Исправительная колония № 35 в Белой Церкви — экспериментальная модель. Речь, конечно, не об экспериментах над людьми, а о новых условиях содержания осужденных, отбывающих наказание. Ситуацией в местах лишения свободы озабочены фактически все правозащитные организации: нередко в тюрьмах и колониях нарушаются элементарные права человека — на здоровье, тайну переписки развитие, личности и тому подобное, и ни о каком перевоспитании и реабилитации даже речь не идет. Другое дело — в колонии-модели: здесь созданы нормальные условия для работы, обучения, отдыха, быта. Конечно, мы понимаем всю условность показательного выступления, но лица людей, общее настроение и привычное поведение так просто не спрячешь. Знаете, эта колония до боли напоминает пионерский лагерь...
Такому загару можно только позавидовать. Еще бы: они проводят рабочий день на раскаленном асфальте между высокими бетонными стенами. Дважды в день полтысячи мужчин выстраиваются на линии «Вывод на работу» — мимо смотровых башен, мимо решеток, замков и колючей проволоки должники общества идут отрабатывать нанесенный ущерб.
Исправительные работы в Белоцерковской колонии № 35 предназначены исключительно для рецидивистов. Воров личного и государственного имущества, «карманных» и «квартирных», наркоманов и наркоторговцев, контрабандистов, махинаторов, убийц. Но кроме этого — здесь живут и работают обычные люди, в меру дисциплинированные, по большей части молчаливые, без исключений — любознательные, а иногда и талантливые. Ну точно как дети, которым еще не повезло в жизни.
РИСУЮТ, ПОЮТ, БОЛЕЮТ ЗА НАШИХ
За проходной — плац, где днем работают заключенные. С обеих сторон цеха — высокие каменные дома. На белых стенах на уровне второго этажа — огромные панорамные пейзажи всех времен года. Это кто же такое придумал, заказал, реализовал?
— Кто умеет, тот рисует, — объясняет Владимир Лунченко, заместитель начальника по социально-воспитательной и психологической работе. — Вот это, видимо, по Киеву скучали. А где-то дальше Львов, что ли...
И действительно — Киев с левого берега. И Софийский собор тут, и Золотые ворота, и Андреевская церковь. Это же сколько времени, краски, умения!.. Под рисованными храмами — шумно, разговоров не слышно, осужденные лишь снуют из цеха на улицу и обратно. Обтесывают бревна и доски, складывают в штабеля готовые изделия. С другой стороны — кузова машин, двигатели, колеса — это автомастерская. Что-то обрезают, подтачивают на станках, перебирают детали. Посмотреть на гостей выглядывают изо всех окон — и зарешеченных, и открытых настежь. А стоит подойти — исчезают, как по команде, прикрыв за собой дверь.
Работа в колонии организована в две смены: пока одни на работе — у других свободное время. Есть рабочая группа и в три смены, для непрерывных производств — например, обслуга котельной. Пока на одной площадке осужденные распиливали доски и перебирали машины, на другом дворе играли в футбол.
— Эх, наша сборная как проиграла! Мы бы этим испанцам показали, только нас в команду не берут! — жалуются болельщики. Да и действительно, недавно команда колонии разгромила заезжих гостей со счетом 12:0. Вот уж чем, а футболом рабочие не обделены: по словам В. Лунченко, чемпионат мира смотрят все желающие, если нужно — то и до полуночи.
— А вы из какой газеты? Вы же нам потом статью передадите? — обращаются из-за забора.
— Газету вы передайте, потому что они же ее от меня будут требовать, — просит Владимир Станиславович и провожает нас к учебным зданиям. — И от нас старайтесь далеко не отходить, все-таки здесь преступники, — это уже мне и фотографу.
В ПЕРВЫЙ РАЗ В ТРЕТИЙ КЛАСС
В колонии есть вечерняя школа и ПТУ. Обучение здесь абсолютно добровольное и происходит по общеобразовательным программам. Более того, учебные заведения подчиняются Министерству образования, и учебный год проходит так же, как и везде: разве что выпускного нет, но ведь и ученики куда старше обычных школьников. Классы занимают по одному этажу в разных корпусах и от обычных мало чем отличаются.
Училище работает с 1999 года. Учиться сюда идут охотно, хотя специальностей всего пять: электрогазосварщик, автослесарь, слесарь-сантехник, слесарь-инструментальщик и электромонтажник. Студенты в ПТУ попадаются разные, в возрасте от 19 до 70 лет, в среднем — сорокалетние. Знания оцениваются по двенадцатибальной системе, большинство учеников учатся на 6 и 8. Есть несколько отличников, а вот двоечника — ни одного.
