То, что украинская столица — это настоящий «город проблем», ни для кого не секрет. В этом нет ничего странного. Ведь эти проблемы накапливались еще в советское время: скажем, перроны станций киевского метро высокопоставленные московские чиновники в конце 1950-х требовали строить из расчета... на три вагона — мол, больше в вашем местечке никогда не понадобится. В середине 1960-х территорию возле девятиэтажки на Русановке (Левый берег), где я живу уже полвека, распланировали в расчете на то, что жители двухсот квартир будут иметь не более двух десятков собственных авто (а речь шла об элитном, на то время, писательском кооперативе — возле соседнего дома площадка для автомашин рассчитана... на целых четыре машины). Дворец «Украина» построен по поддельным финансовым документам — Москва не позволяла сооружение объектов такого масштаба в столице союзной республики. По авторитетному свидетельству руководителя Стройбанка УССР поздних советских времен Григория Хмельницкого, «централизованное планирование достигло своего апогея: республики не имели права самостоятельно вносить в план капитальных работ даже строительство туалета в подземных переходах». Приходилось отправлять гонцов в Москву и визировать документы в целых шести (!) министерствах и ведомствах — вот когда и кем была заложена проблема недостатка общественных туалетов в украинской столице, актуальная до нынешних времен. Кстати, это еще одно свидетельство колониального статуса украинцев как «белых негров» в империи Кремля — англоязычная «Википедия» отмечает по поводу таких казусов: «В отличие от марионеточного государства или государства-сателлита, в колонии администрация наивысшего уровня находится под прямым контролем метрополии».
Ну, а далее к имеющимся проблемам были добавлены новые объективные (хотя бы потому, что центр одной из союзных республик превратился в столицу немалого европейского государства), помноженные на субъективные факторы (скажем, на не слишком мотивированную борьбу мэрии на изломе тысячелетий с киевским трамваем, одним из самых старых и в определенное время одним из самых развитых в Европе).
Нельзя сказать, что столичные проблемы не решались — правда, не все и не всегда — и не решаются сейчас. Но игнорировать то, что подавляющее большинство киевлян критически оценивают их решение, никоим образом нельзя.
При этом есть проблемы, которые лучше видно «сверху», из кабинетов мэрии и зала заседаний Киеврады. Есть проблемы, которые лучше всего ощутимы «снизу», — так называемому «рядовому киевлянину» в соответствии с той возрастной и профессиональной категорией, к которой он относится. А есть проблемы, которые в то же время и видны, и ощутимы «со средней позиции», то есть под ракурсом «включенного наблюдателя», как это называют социологи. Речь идет о тех, кто чувствует «на своей шкуре» проблемы жизни обычного горожанина, а в то же время держит определенную дистанцию по отношению к этим проблемам, нужную для их осмысления и вербализации. Наверное, именно с такого ракурса, рационально, не становясь на позицию ни одной политической силы, стоит вести разговор об этих проблемах.
Одной из самых животрепещущих проблем украинской столицы является проблема коммунальной собственности, в большинстве своем уже «растащенной» прихватизаторами. Поэтому сначала стоит сосредоточиться на ней.
Скажем, кому принадлежат коммунальные предприятия столицы, и кто имеет право превращать их в частные акционерные компании? В последнем случае речь идет о миллиардах, если не о десятках миллиардов гривен, большая часть которых, к сожалению, в прошлые годы уже прошла мимо городского бюджета. Ведь коммунальная собственность — это по своей природе не государственная собственность, она принадлежит как что-то неделимое всей городской громаде и является разновидностью общественной (общей, common) собственности.
