег, а вместе с ними — кредит. Оказалось, что можно людям позволить иметь хорошее образование, дома, дороги, бассейны и другие радости жизни, но в кредит. Тот, кто платит кредит, стабилизирует власть. Они боятся беспорядков, потому что в таком случае проценты пойдут поднимутся, и должники много потеряют. Поэтому для них важно, чтобы власть сохраняла стабильность. Это другой ответ на тот же вопрос.
Разница между этими двумя способами сохранения власти хорошо видна на примере Спарты и Афин: древние греки смогли построить много прообразов институций, которые применяются и до сих пор.
Спарта была основана на территории, связи с морем у нее не было. Они даже стены не строили, потому что были типичными агрессорами. Кто есть кто в этой системе отношений регулировала политическая власть. Все строилось на жесткой иерархии. Политические враги уничтожались физически — каждый год спартанцы устраивали своего рода охоту на самых умных, следовательно — потенциально опасных илотов. В то же время между собой спартанцы были равны — для государства важно иметь более-менее широкий класс людей, которые являются равными и несут общую ответственность за страну. Экономика обслуживала политику. Она строилась на секторных монополиях, причем эффективность значения не имела — спартанцы высмеивали богатство.
Афины — это море, торговля, богатство. Никаких ограничений для конкуренции здесь не существовало — и в политике, и в экономике. При наличии рабов преобладала личная свобода, ведь только свободный человек может быть эффективным. Отсюда — философия, диспуты, образование. Политические споры разрешались через суд. Политика служила экономике. Имущество имело решающее значение для определения места в социальной структуре общества: у кого его больше — тот более влиятельный. В то же время граждане полиса были равными в правах и несли общую ответственность за страну.
Но существует и международный аспект. Новое время породило компрадорскую систему. Ее сущность — эксплуатация ресурсов страны внешними факторами в обмен на сохранение власти местных олигархов. При поддержке компрадоров последние распределяют ресурсы внутри государства и создают его публичную власть. Другими словами, как хотят — так и правят. Все это сопровождается передачей ресурсов за пределы страны, мотовством собственных возможностей и увеличением зависимости от центра.
Как следствие — мир делится на богатых и бедных, ведь единственным ресурсом и фактором, который решает в современном мире эту дилемму, является организация. Не труд. Есть бедные страны, где работают все жители — от детей до стариков. И не природные ресурсы, ведь оказывается можно процветать и без них. Не капитал, потому что последний придет хоть в пустыню, если увидит, что там можно получить прибыль. Не новые технологии — их можно купить. Принцип такой: тот, кто выше организован, может перебросить собственный кризис на ниже организованного, отобрать нужные ему ресурсы.
Власть — это в первую очередь право решать направление развития того, кого мы хотим контролировать. Эту разницу можно создавать двумя способами: поднять собственный уровень организации или же внедрить у конкурентов процедуры, которые дорого стоят, но не дают результатов и таким образом вывести их на неэффективный уровень организации. Это хорошо видно на примере империй. Так в колониальный период африканец во французских колониях не мог продвинуться выше начальника почты. Британцы позволяли больше, но сущность от того не менялась: искусству управлять местных или вообще не учили, или в минимальных объемах. В результате, когда колониальная администрация ушла, наступило экономическое падение. Существовала еще монголо-татарская модель. Ее суть в том, чтобы подчиненные народы не осознавали внешнего администрирования, ведь оно осуществлялось через структуры, которые в настоящее время называют спецслужбами. Местные подобный опыт не получали — так в недавнем прошлом было и в Украине.
Именно сейчас определяется, куда пойдет Украина. К полезным факторам, влияющим на нее, относятся: вероятный подрыв финансовой системы агрессора, удерживание низких цен на сырьевые энергоресурсы, стабильная геополитическая ситуация, длительные успехи внутренних секторных реформ. К угрожающим — распад внутреннего политического единства против агрессии, возвращение Запада к классической реальной политике, внешние геополитические конфликты
Компрадорская система кое в чем по-разному ведет себя при фараонской и финикийской моделях. При фараонской — периферия для сохранения власти олигархов должна периодически уничтожать свои ресурсы. Например, почему Украина потребляла около 60 млрд кубометров газа и по договору имела расчетную цену 450$? Потому что больше не могла вытянуть. Это своего рода древнеегипетская пирамида для Украины. В ответ центр гарантировал периферии стабильность власти — поддержку, информацию, все что нужно.