«Бывает так, что теорию знает на три, а варит, как Бог, — говорит директор училища Михаил Гордиенко, который работает здесь уже семь лет. — Вот недавно такого поставили сразу на заказные работы — и справляется. А другой теорией напичкан, а дугу как следует держать не умеет. Знаете, они от обычных детей отличаются — эти студенты знают, для чего сюда пришли. Они действительно учатся и получают квалификацию. Школьники совсем не такие».
В школе недавно закончились экзамены, и директора Виктора Ковтуна мы застали за подписыванием свидетельств об образовании. «Сейчас у меня 163 ученика всех возрастов и с разным образованием. Обычно учим с пятого по одиннадцатый класс, — рассказывает Виктор Мефодиевич. — А в этом году появился третьеклассник: парень двадцати с чем-то лет, который закончил два класса школы. Ничего, учим читать и писать». Учат в колонии всему — языку, истории, физике, химии, литературе, ведь сейчас немало людей без элементарного базового образования. Оценки у осужденных не очень — по большей части троечники и немного хорошистов, отличников и вовсе нет. Зато библиотека в школе неплохая: учебники довольно новые, и на школьников их хватает. Вскоре администрация планирует оборудовать при школе компьютерный класс, чтобы преподавать и базовые основы информационных технологий.
Школа существует с самого основания колонии, ее удалось сохранить и в тревожные 1950 е,когда эти учебные заведения в Украине массово закрывались. Сейчас в школе шесть учителей и директор. Получают «бешеную» надбавку за работу в колонии — целых 21 гривню с копейками. Виктор Мефодиевич на этой должности уже 26 лет и отмечает, что сейчас в школу (и в колонию) приходят не такие люди, как раньше. «Лет десять назад в колонию попадали более серьезные люди, — объясняет директор. — Когда же полное общее среднее образование стало необязательным — многие уходили из школы после девятого класса. Теперь они главным образом именно у нас. Люди постепенно глупеют!..»
СУХО И ТЕПЛО
Честно говоря, в жилых блоках мы ожидали увидеть табуны тараканов, плесень и тусклую лампочку под высоким потолком. Но нет! Называются они общежитиями, где в комнатах — много окон, в углу — аквариум. Разве что в коридорах немного темновато — а вы пройдитесь по коридорам общественных больниц, там кое-где и совсем окон нет... Теплом и даже уютом колония обязана строительной бригаде, которая работает с мая по сентябрь: ремонтирует крыши, утепляет окна, делает капитальный ремонт помещений. Как не удивительно, ремонт колонии обходится всего в 18 тысяч гривень, главным источником которых является собственное производство.
Каждое общежитие в колонии предназначено для одного отделения и состоит из двух жилых комнат на 25 человек, санузлов и комнат для хранения вещей. Конечно, не курорт: двухэтажные железные кровати и тумбочки, да еще право на 50 килограммов личных вещей. А разве в пионерских лагерях иначе? Представьте: здесь еще и тихо, сухо, чисто. Отдельная комнатка для хранения еды, отдельное хранилище для личных вещей. Книги и тетради можно держать возле кровати. Вот разве что бытовые услуги колония предоставляет в порядке «пыток»: мойка и стирка происходит организованно, раз в неделю...
В каждом общежитии есть и собственная библиотека, формирующаяся из книг, которые в обычных библиотеках списывают в макулатуру. Литература не то, чтобы очень интересная, но в приличном виде — вместо пяти книг на заключенного, как требует закон, в белоцерковской колонии на человека приходится двенадцать только в отделениях, а еще есть большая, общая библиотека. «Читатели у нас есть, но все-таки их не очень много, — рассказывает библиотекарь Игорь Могильный. — Больше всего интересуются историей — козатчиной, Киевской Русью, Петром Первым и вообще царскими семьями. Еще некоторые — детективами и фантастикой». В общей библиотеке несколько тысяч книг по всем направлениям знаний. Пользуются ими очень осторожно, но в свободное от посещений время Игорь Валентинович заново переплетает фолианты, предоставленные гражданскими библиотеками: хотя спрос на литературу не очень большой, библиотечка в колонии выглядит прилично.
Тепло и сухо и в медицинской части: здесь и амбулатория, и стационар, и кабинеты врачей. В среднем амбулаторно лечатся 30—40 человек, а в стационаре находится около десяти осужденных. Сейчас в колонии проходят лечение трое больных туберкулезом. «Хронических заболеваний у нас почти нет, в амбулаторию обращаются обычно с сезонными простудами и гриппом, — докладывает врач-терапевт Александр Поночовный. — Есть ВИЧ-инфицированные — не забывайте, что среди наших клиентов немало наркоманов. Сколько их — не скажу, это конфиденциальная информация».
«В чем состоит особенность лечения осужденных? Труднее ли с ними, чем с обычными пациентами?» — спросили мы у врача. Александр Владимирович заметил, что принципиальной разницы нет, а вот определенные особенности присутствуют:
— От свободных людей наших пациентов отличает какая- то особая, неудержимая тяга к жизни, способность к выживанию. Никогда не перестану этому удивляться...
