На радостях, что можно уберечь себя от лишней управленческой мороки (поверили, что рынок все расставит) режим проигнорировал проблему воссоздания макроэкономических регуляторов (институты, механизмы) стратегического развития. Тем самым Украина повела себя по типу слаборазвитых стран, лишенных развитой науки, промышленности и высоких технологий.
С другой стороны, в стране упорно завышалась цена своей валюты — как будто бы Украина уже сильнее и богаче Франции с Германией. Такая политика, обвалив по ходу собственное производство, содействовала переливу национального богатства в чужие, иностранные карманы. А это в конце концов ударило и по самой отечественной валюте, привело к ее дестабилизации.
Поведенческая неадекватность и в том, что мы, войдя в глубокий кризис, все эти годы проводим беспросветную политику свертывания спроса и кредитования, чрезмерного сжатия денежной массы. Парадокс здесь в том, что подобное лечение типично для ситуации избытка инвестиций и перегрева экономики в период роста. И если посмотреть на Польшу, Чехию и Венгрию (они, по нашим наивным представлениям, проводят тот же курс, но более упорно), то мы здесь обнаружим успешное движение на почве попеременного маневрирования то тормозом (стабилизация), то газом (рост спроса, увеличение кредитов, управляемая девальвация и т. д.).
Показательно, что даже в нынешних условиях, когда (особенно под влиянием мирового кризиса) всемирно признана порочность жесткого монетаризма, режим гордится избранным (якобы своим) курсом. Сейчас это особенно опасно. Ведь волны мирового кризиса захлестывали именно тех, кто (как, например, Япония, Южная Корея, Малайзия и Индонезия), почувствовав себя достаточно зрелыми, поддался на давление по части полной открытости и (или) завысил курс своей валюты. Уместно по отношению к отдельным странам объяснение Дж.Сакса: опасность исходила от монетаристской «смирительной рубашки» (уж мы- то это испытали — вначале в виде рецептов того же, покаявшегося ныне, Дж.Сакса).
С другой стороны, в тех же регионах успешно устояли Китай и Индия. Причем именно благодаря отторжению рецептов экспансионистского монетаризма.
Мы же идем все тем же «первым курсом». Волны мирового кризиса (из-за рыночной неразвитости) пока до нас не доходят. Но это пока.
Поэтому естественен вопрос: не войдем ли мы в XXI столетие с привычкой вскакивать (в попытках проведения реформ) в заведомо не в свою лузу. В таком случае усилится присущее нам и сейчас понятное движение: страна все глубже будет опускаться в рыночное средневековье. А это обернется не только воспроизведением привычки не считаться с национальными интересами, но и научит, во всяком случае руководство страны, все сваливать на объективные обстоятельства, а значит мириться с необратимостью упущенных возможностей и потерь. И нарастающей скоростью отставания. Сначала от развитых стран, потом — и от развивающихся.
Так что насколько судьба Украины в плохом смысле ясна, настолько в хорошем непонятна. Пока.
И все же мы по-прежнему правы, желая стать такими, каким является Запад. Но именно новейший мировой опыт показал (Япония, новые индустриальные страны Юго-Восточной Азии), что достижение успехов, равных западным, предполагает иной, чем у Запада, к ним путь. Ибо путем, которым шел к своим высоким достижениям Запад, мог и может идти только он. Другие смогут вскоре взять, быть может, и более высокие вершины. Но только не совсем таким путем. Так уж устроены различные цивилизации, что они не могут в точности копировать одна другую. облазн узнать свое, а то и чужое будущее всегда был мощным стимулом прорыва человеческой мысли сквозь пелену неизвестного. На этом пути встречались и величайшие, порою спасительные для народов открытия, и роковые, ценою в миллионы жертв, просчеты.
Картины будущего, созданные гением, а то, бывает, и толпой, по неизвестным нам причинам сильнее всего впечатляют человечество, а затем и разламывают его судьбы на стыках веков. Именно это наблюдалось в начале нынешнего столетия. И, похоже, еще масштабнее будет происходить в XXI веке.
Возьмем важнейший для планетарного пространства глобальный аспект эволюции человечества. Еще лет пятьдесят назад решающими для судеб отдельных стран, казалось бы, являлись внутристрановые процессы и факторы. Ныне, наоборот, сомнений нет в решающем, к тому же нарастающем доминировании глобальных и даже надстрановых закономерностей. Одно из проявлений этих перемен — способность даже отдельно взятой крупной транснациональной компании (ТНК) поставить на колени вполне благополучную страну того же Запада. Когда же ТНК, ориентируясь на запах легкой наживы, сбиваются в стаи, они запросто крушат экономики целых мировых регионов, в том числе и тех, которые до этого претендовали на звание мировых лидеров (пример — Восточная и Юго-Восточная Азия). Такого рода вызовы, брошенные глобальными игроками практически всей планете, всего лишь десяток лет назад были невозможны.
Поражает, однако, не только масштаб и быстрота озадачивающих мир изменений, но и готовность авангарда мирового сообщества радикально ответить на вызов — ответить также в пределах планетарных — «наступая на горло собственной песне», трансформировать мирохозяйственное пространство. Создаются механизмы обуздания ТНК и их адаптации к интересам отдельных (ответственных перед своим народом) стран, и целых межстрановых сообществ. Сомнения нет — вступление в строй такого рода механизмов (а это сегодня — повестка дня) будет по сути означать очередную революцию в экономике и отдельных стран и межстрановых (региональных) сообществ, и глобального пространства в целом.
Вписывается ли Украина в такого рода перемены? Если судить по стилю поведения властей во все предыдущие годы, то вывод напрашивается один — не вписывается.
Наши пороки известны, они связаны с системной деградацией не только экономики, но и других составляющих общественного организма. К деградации привела страну губительная модель псевдорыночного реформирования. Модель, рассчитанная вроде бы на простаков. На деле же — на режимы, заведомо предпочитающие своекорыстные интересы интересам народа.
Чтобы оценить масштабы содеянного в Украине с позиций дня сегодняшнего, достаточно видеть происходящее изнутри. Но попытка увидеть будущее предполагает и соотнесение украинских реалий с мировым реформаторским опытом. Оказывается, что именно такое сравнение выявляет труднообъяснимую на первый взгляд поведенческую черту: наше упорное стремление искать и находить наиболее неподходящую именно для Украины мировую реформаторскую нишу. Хотя в мире нет недостатка в опыте позитивном, к тому же адекватном именно нашей фазе трансформирования. Поскольку успешное рыночное реформирование на протяжении второй половины XX в. пережили экономики многих десятков стран Востока и Запада. То же касается и опыта отрицательного, включая и роковой для нас — латиноамериканский. Последний, нами «по недосмотру» пригретый, — не просто плохой, но и заведомо для Украины непригодный из-за существенных различий (у них и у нас) в структуре экономики, удельных весах нерыночных отраслей (ВПК и др.), в масштабах и роли социальной сферы и, соответственно, бюджетной нагрузки.
Украина как бы нарочно находила для себя рецепты, заведомо для нее убийственные, и уклонялась от того, что дает успех именно в ее ситуации, к тому же на данной (ранней) фазе реформирования. Мы умудрились сразу же, ценою краха экономики и залезания в долги, открыться всем планетарным ветрам и положиться в развитии лишь на рыночные механизмы, которых не было и не могло быть в условиях отсутствия зачатков рыночной (конкурентной и частнособственнической) среды. И это притом, что даже традиционно рыночные страны — к примеру Западной Европы (не говоря о Японии, Китае и многих, многих дру