Одной из самых животрепещущих проблем украинской столицы является проблема коммунальной собственности, в большинстве своем уже «растащенной» прихватизаторами. Поэтому сначала стоит сосредоточиться на ней. Скажем, кому принадлежат коммунальные предприятия столицы, и кто имеет право превращать их в частные акционерные компании? В последнем случае речь идет о миллиардах, если не о десятках миллиардов гривен, большая часть которых, к сожалению, в прошлые годы уже прошла мимо городского бюджета. Ведь коммунальная собственность — это по своей природе не государственная собственность, она принадлежит как что-то неделимое всей городской громаде и является разновидностью общественной (общей, common) собственности.
В Украине различие между государственным и коммунальным четко не проведено, в том числе и на уровне Конституции, которая облегчает проведение грязных сделок и захват общей собственности жителей столицы, и не только ее. Классический пример: в декабре 2011 года Фонд госимущества продал 25% акций компании «Киевэнерго», которая, по определению Антимонопольного комитета, является естественной монополией на рынке энергообеспечения украинской столицы. Имел ли он на это право? И не было ли выведение «Киевэнерго» из общей собственности киевлян элементарной кражей со стороны государственного органа, который де-факто обеспечивал интересы «правильных» олигархов? В 2014-м, после Революции Достоинства, Киеврада (63 голоса «за») проголосовала за то, чтобы найти способы вернуть компанию столице. «В энергетической стратегии Киева учесть, что... без возврата «Киевэнерго» в коммунальную собственность энергетическая безопасность невозможна», — зафиксировано в решении Киеврады. То же, по мнению ряда депутатов и аналитиков, должно было касаться компаний «Київмлин», «Киевгаз» и т.п. Но... Голосование состоялось, а последующие действия в этом направлении слишком уж вялые. Между тем давно уже следовало законодательно расписать в мелочах отличия между государственной и коммунальной собственностью и вернуть украденное имущество городским громадам.
И вообще, опыт последних 15 лет, как по мне, наглядно доказал, что экономическая эффективность приватизированных (точнее — прихватизованных) олигархическим капиталом т. н. «природных монополий», которые обеспечивают жизнедеятельность населенных пунктов, выявляет себя прежде всего в умелом выведении средств в оффшоры и в покупке футболистов из Африки и Латинской Америки для клубов, которые принадлежат олигархам. Что же касается инвестиций в развитие этих компаний и качества обслуживания клиентов, то здесь фактом является элементарное пренебрежение «простонародьем». Попробуйте — даже в столице — перезаключить соглашение с теми монополистами, которые сдирают с киевлян огромные тарифы, или отказаться от квартирного телефона! Нужно ехать и занимать соответствующую очередь с восьми утра, поскольку иначе это вряд ли удастся сделать. Хорошо, если вы молодой человек. А как в такой ситуации мучимым болезнями пенсионерам?
Связанная с этим проблема — периодические отключения многоквартирных домов от горячей воды под тем предлогом, что какие-то из их жильцов являются злостными неплательщиками, а технических средств индивидуального отключения не существует. На самом деле такие средства в Украине есть уже около 15 лет, а отключение больших домов, где 90% или даже 95% жителей более-менее исправно оплачивают коммунальные услуги, — действие, несовместимое с настоящей, а не декларативной рыночной экономикой, когда одних безнаказанный монополист вынуждает расплачиваться за грехи других. Я уже не говорю о том, что в этом случае фактически речь идет о возрождении феномена, присущего тоталитаризму, — практики коллективной ответственности.
И вообще, была ли за последние 15 лет, особенно при правлении Черновецкого, законной продажа тех или иных коммунальных объектов «своим людям», не говоря уже о раздаче земли (как писалось в масс-медиа, на миллиарды долларов)? Кое-что уже возвращено в столичную собственность, кое-что постепенно возвращается, но эту проблему следует решать действеннее, так как именно на нерешении «зонтичной» проблемы коммунальной собственности и всех связанных с ней вопросов активно спекулируют политические авантюристы. Впрочем, как и на тех других столичных, которые либо не решаются, либо решаются слишком медленно. Но о других городских проблемах под взглядом включенного в столичную жизнь киевлянина — в другой раз.