САМАЯ ЭФФЕКТИВНАЯ ДИЕТА
Пока «День» посещал школу, подошло время обеда, и осужденных повели в столовую. Каких только людей в колонии нет: и высокие, и низкие, и белокурые, и чернявые, и рыжие. Стройные и сильные, как на подбор. А вот толстых и неуклюжих — ни одного. Говорят, дело в значительной физической нагрузке и питании. Жалуетесь на избыточный вес, целлюлит, «пивной животик»? Берите пример! Завтраки, обеды, ужины — все по строгому графику, никаких отклонений от советов диетологов.
В привычной для советского человека столовой — просторной и необремененной декором — около полусотни длинных столов и скамеек. Пока лето, казаны с едой закипают во дворе, в четырех настоящих полевых кухнях. Тут же и дровяной склад, и печь. Дрова — из отходов деревообрабатывающего «кружка». Сами осужденные и работают топором, чтобы было чем печь растопить.
В меню осужденного входят первые блюда, разные каши, салаты, рыба, мясо, чай. Супов и борщей положено 600 граммов, вторых блюд — 250, и еще не менее 192 граммов хлеба. Другая диета — для пациентов медчасти и людей с болезнями пищеварения.
— Рассказывайте, что вы им готовите? — обращается В. Лунченко к дежурному по кухне.
— Да что там... Перепелиные яйца даем, кофе, молоко, сыр, масло, кефир, еще — орехи. Я всего и не знаю, — растерялся повар.
— А еще мед и апельсины! — голос из толпы в дверях. — Я же на диете — апельсины дают!
Обедать нам не предлагали, а вот свежим хлебом угостили: хороший хлеб, горячий, хрустящий и вкусный. К приготовлению пищи, в отличие от других работ, привлекают только тех, кто имеет специальное образование. Сами поваров не учат — нет разрешения санэпидемстанции. Белые «кирпичики» в колонии замешивают, взвешивают и пекут настоящие пекари — всего до тысячи буханок ежедневно. Но пекут не только хлеб. В выходные и на праздники хлебопекарный цех выдает разнообразные пирожки и булочки, а на Пасху традиционно — пасочки. Жалуются на кухне только на одно: белоцерковцы на продажу не заказывают, боятся. Не заказывают и макаронных изделий, хотя в колонии есть собственный макаронный цех, рассчитанный на промышленное производство. Свои потребности колония обеспечивает на одном макаронном станке.
НЕ ХЛЕБОМ ЕДИНЫМ
До столовой доносятся звуки музыки — с верхнего этажа. Это выпускники консерватории репетируют выступление для вечера в клубе. Тут и гитары, и ударные инструменты, только рояля нет. На стенах — около полутора десятков картин, посвященных «любимой жене Татьяне», возле них — стихи-признания. Это за два года из гипса, пенопласта, ткани и перьев создал пойманный на контрабанде художник.
В развлекательную программу заключенных входит не только футбол в свободное время. Тут и лекции разных специалистов, и вечера отдыха с концертами в клубе, и интеллектуальные игры. Все не просто так: победителям дают дефицитные призы — чай или папиросы, а когда игра командная, победителям покупают торт.
Чтобы предотвратить депрессии у осужденных, в колонии работают два психолога. Склонных к самоубийству изучают еще на этапе карантина и потом приглашают на «разгрузочные» беседы. Два дня в неделю у психологов «свободное посещение»: поговорить «за жизнь» могут все желающие по предварительному согласованию с начальником отделения. Есть и комната отдыха — с коврами на полу, уютным цветом обоев, приглушенным светом и программой просмотра разгрузочных фильмов. Пока для пациентов только стулья, но Владимир Лунченко уверен, что вскоре можно будет поставить и удобные кресла. И кабельное телевидение уже вплотную подобралось к колонии — может, осенью будет и в общежитиях.
Совсем оторваться от семьи в колонии не дают: письма можно посылать и получать без ограничений, а в этом году был снят запрет и на количество посылок и бандеролей. Посещения родственниками и знакомыми разрешены в течение четырех часов раз в месяц, а раз в квартал — на одни-трое суток могут приезжать близкие люди — жены, родители, дети.
За полгода до освобождения осужденные проходят школу подготовки к свободе: заключенных консультируют, как и где можно трудоустроиться, объясняют, что происходит в обществе, от которого они были отрезаны по меньшей мере год. Из колонии люди выходят с определенной суммой честно заработанных средств: до шести тысяч гривен, в зависимости от квалификации работы и срока. А в течение следующего года департамент по исполнению наказаний отслеживает, как человек устроился, где живет, работает ли, а разнообразные социальные службы обязаны предоставлять освобожденным первоочередную помощь — и относительно трудоустройства, и вообще консультации по поводу свободной жизни.