Финикийская модель — это ничто иное как глобализация, хорошо описанная Иммануилом Валлерстайном. На периферию компрадоры не пускают никого (никакой конкуренции), считая ее своим участком. Доминирует вывоз капитала и зависимость от цен на внешних рынках. Следствие — технологическая отсталость, низкая конкурентоспособность. Например, из-за падения цен на нефть и газ в России девальвировали денежную единицу, но тем, кто продает результаты труда ее граждан, все равно это выгодно. Выгодно и центру, ведь, абсолютное большинство средств, полученных, от экспорта углеводородов на Запад, возвращаются на Запад.
Если страна подчиняется внешней структуре, то она вынуждена применять неэффективные средства управления — и при фараонской модели, и при финикийской. Преодолеть эту проблему можно только путем сверхусилий, путем изменения собственной организации.
До 2014 года Украина находилась в двойной зависимости: от глобализации, или же финикийской модели, и от фараонской. Таким образом, она совмещала кризис обеих систем, потому что была периферией периферии. Привычным способом действий власти стало создание разнообразных конфликтов (восток-запад, язык, история), укрепление бедняцкой ментальности, недопуск инвесторов... Скажем, ненормальным является почти отсутствие Украины в мировой торговле, ведь ее основные торговые партнеры — оффшоры. Двойная система зависимости может высасывать так же сильно, как оккупация. Отсюда грустные показатели демографии, ВВП, продолжительности жизни, деградация экономическая и общественная.
2005 год — это неудачная попытка вырваться из двойной зависимости. С 2014 года, наконец, двойной зависимости Украины не существует. Но олигархия поддерживает деятельность, которая консервирует нынешнее положение вещей и обеспечивает переговорное пространство для финикийской модели. Реформы в Украине идут медленно, порой — имитируются, чтобы легко было все вернуть назад. Это выгодно олигархам, ведь отсутствие реформ — это недостаток конкуренции и возможность задешево эксплуатировать рабочую силу. Способствует этому конфликт как стабилизатор власти. Агрессия России привела к уменьшению ценности внутренних преобразований, а это опасно. Как следствие — фараонская система уже не блокирует развитие, но свой потенциал хранит.
Олигархия — это гарантия недоразвития. Она делает все от нее зависимое, чтобы зарплаты были низкими, чтобы каждый был вынужден красть, потому что таким образом его легче поставить на крючок и обеспечить зависимость от малых средств, создает систему недоверия между жителями разных регионов страны, склонна эксплуатировать советское промышленное наследие, не вкладывая значительные средства в обновление производства, уничтожает конкурентов, вывозит ресурсы, создает ограничение для передвижения рабочей силы, удерживает феодальную систему власти. Получается, что объективно главный враг олигархов — государство, но оно требует реорганизации. Разрыв между уровнем организации современного украинского государства и стран Центральной Европы прямо влияет на разницу между уровнем жизни ее граждан и западных соседей.
Изменениям мешает коррупция, но это значительно более широкая проблема, чем так называемая «неправомерная выгода», которая описана в законодательстве. В мире существуют три уровня коррупции: стратегический (украинский), государственный (африканский) и бизнеса и общества (европейский). В последнем случае идет речь о конкуренции за дефицитные ресурсы и рынки сбыта. Во втором — о грабеже ресурсов публичных институций (разворовывания государственного и местных бюджетов), использования права на управление для получения выгоды лично для себя (мзда за печать и подпись).
В первом случае — это система, направленная на уничтожение ресурсов. Например, вы должны использовать установленную норму для получения субсидии. Причем никого не интересует, что это уничтожение бюджета страны. Другими словами, стратегический уровень коррупции — это принятие государственных решений, которые ставят целью огромное перераспределение общественных благ в интересах очень узкого круга заведомо определенных лиц.
В Украине говорят о втором и третьем уровне коррупции и почти ничего о первом. Между тем, начиная с 2014 года, именно здесь Украина достигла наибольших успехов. За последний год она существенно уменьшила свой внешний долг (не нарастила, как часто утверждают, — уменьшила). Оказалось, что Украина не так уже и зависима от внешнего капитала. Для этого хватило той части средств, которая раньше исчезала из-за стратегической коррупции. Украина перестроила армию, начала территориальную реформу, повысила уровень энергоэффективности. До 2014 года Украина была пространством, где проходила труба, на которой стояли предприятия и потребляли космическое количество газа. Жизнь всего народа зависела от этого углеводорода. Оказалось, что достаточно провести некоторые модернизации и иметь политическую волю, чтобы снять остроту проблемы.
К сожалению, механизмы первого и второго уровней коррупции сохраняются. С точки зрения общественного мнения, здесь борьба еще не началась. Она начнется тогда, когда коррупционера публично заставят рассказать, почему он это сделал, а все будут показывать на него пальцем. То есть пока украинское общество толерантно относится к проявлениям коррупции, — так и будет продолжаться.
Последующее развитие Украины в значительной степени будет зависеть от того, сможет ли изменить она свой тип государства — из территориального сделать его морским, научится ли зарабатывать на торговле, используя транспортное сообщение и перестроив его соответствующим образом. Это изменит структуру власти, придет осознание, что в Украине работает капитал и есть будущее. В таком случае она сможет достичь среднего уровня стран ЕС в течение 8—10 лет.
Нынешняя же феодальная система с капитализмом не имеет ничего общего. Главным на территории является глава государственной администрации, а не избранный всенародно глава территориальной громады. То есть власть в Украине строится сверху, а не снизу. Экономика в своем большинстве находится в серой зоне, а общество — это система институционализированной безответственности. Ее смысл: тот, у кого есть интерес, не имеет средств, а у кого средства есть — не имеет интереса. Эта система работает по принципу приватизации дохода и «осуспільнення» долга. Кроме того, 70% рынков Украины — олигархические. Поэтому потребитель платит цену выше, а получает товар худшего качества.
Именно сейчас определяется, куда пойдет Украина. К полезным факторам, влияющим на нее, относятся: вероятный подрыв финансовой системы агрессора, удерживание низких цен на сырьевые энергоресурсы, стабильная геополитическая ситуация, длительные успехи внутренних секторных реформ. К угрожающим — распад внутреннего политического единства против агрессии, возвращение Запада к классической реальной политике, внешние геополитические конфликты.
Что перевесит — неизвестно, отсюда вывод: Украине придется искать компромисс между олигархами и обществом. И здесь есть вопрос до обоих фигурантов. То есть, как сохранить в обществе солидарность человека с человеком, чтобы они объединялись, а не враждовали. А относительно олигархов — как сделать, чтобы они несли ответственность за будущее страны. Скажем, в 2014 году больше половины украинского экспорта контролировало четыре человека. Они показали в среднем доходы по экспорту на уровне 20% в гривнях, а реальная инфляция достигла почти 200%. Другими словами, засвидетельствовали убытки и обворовали собственную страну — ведь если есть дефицит, то налоги платить не нужно. И это тогда, когда все шаталось, а рядовые граждане собирали деньги на каски и бронежилеты, отдавали за страну свою кровь и жизнь.
Ключевой вопрос здесь: что необходимо требовать, чтобы в дальнейшем олигархи не были заинтересованы в поддержке африканского уровня коррупции в Украине, чтобы остановить разворовывание бюджетных средств и коррупцию чиновников. Гарантом договоренностей могли бы стать международные институции, ведь им хорошо известно где, кто и сколько хранит средств (по большей части — на Западе). Не удастся достичь компромисса — все меньше людей будут желать жить в Украине.
Мир знает несколько удачных примеров компромиссов: в Нидерландах, Польше, ЮАР. Во всех случаях каждая из сторон ставила свои вопросы и брала на себя часть ответственности. Нет ничего невозможного и для Украины. Даже небольшое количество организованных людей, которые знают, чего они хотят, способно сделать больше, чем сотни тысяч толпы. Для этого в Украине нет дефицита знаний. Единственный барьер преобразований — это политическая воля и гражданское мышление.
Владимир БОЙКО, Чернигов
Анализ институционных патологий: опыт Польши и шансы для Украины
Петр КУЛЬПА, правовой советник отдела Стратегии Главного Аудиторского Бюро Польши