ИСПРАВЛЯЮТСЯ НЕ ВСЕ
Не то, чтобы очень уж тут красиво, но строго и со вкусом. Безусловно, чувствуется дисциплина, да и колючая проволока по периметру каждой площадки не дает забыть, где находишься. Владимир Лунченко работает в колонии с 1985 года — куда больше максимального срока заключения. Попал сюда по направлению от ВЛКСМ, да так и остался. «Как же отсюда уйдешь? На этих людей не всегда обращают внимание, а кто же еще им поможет», — говорит Владимир Станиславович.
Семь лет работает в колонии Сергей Давыдов, по образованию — преподаватель истории. «Люди попадаются разные. Бывают благодарные — после освобождения пишут письма, радуются при встрече на улице, — рассказывает старший инспектор. — Процент благодарных низкий, а вот многие люди вышли — и у них все хорошо».
Лишение свободы само по себе достаточно серьезное испытание для человека. Задача государства — сделать это наказание таким, чтобы оно хотя бы не унижало честь и достоинство человека. Конечно, можно спорить о том, достойны ли эти люди человеческого отношения — но ведь нормальное, социальное общество должно рассчитывать и на то, что когда-то преступник вернется на волю. Он должен найти свое место в мире, перевоспитаться, исправиться.
«Мы пытаемся ресоциализировать, убедить быть законопослушными, — говорит Владимир Лунченко. — По большей части тут находятся нормальные люди, которым не повезло в жизни: сироты, дети из малообеспеченных семей, те, кто не смог откупиться или еще что- то. Но, к сожалению, сказать, что люди здесь действительно исправляются — нельзя».
И правда нормальные: спокойные, целеустремленные. Может, только потому, что под контролем. Может, потому, что имеют крышу над головой и гарантированный кусок хлеба. Попадая сюда под строгую, дисциплинированную опеку государства, они имеют возможность приобщиться и к чтению, и к музыке, приобрести специальность, получить уроки выживания в обществе. Впрочем, готово ли к этому общество? Ведь большинство заключенных до колонии просто не имели возможности развивать свои способности, не могли учиться. Для нашего предвзятого общества мало переосмысления минувших грехов, мало желания стать законопослушным: необходимы еще и незаурядная сила воли, терпение, упрямство, чтобы получить и поддержку семьи, и понимание со стороны работодателей. И здесь уже не только от осужденных, а и от гражданского человечества зависит, найдут они себе место в свободном мире или снова вернутся в исправительные учреждения.
СПРАВКА «Дня»
Белоцерковская исправительная колония основана в 1945 году. К нынешнему «модельно-экспериментальному» состоянию немало усилий приложил нынешний, пятнадцатый, начальник колонии А. Кирпачов. Если во времена Советского Союза осужденных пытались вывезти как можно дальше от дома, то сегодня этот принцип работает с точностью до наоборот: заключенных «устраивают» именно туда, где менее всего страдают их социальные связи. Это помогает избежать нарушений психики, которые могут возникнуть за пять семьлет в закрытой недоброжелательной среде.
Структурно колония состоит из 19 обычных отделений-общежитий, отделения социальной реабилитации и карантина. Вновь прибывшие две недели содержатся на отдельном участке карантина и распределения: тут происходит изучение человека и составление на него индивидуальной программы — кто такой, откуда, имеет ли образование, что умеет делать, а также разные психологические характеристики — тип темперамента, склонность к суициду, раскованность, тревожность и тому подобное. Ремонт зданий и большинство «дополнительных услуг» колония финансирует за собственный счет. Государственные средства на содержание предоставляются очень ограниченно, где-то на треть от заложенного в бюджет, и расходуются на питание, оплату коммунальных услуг и специальную одежду.
Впрочем, у государства и так немало забот с заключенными. В 2000 году уголовно-исполнительная система насчитывала 126 исправительно-трудовых колоний, 11 колоний для несовершеннолетних, 33 следственных изолятора, где содержалось более 218 тысяч человек. Украина является фактически одним из мировых лидеров по применению наказания в виде лишения свободы — его удельный вес в структуре других видов наказаний, например, в 1998 г. составлял 35,1 %, больше, чем в Российской Федерации (32,7%), Молдове (20,8%). Из общего количества осужденных лиц 59,1 % имеют срок заключения до трех лет — то есть численное преимущество составляют лица, не представляющие значительной угрозы для общества и осужденные на непродолжительные сроки наказания. Относительное количество заключенных в Украине (на 100 тыс. населения) составляет приблизительно 405 — 410 человек. По этому показателю наше государство опережают только США (710), Россия (700), Беларусь (505). Сейчас в Украине отбывают наказание около 180 тысяч лиц, из которых более семи тысяч находятся в семи учреждениях лишения свободы в Киевской области.
